Гляжу на век двадцатый из Красного Востока…

№ 2017 / 23, 27.06.2017

Руслан Каблахов – абазинский писатель и поэт, кандидат исторических наук, доцент. Работал заместителем завкафедрой андрагогики (повышения квалификации работников образования) Центра профессиональной подготовки и переподготовки кадров ГБОУ ВО «Ставропольский государственный педагогический институт». Автор книг «Анапа» («Совесть»), «Пошехонская Россия», «COMMUNIS – значит, общее».

– Руслан, вы представитель малой, коренной народности, известны в Ставропольском крае ещё и как политический пассионарий. Долгое время пытались сотрудничать с КПРФ, насколько до нас в ЦК (пока я там работал, до 2007-го) долетали слухи об этом, сотрудничали на просветительском фронте, читали лекции. Скажите, а как вообще там сейчас в массе относятся к Советам в широком смысле – ведь, как рапортует центральное ТВ, многие малые народности никак не могут забыть депортаций времён Великой Отечественной? Из депортации крымских татар, например, сделали на Украине после «Евровидения» попсовый тренд, завесили Киев плакатами в духе «мы помним, мы скорбим»…

– Ну, начну, наверное, со своего народа. Абазинский народ на момент убийства и расчленения СССР насчитывал всего 27–28 тысяч человек, по всему Советскому Союзу. После Кавказской войны, и по результатам махаджирства (вынужденного, в том числе и внешним, и внутренним религиозным давлением, обманной пропагандой и фанатизмом, бегства в Турцию), за границей оказалось примерно 40–60 тысяч абазинцев. Никакая иная сила в мире, кроме советской власти не могла бы в тех условиях сохранить такие народы – и несколько большие и несколько меньшие (например, татов, андийцев, табасаранцев, эвенков и др.) – сохранить и создать условия для их развития и подлинного расцвета. Советская власть буквально из самой себя создала условия для таких абазинских просветителей, как, например, Тотлистан (Толистан) Табулов, он создал в 1917-м с нуля абазинскую письменность. Попытки предпринимались и ранее, однако лишь формирование интернациональной культуры на базе советской (совместной) власти самих трудящихся и ленинской национальной политики позволило создать и абазинскую письменность. В алфавите абазинского языка 72 буквы – в изданиях 1990-2000-х годов пресловутой книги рекордов Гиннеса по ряду показателей он указывался, как наиболее сложный в мире. На сегодняшний момент в данной книге записан, как самый сложный по данным критериям язык в мире, убыхский (73 буквы в алфавите) – один из родственных языков ближайшего к абазинам и абхазам народа, полностью (или почти полностью) уничтоженного феодально-буржуазной имперской политикой российского царизма на Кавказе.

– Руслан, но ваши познания в родной малой и в общей истории страны тоже, наверное, не с нуля начинались, вы ведь из интеллигентской семьи. Расскажите о ней, пожалуйста.

– Мой отец, Иналь Щирович Каблахов, был доктором наук, много лет работал в Ставрополе под непосредственным руководством Михаила Горбачёва, с которым, как и ряд других руководителей края того времени, находился в жесточайшем (точнее даже – тотальном) идеологическом, политическом и духовном конфликте. Горбачёв вёл уже там, до прыжка в Москву, политику кастрации социалистической экономики, культуры (под его руководством совершены и ряд преступлений экологического характера) и духа. Путём манипулирования, лжи, забалтывания, мимикрии, методом «подавления собственной вонью», разорванности слова, мысли, чувства, сознания и подсознания – и оторванности всего этого – от жизни и дела. На том этапе временно победил горбачёвизм (как мне представляется шире – античеловечность и антикультура и именно денежно-шкурно-карьерная оценка общечеловеческих ценностей). Недавно видел где-то на ТВ, на Рен-ТВ, кажется, как Горби восседал на Красной площади среди вип-персон и смотрел парад 9 мая – это же торжество абсурда! Человек, добровольно сошедший с Мавзолея, в руках которого была величайшая за историю человечества по численности партия и громадная интернациональная страна – сидит внизу, в массовке, гостем уже в другом, ужавшемся государстве, и пялит своё ничего до сих пор не понимающее лицо в серое небо… Преодолению последствий правления Горбачёва посвящена написанная мной в 2012-м году поэма «Убить в себе горбачёва» (специально с маленькой буквы). Необходимо отметить, что кумовской клан Горбачёвых непосредственно управлял Ставропольским краем буквально до последних лет, просто об этом некому рассказать изнутри.

– А в каких условиях и у каких учителей ваши родители обучались? Ведь чтобы дорасти до обкома КПСС, надо было иметь реальные знания, эрудицию, орг-хватку и заслуги…

– Старшее поколение, дети войны, мои отец и мама (больше уж тогда дети и даже жертвы классовой войны, если теоретически смотреть вглубь усилившейся классовой борьбы второй половины 30-х и Второй мировой) 25 января 1937 и 26 января 1942 года рождения – исключительно сильно любили и уважали учителей, приехавших из России. В большинстве своём по национальности учителя были русские, которые непосредственно после Великой Октябрьской Социалистической революции и во времена коллективизации-индустриализации направлялись советской властью и ехали сами, добровольно – в горы Кавказа и Предкавказья, в Среднюю Азию и Сибирь. И до сих пор память о них и их могилы окружены максимально возможными, глубочайшими уважением и любовью. Я помню из разговоров с их детьми и внуками (в частности, в Ессентукском педагогическом институте), что похоронены эти подлинные учителя мира и на кладбищах Красного Востока (они и сами были разных национальностей и культур – и русские, и армяне, и другие). Точное слово для того чувства, которым окружены эти учителя и память о них, подобрать очень сложно… Это личные и коллективные любовь и уважение, и ореол и сияние, обаяние и престиж знания, образования и культуры, исключительный авторитет, который сохраняли они до самых последних дней жизни уже своих учеников. А мои родители, Иналь Щирович и Елизавета Агурбиевна, сорок лет проработавшая сама сельской учительницей русского языка и литературы, родив и воспитав шестерых детей – они умерли в апреле 2016 года в возрасте 79 и 74 лет, как в народных сказках, с разницей в 17 дней… Отец до последних дней, будучи сам доктором наук, буквально благоговел перед памятью своих учителей – например, русского учителя физики и математики – и других, хранил их фотографии в альбомах, рассказывал о них истории и притчи, уже ставшие частью семейного и народного эпоса…

– Что-то мы меньше уделяем внимание женской ветви. Считается почему-то до сих пор, что, как в Сванетии, например, кавказская женщина обязательно должна сидеть за специальной занавесью, пока мужчины кушают, что она приготовила и произносят тосты. Как и где училась ваша мама и кем была бабушка?

– Учителем и классным руководителем моей мамы в сельской школе Красного Востока (у истоков реки Кумы) был гениальный кавказский абазинский писатель Бемурза Тхайцухов. Его роман-эпопея «Горсть земли» о Кавказской войне и о том, к чему она привела в жизни людей, семей и народов, – в том числе о махаджирстве, – по своим глубочайшим художественно-психологическим качествам не уступает таким гениальным произведениям, как «Хаджи-Мурат», «Севастопольские рассказы», «Рубка леса», «Казаки» Льва Николаевича Толстого или «В овраге», «Спать хочется», «Каштанка» Антона Павловича Чехова. «Последний из ушедших» абхаза Баграта Шинкубы – просто потрясающая повесть о последнем представителе целого народа, погибшем в результате феодально-буржуазной политики империализма на Кавказе XIX-го века. В этот же ряд встали произведения абхаза Георгия Гулиа, абазинцев Мхце Керима, отца и сына – Шуахуали и Георгия Хурановых, поэзия и проза друга Высоцкого карачаевца Юрия Умаровича Узденова, научно-этнографические исследования Рауфа Клычева, декана факультета этнографии Карачаево-Черкесского педагогического тогда ещё института, который в 1964 году закончила моя мама. Выдающийся учёный этнограф-кавказовед Рауф Клычев учился и защищал диссертацию в Тбилиси, которым он и моя мама не уставали восхищаться всю жизнь – и воевать против народа которого в 1991-93 годах другие народы Кавказа и всей России заставил буржуазный национал-шовинизм. О победе в той народной (и, в сущности, совершенно ненужной, навязанной самим народам!) интернациональной войне под руководством преподавателя истории Сухумского госуниверситета – и великого политика и лидера абхаза Владислава Ардзинба, современные шовинисты и выражающие их интересы политики и правители старательно забывают, умалчивают и приучают к тому же других. Подлинный интернационалист Рауф Клычев умер в начале 1990-х годов от разрыва сердца, во многом именно из-за межнациональных распрей и конфликтов того времени…

Путь в восхождении на вершины культуры и интернационализма – а одно абсолютно необходимо другому – как человеку нужен человек – проходил в основном по путям и перевалам – Советская власть – Русские и других национальностей учителя из России (которых отец до самой смерти называл «всемирными учителями»). О них же совершенно справедливо (и абсолютно нынче несправедливо-забываемо) Сталин говорил: «В Великой Отечественной» (классовой) «войне победила русская сельская учительница». Далее по путям-перевалам следовали: пединституты и институты искусств – а потом уже сами ученики становились учителями (моя мама проработала учителем русского языка и литературы более сорока лет в 7 школах, детских садах и интернатах, переезжая вслед за отцом и его «переводами» и воспитывая при этом 6 своих детей и тех других детей-племянников и соседских, о которых великий – не Железный, а Человечный – Феликс Дзержинский говорил и писал: «Чужих детей не бывает!»). Мама не любила интернатную систему образования и воспитания, говорила: «До обеда мы занимаемся с ними в школе, а после этого они предоставлены сами себе, слоняются по селу, по магазинам и никому не нужны, чувствуют себя брошенными».

– И ещё ниже по вашему «дереву корней»…

– Мама моей мамы Гуащяпуага (Галина) Дахчуковна Дзугова-Арова, будучи ещё 19-летней комсомолкой, уже работала секретарём сельского совета родного аула Красный Восток тогда Кисловодского района, получив девятиклассное образование, которое явно лучше и сильнее по качеству и наполнению своему современного звания «кандидата» и часто «доктора» наук. Летом или осенью 1942 года в ходе Битвы за Кавказ (кровно связанной со Сталинградской), рассказывала бабушка, в горное наше село вошли ранние предшественники и партнёры Ельцина и Горбачёва и их наследников (село находится в 40 км от Кисловодска, за перевалом – и в 60 км от вершины Эльбруса) – нацистские войска, осуществлявшие первичный вариант «Соединённых Штатов Европы» Троцкого и «ЕС» Меркель – Саркози – Олланда – Макрона. Вошли они с закатанными рукавами, смеясь, насмехаясь надо всеми и над жизнью самой – а-ля Чубайс, Гайдар, Фёдоров унд Ко. Бабушка собирала урожай абрикосов. Потряся дерево, ранние архетипы современных шоковых терапевтов посмеялись, насладились звучным падением моей бабушки с дерева на землю – и временно удалились. Село находится на берегу ущелья, у самого начала Кумы, рядом с прекрасными лесами – охотничьими угодьями Политбюро ЦК, позже олигархёнка Брынцалова и др. Там, естественно, собрались и действовали советские партизаны, в условиях больших родовых семей и всего лишь 20 лет назад установленной здесь советской власти (а именно здесь начинал при помощи князя Лоова свой путь в смерть и бесславье капитан, головокружительно произведённый в генералы тогда ещё искренне и подлинно Шкура – будущий Шкуро), целенаправленно оставлявшие – и правильно делавшие – в сёлах в качестве своих представителей в том числе и тех, кому приходилось служить и старостами и полицаями – однако очень часто именно в реальный вред рабскому райху и на пользу Советской власти. Один из таких полицаев, знакомых или родственников моей бабушки, а в наших сёлах родственников очень много – говорил бабушке: «Галя», – (в русской, естественно, транскрипции), – «Принеси документы!».

А документы сельсовета моя бабушка с её мамой Быбой (Бибой), воспитавшей затем буквально целый квартал сирот войны, зарыла в нашем тогда ещё неразделённом огромном огороде – точнее даже, в саду, под деревьями. Мой дед, муж бабушки, Дзугов Агурби, работал председателем небольшого колхоза (тогда в нашем самом большом абазинском ауле было 4 колхоза, во время войны в нём проживало примерно 3–5 тысяч человек, из которых около 300 человек погибли на фронтах Великой Отечественной войны – в годы «застоя» было уже около 7 тысяч человек, а в годы нынешние всего около 1 200!). В классе, в котором училась моя мама, только у одного школьника был жив после войны отец – имея бронь по здоровью и работая в Москве всю войну на снарядном заводе, Юсуф Экзеков остался живым и пользовался до самой своей смерти в возрасте 92 лет исключительной любовью и уважением в нашем селе. Во время парадов и выступлений в Москве он видел и слушал Иосифа Сталина, о чём рассказывал, исполняя всю свою жизнь и обязанности светского эффенди (айфандЫ) нашего села.

 

В. САФРОНОВ. «Я вернусь», 1982

 

Бабушка, естественно, нацистам документов не отдала, чем спасла от уничтожения много людей (Гитлер, Геббельс, Гиммлер, Геринг, Розенберг и вся эта склизкая компания экс-анархистов и брэнд-«демократов» планировала уничтожать народы Советского Союза по частям и постепенно, подрывая, взрывая и раскалывая интернационализм по принципу divide et empera – начиная, «естественно», с juden и коммунистэн). К ней пришли представители партизан, по сути с тем же предложением – только уже с человечно-классовой стороны человечества: «Галя, пойдём с нами в горы – мы знаем, что они тебе жить не дадут!» Бабушка моя к партизанам уходить отказалась, потому что у неё на руках была моя мама – которой тогда было примерно полгодика. Кроме всего прочего, мой дед был комсомольцем (как и сама бабушка), служил в РККА (погиб в апреле 1943 года) «богом войны» (как называл его род войск Сталин) – артиллеристом; погиб он, так ни разу и не увидав свою дочку, только узнав на призывных сборах в Кисловодске (тогда районном центре Кисловодского района огромного на тот момент Ставропольского края), или затем в учебке во Владикавказе, что первый (и, к сожалению, единственный!) ребёнок у него скоро родится. Узнав об этом, он попросил мою бабушку о будущей судьбе моей мамы, его будущей дочери Елизаветы (имя которой дал другой мой погибший на той же Великой Классовой войне дед, служивший в Европе и попросивший назвать мою маму именем Елизавета – Аров Мухаддин (танкист , погиб также в апреле 1943 года, присоединив к СССР перед началом Войны в ходе Освободительного похода Бессарабию и Буковину). Дедушка Агурби Дзугов попросил мою бабушку: «Прошу тебя, чтобы этот ребёнок», – буквально в переводе на русский язык с абазинского, – «ни в чём не был уполовинен», то есть, ни в чём чтобы не был ущемлён. И бабушка всей своей жизнью совместно с Советской властью, заменившей моей маме отца – а нам дедов – выполнила этот священный для неё завет. За исключением того, что ни мама, ни мы, конечно, никогда не могли взять за руку и насладиться и наполниться силой, мудростью, защитой и прямой преемственностью отца и дедушки (как и 27 миллионов других семей нашей большой Советской Социалистической – то есть, подлинно Человеческой – Семьи) – ни одного, ни второго. А ещё Агурби Дзугов, мой дед, под псевдонимом которого я опубликовал поэму «Убить в себе горбачёва», был перед войной направлен на 2 года на принудительные работы в Беларусь, откуда вернулся, как и уезжал, комсомольцем – и в «беспартийную большевистскую» (Сталин) семью. Погиб он, когда ему было 27 лет – будучи на 8 лет моложе меня сегодняшнего. В его честь я назвал моего сына…

Бабушка ушла не к партизанам в горы, а в подполье. Забрав с собой мою маму. На ослике, с женой своего родного брата кабардинкой Хямбикяр, который (брат моей бабушки) также погиб на фронте. Но деды и все другие наши родные интернациональные воины не напрасно героически сражались, проливали кровь и погибали – Сталинградская битва и последующие «Кольца Сатурна» не позволили «эффективным демократизаторам» надолго загостить, хозяйничая, в нашей жизни – Тогда – сражались, спасая своих жён, матерей, семьи, детей, от «бассейнов» и сапог нацистов, от бесчестья и травли овчарками маленьких детей. Так что вопрос о «цене победы» и достоевсковской «слезинке ребёнка» в жизни не имеет смысла – на него давно ответили Советская власть и народ, буквально спасшие наши жизни, души, человечность и всё человечество от горбачёвых, гайдаров и чубайсов того времени «в стильных чёрных мундирах вермахта, СС и СД».

После войны бабушка до самого выхода на пенсию работала секретарём сельского совета, председателем которого работал легендарный Кавалер трёх степеней Ордена Славы Бежанов Керим Дагулович. В родном селе она была и остаётся легендой, в значительной степени спасшей родное село от расстрелов. Советская власть наградила её орденами, предоставила персональную пенсию, за счёт которой она построила дом семье, дочери и внукам в селе, потом ещё один – и затем переехала и купила дом уже в Ставрополе. Про неё писали статьи, она и дальше всю жизнь трудилась, помогая своему селу и народу. Её награды и комсомольский билет находятся в экспозиции, посвящённой Великой Отечественной Классовой войне 1941–1945 гг. в городе Черкесске – столице Карачаево-Черкессии, которая сейчас уже не входит в состав Ставропольского края. Умерла бабушка в 2000 году, похоронена в родном селе. У неё было 6 внуков и внучек и 10 правнуков и праправнучек. Так что приказ номер 227 Сталина руками, сердцами и душами Советского народа осуществил тогда в жизни мировой завет антикапитализма и антифашизма-антинацизма: NO PASSARAN! И как бы ни ёрничал потом каудильо Франко, на Решающем направлении Человеческой истории Тогда они действительно Не Прошли!

История моей бабушки – часть и проявление всеобщей, всесоюзной и всесоветской и даже всемирной. Навеки её запечатлел «Леонардо да Винчи XX-го века» Леонид Быков в великой нашей современной «Илиаде» – «Энеиде» – в подлинном «изделии мастеров», фильме «Аты-баты, шли солдаты…», оживляющем историю миллионов советских семей и подлинной человеческой любви советских Ромео и Джульетты…

Бабушка рассказывала о перевёртышах, местных антисоветских квислингистах и квислингятах (отвечаю на часть вашего первого вопроса), даривших Гитлеру почётное горское чеканное оружие, белого коня, бурку и папаху (тем самым позоря их и себя!), по примеру буржуазии из крымских татар называвших Гитлера «Гитлер-эффенди, освободитель от русского ига» (см. документы, приводимые выдающимся современным историком Игорем Пыхаловым, книга «Великая оболганная война» и др.). Бабушка это видела сама, своими глазами, о чём и рассказывала моей маме и нам, внукам – в том числе и о зверствах оккупантах и их прихлебателей и «социальных баз». Именно спасая эти народы от возмездия за эксплуатацию их временной исторической забитости и неразвитости «их» же буржуазией, кулаками и перевёртышами, Советская власть и вывезла эти народы с Кавказа и из тыла Красной Армии, тем самым буквально физически и культурно спасая и именно сохранив эти народы для будущей жизни, в которой – уже современной – всё та же предательская и всё- и всех-продательская буржуазия обналичивает в бюджетные и иные преференции – в том числе и психологические и статусные – свои крокодиловы слёзы и своё (а не народов!) реальное предательство Родины и всего советского народа!

А 22 июня, когда я отвечаю на ваши вопросы, бабушка моя всегда плакала, проклиная войну, гитлеров и капиталистов и капитализм, «отнявших её жизнь», её родного брата и её любовь… Прабабушка же до самой своей смерти спрашивала о своём сыне Мухаддине: «Как ты погиб? Больно тебе было, сынок? Поел ли ты перед смертью? Голодный ли был?…». Я ничего не меняю в её словах, только перевожу с родного абазинского на наш великий и священный, родной русский, пушкинский язык…

 

Беседовал Дмитрий ЧЁРНЫЙ