ЗАЧЕМ ЖИТЬ? О рассказах Елены Тулушевой

№ 2017 / 28, 27.07.2017

Когда-то, в далёком уже детстве, во время волшебных летних каникул, где-нибудь в пионерском лагере, собравшись с друзьями у костра, мы пели нестройными голосами щемящие такие строки: «Ребята, надо верить в чудеса». И верилось, верилось, что в жизни каждого из нас даже самые серые будни однажды обязательно окрасятся алыми парусами мечты, надежды, верной дружбы и сказочной любви. Что каждая Ассоль обязательно встретит Грея, что у каждого Д’Артаньяна обязательно будут верные друзья-мушкетёры, что добро непременно всегда побеждает любые козни зла. Ах, как хотелось нам чудес, как хотелось, чтобы все вокруг были счастливы, потому что мир добрый, потому что «спасибо, любимая Родина, за наше счастливое детство!». И вдруг…

 

«Мир потихоньку идёт к концу,

И чудеса больше не встречаются».

Габриэль Г. Маркес

 

Вдруг закончился вместе с детством и юностью рассвет. Но алых парусов на горизонте мы так и не дождались, Грей за повзрослевшей девушкой из Каперны так и не приехал. А будни наши из беспробудно-серых всё чаще превращались в чёрно-траурные. И вот уже, включив на автопилоте телеящик, слышишь ежедневно и ежечасно: боевые действия… террористическая атака… кибервойны… Сирия, Донбасс, новые обстрелы… площадь лесных пожаров за минувшие сутки… число пострадавших от наводнения… И вплывают из памяти Евангельские строки: «восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам» (Матфея 24: 7). И полная безысходность, полная безнадёга кругом и во всём: в политике, в экономике, в быту, в семье, со здоровьем. Господи, зачем жить? Как жить? Как выжить? Что делать?

«Ему не хотелось никого утешать, он же никому не плакался. А начнёшь утешать – от тебя отвернутся и станешь ещё более одиноким и жалким… но тошнота уже подступила к горлу, вязкая истощающая. Тошнота от жизни, от этой скуки, необходимости как-то существовать, даже если совсем не понимаешь зачем» (Е. Тулушева. Когда я умру, я стану собакой).

Но даже в этом беспробудном танце скуки, безнадёги и чернухи есть ещё что-то, что страшнее и трагичнее всех катастроф и стихийных бедствий. Лена Тулушева пишет именно об этом. Её проза – это стон, ибо кричать уже почти не осталось сил. Стон об изгоях, о тех, кто не нужен нам, каждому из нас, обществу нашему, увязнувшему в битве за экономическое благополучие. Её стон о детях. И есть от чего стонать, есть от чего крошить друг о друга зубы в бессильной ярости на самого себя, зная, что ничего не изменишь. В самарской больнице медики запирали детей-сирот в тёмных палатах, чтобы не «доставали своим рёвом». «Вот такое у нас ЧУДО косоглазое», – шипит за кадром сахалинская медсестра, снимая на телефон надрывающегося от плача ребёнка.

А няни? Времена Арины Родионовны бесследно испарились. Имена милейших и добрейших нянь-садисток сегодня звучат в одном ряду со ставшими зверокличками именами Чикатило и прочих маньяков, и не только у нас, в России, по всему миру: Лариса Ульянова (Челябинск), Надежда Шаповал (Турция), Эмалия Ковачева (Болгария), Эрика Камази (Уганда), Гюльчехра Бобокулова (Москва).

Как же так получилось? Почему вместо доброй рождественской сказки и «обыкновенного чуда» в нашу жизнь обыденно просто ворвались и властвуют жестокость и злоба? Тулушева едко примечает в одном из рассказов: «Не удалось ПРИЧИНИТЬ добро!». И даже образ мамы, самого дорогого, самого близкого человека, с коим был связан единой пуповиной, чьё молоко давало тебе силы выжить и стать человеком, вдруг, в некий чёрный миг становится образом чудовища: «Образ матери вторгся в сознание: руки в боки, ноги расставлены, как у мужика, голова приподнята, готовая обрушить череду возмущённых претензий на каждого, попавшего в поле зрения её бегающих глаз… паук заметил остатки теплившейся жизни в первой жертве и поспешил закончить миссию» (Е. Тулушева. Виною выжившего).

И вот маленький человечек, ангелочек, коим все так восхищаются, зовут золотцем и счастьем, погружённый в омут обстоятельств, бюрократии, ювенальной педагогики, и иже-иже, вынужден отвергнуть от себя образ Божий и примерить личину зверя. «Он пытался жаловаться, но становилось хуже. Правда уже не били. Мстили по-другому: наливали воду в кровать, могли и помочиться… Детский дом? Да он ничем от приюта не отличается: народ там такой же, и лупят так же» (В хорошие руки). «Три года кадетства – три года тоски, унижения, бесконечной борьбы за выживание»; «Чтобы выжить нужно было драться. Он дрался с яростью… он с недетской жестокостью бил в лицо, под дых…» (Слава).

Лена Тулушева пытается дать ответ на все эти вопросы. Пытается. Ей кажется, что виной всему наше с вами безразличие. «Начиная с безразличия внутри семьи, и дальше – безразличие соседей, учителей, коллег, просто людей на улицах, проходящих мимо, безразличие государственных структур… А за безразличием приходит жестокость» (Зачем им жить?). Наивная попытка ответа на извечные русские вопросы? Но ведь хочется, хочется, не смотря ни на что, чудес, волшебной сказки, алых, леший их дери, парусов. Хочется просто в них верить.

 

Олег СЕЛЕДЦОВ

 

г. МАЙКОП,

Республика Адыгея