АЛЬФА МИХАИЛА АНИЩЕНКО

№ 2017 / 40, 17.11.2017

Есть поэты, читая которых – помимо головокружительных, захватывающих ощущений – чувствуешь странное: будто они обошлись без поэтической техники (хотя на самом деле владели ею виртуозно), будто голоса их стихотворений услышаны ими – вероятнее всего в ночи – прямо из бездн: в равной степени световой, и потусторонней. Михаил Анищенко из их числа, больше того, если говорить о современных поэтах, чьё слово столь связано с запредельным колыханием пластов и мощи языка, его имя приходит на ум первым.

 

1

 

Эпитет Анищенко порой таков, что врезается в память с остротою алмаза, оставляя след, заставляющий переосмысливать своё отношение к тому, или иному явлению.

«Мельхиоровая Лета» протекает меж нас, переливается тугими волнами справедливости меж движущихся теней человеческой кажимости; о! она не из воды, хоть и река – она из того материала, который не определить, но который эпитет поэта обозначает выпукло, хотя и привязав его к земному материалу.

Феноменальность метафор Анищенко! Эти виртуозные не сочетаемые сочетания! Волшебные вспышки поэтической мистики, когда реальность озарений становится столь же очевидной, сколь и осязаемой:

 

Я понимал тайгу, как речь,

Звучащую во сне.

И тишь ложилась, как плита,

Как травы под пятой…

 

Тот дом любим был и желан,

В стекле и в серебре.

А в доме ты со мной жила,

Как муха в янтаре.

 

Выписывать можно долго, но – не в этом суть; в чём? в боли и скорби, святою белизной переполняющих стихи? В сдержанной, рвущейся, мятежной силе голоса, звучащего то истовым благородством, то точно рваным ожившим пунктиром, то богоборчески, то всеприемлюще; в глобальности ощущений, рождаемых стихами?

Поэзия сумма – сумма столь многого, сумма сумм, если угодно; и именно сочетание самых различных достоинств и величин определяет эффект.

Но русский поэт без боли невозможен, поэтому:

 

Я волк, убивший человека,

Всю жизнь писавшего стихи.

 

Невозможен и без надежды – тщетной кажется, бесправной в тотальном прагматизме мира, и всё же своим отсутствием сводящей всё дело насмарку, отсюда:

 

Вставай, моя Расеюшка!

Вот платьице, вот меч.

 

Жизнь Михаила Анищенко, полная полынной горечи, пригибаемая свинцовой тяжестью условий – жизнь ярчайшего светового источника, подключённого к такому генератору питания, что поколениям… предстояло б осваивать его поэзию, осваивать, восхищаясь и замирая, мудрея и скорбя; пришлось бы – когда б, не всё тот же прагматизм, выталкивающий даму вечности на обочину яви. Но дама сия, поэзия – именно вечности.

 

 

2

 

Свет из деревни Шелехметь

Стихами исходил, как сила,

Какую не отменит смерть,

Хоть жизнь поэта отменила.

 

Стихов особость осознать! –

Пронзительность их, изначальность.

Где слову дадено сиять,

Там невозможна беспечальность.

 

Метафоры переворот

В сознанье совершают мощно.

И в цель стрелою точка бьёт –

Любая точка. Слишком точно.

 

…под парусом – и мимо звёзд

Плыть здорово, легко, красиво.

Норд или Зюйд? Возможно, Ост,

Неочевидна перспектива.

 

С кузнечиками говорить

Иль с Богом – получалось дивно.

Не получалось в жизни жить,

Коль жизнь у нас бесперспективна.

 

Фиглярство, шутовство в цене,

Филологические бредни.

Никто не мыслит о вине,

Как будто враки – день последний.

 

А – облаками он дышал,

Стихи его струились правдой.

И жажду многим утолял,

Страдающим духовной жаждой.

 

Александр БАЛТИН