АЛЬФА МИХАИЛА АНИЩЕНКО
№ 2017 / 40, 17.11.2017
Есть поэты, читая которых – помимо головокружительных, захватывающих ощущений – чувствуешь странное: будто они обошлись без поэтической техники (хотя на самом деле владели ею виртуозно), будто голоса их стихотворений услышаны ими – вероятнее всего в ночи – прямо из бездн: в равной степени световой, и потусторонней. Михаил Анищенко из их числа, больше того, если говорить о современных поэтах, чьё слово столь связано с запредельным колыханием пластов и мощи языка, его имя приходит на ум первым.
1
Эпитет Анищенко порой таков, что врезается в память с остротою алмаза, оставляя след, заставляющий переосмысливать своё отношение к тому, или иному явлению.
«Мельхиоровая Лета» протекает меж нас, переливается тугими волнами справедливости меж движущихся теней человеческой кажимости; о! она не из воды, хоть и река – она из того материала, который не определить, но который эпитет поэта обозначает выпукло, хотя и привязав его к земному материалу.
Феноменальность метафор Анищенко! Эти виртуозные не сочетаемые сочетания! Волшебные вспышки поэтической мистики, когда реальность озарений становится столь же очевидной, сколь и осязаемой:
Я понимал тайгу, как речь,
Звучащую во сне.
И тишь ложилась, как плита,
Как травы под пятой…
Тот дом любим был и желан,
В стекле и в серебре.
А в доме ты со мной жила,
Как муха в янтаре.
Выписывать можно долго, но – не в этом суть; в чём? в боли и скорби, святою белизной переполняющих стихи? В сдержанной, рвущейся, мятежной силе голоса, звучащего то истовым благородством, то точно рваным ожившим пунктиром, то богоборчески, то всеприемлюще; в глобальности ощущений, рождаемых стихами?
Поэзия сумма – сумма столь многого, сумма сумм, если угодно; и именно сочетание самых различных достоинств и величин определяет эффект.
Но русский поэт без боли невозможен, поэтому:
Я волк, убивший человека,
Всю жизнь писавшего стихи.
Невозможен и без надежды – тщетной кажется, бесправной в тотальном прагматизме мира, и всё же своим отсутствием сводящей всё дело насмарку, отсюда:
Вставай, моя Расеюшка!
Вот платьице, вот меч.
Жизнь Михаила Анищенко, полная полынной горечи, пригибаемая свинцовой тяжестью условий – жизнь ярчайшего светового источника, подключённого к такому генератору питания, что поколениям… предстояло б осваивать его поэзию, осваивать, восхищаясь и замирая, мудрея и скорбя; пришлось бы – когда б, не всё тот же прагматизм, выталкивающий даму вечности на обочину яви. Но дама сия, поэзия – именно вечности.
2
Свет из деревни Шелехметь
Стихами исходил, как сила,
Какую не отменит смерть,
Хоть жизнь поэта отменила.
Стихов особость осознать! –
Пронзительность их, изначальность.
Где слову дадено сиять,
Там невозможна беспечальность.
Метафоры переворот
В сознанье совершают мощно.
И в цель стрелою точка бьёт –
Любая точка. Слишком точно.
…под парусом – и мимо звёзд
Плыть здорово, легко, красиво.
Норд или Зюйд? Возможно, Ост,
Неочевидна перспектива.
С кузнечиками говорить
Иль с Богом – получалось дивно.
Не получалось в жизни жить,
Коль жизнь у нас бесперспективна.
Фиглярство, шутовство в цене,
Филологические бредни.
Никто не мыслит о вине,
Как будто враки – день последний.
А – облаками он дышал,
Стихи его струились правдой.
И жажду многим утолял,
Страдающим духовной жаждой.
Александр БАЛТИН
Добавить комментарий