Иван САБИЛО. ОГРАНИЧЕННАЯ ВМЕНЯЕМОСТЬ (К современной истории Санкт-Петербургского отделения СП России)

№ 2017 / 44, 15.12.2017

Раньше я не придавал значения афоризму: «Хочешь узнать человека – дай ему власть». Может быть, потому, что сам никогда не задумывался над тем, что такое власть и как ею распоряжаться. К сожалению, возникли обстоятельства, которые заставили это сделать.

Руководителем Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России меня избрали в мае 1993 года. Это был разгул перестройки и самый болезненный слом общественного сознания. Коснулся он и писателей нашего города. Часть из них образовала новый, не существовавший ранее, Союз писателей Санкт-Петербурга. Мы остались в Союзе писателей России. К тому же ровно через полгода несколькими пожарами кряду был разрушен Дом писателя имени В. Маяковского. Потом его восстановили и переделали под гостиницу. Спасённые от пожара документы писательской организации я хранил у себя дома.

Союзу писателей Санкт-Петербурга Российское авторское общество выделило две комнаты. А нам что делать? Где собираться для работы? Писали письма в Смольный тогдашнему мэру А.А. Собчаку, но не получили ответа. Обращались в Дом культуры профтехобразования, в Дом журналистов – там готовы были пойти навстречу, но с условием арендной оплаты, на которую мы не имели средств.

На помощь пришли те, кто сами находились в крайне стеснённых обстоятельствах. Они предоставляли нам свои помещения для работы творческих секций и проведения собраний, что помогло сохранить писательскую организацию. И сегодня наша глубокая благодарность библиотеке Михайловского дворца, Музею-квартире А.С. Пушкина, библиотекам имени А.А. Блока, имени М.Ю. Лермонтова, детской библиотеке имени А.С. Пушкина…

Шли годы. На одном из заседаний Координационного совета творческих союзов нашего города, который проходил в ЛОСХ (ныне Санкт-Петербургский Союз художников) присутствовали мэр А.А. Собчак и председатель Комитета по управлению городским имуществом М.В. Маневич. Выступал Собчак. Он много и, как всегда, напористо говорил о том, что мэрия Петербурга, не считаясь с расходами, всесторонне помогает деятелям культуры. А когда заявил, что руководство делает благородный жест – передаёт творческим Союзам помещения, которые они занимают, я не утерпел: «Щедрый жест, – сказал я. – Но то, что вы с таким пафосом передаёте нам только сейчас, мы получили из рук советской власти ещё в тридцатые годы». Анатолий Александрович с полемическим задором откликнулся: «А где сейчас ваша советская власть? Мы её отменили, как вышедшую из обращения!..»

После заседания мы с художником Евгением Мальцевым остановились у одной из картин, где был нарисован зимний лес, освещённый солнцем, с тёмно-синими мартовскими тенями от деревьев. И тут к нам подошёл Михаил Маневич и сказал: «Я знаю, Иван Иванович, о скитаниях писателей. Днями предложим вам несколько вариантов помещений для вашей организации. Если что-то подойдёт, предоставим в безвозмездное и бессрочное пользование».

Так и случилось. Мы с Глебом Горышиным и Александром Скоковым посмотрели четыре адреса и выбрали улицу Большая Конюшенная, д. 29, что у самого Невского. Нужно ли говорить, как мы были благодарны М.Маневичу?

И нашей скорби не было предела, когда некоторое время спустя киллер убил Михаила Владиславовича при выезде с улицы Рубинштейна на Невский проспект…

Многое нам удалось осуществить, имея для работы своё помещение. Прежде всего, мы предоставили возможности для полноценной деятельности творческих секций: прозы (руководитель А.Скоков), поэзии (Ю.Шестаков), драматургии (Л.Разумовская), детской и юношеской литературы (М.Тахистова), публицистики (А.Гостомыслов), художественного перевода (С.Вольский), фантастики и приключений (А.Шейкин), студии молодых поэтов (А.Ахматов) и др. Учредили издательство «Дума» (директор и главный редактор А.Белинский), которое за эти годы выпустило около двухсот книг наших писателей. Мы стали издавать газету «Литературный Петербург» (редактор И.Сабило), журнал «Невский альманах» (В.Скворцов), журнал «Родная Ладога» (А.Ребров, В.Ефимовская), альманах «Молодой Петербург» (А.Ахматов, Е.Лукин) и многое другое; чуть позже стали выходить журналы «Окно» (М.Токажевская и М.Амфилохиева), «На русских просторах» (Т.Лестева), «Новый русский журнал» (В.Чернышёв)…

Ежемесячно собиралось правление писательской организации, на заседаниях которого решались вопросы издания книг писателей, участия в культурных мероприятиях города и страны, планы проведения различного рода встреч с читателями Петербурга и области. Мы восстановили проведение Конференций молодых писателей Северо-Запада, и наиболее талантливым участникам давали рекомендации для вступления в Союз писателей России. К нам пришла и стала работать орг. секретарём умная, прекрасно образованная женщина Марина Васильевна Сенникова. Уже 15 лет она оказывает всестороннюю помощь писателям, и делает это с душой.

В 1997 году мы принимали в Петербурге выездной Пленум правления СП России – около 150 писателей. Наши заседания проходили в Смольном. Тогда по нашей инициативе, поддержанной руководством СП России (В.Ганичев, Г.Иванов, В.Распутин, В.Белов) и Администрацией Ленинградской области (губернатор В.А. Густов), учредили ежегодную литературную премию «Ладога» имени Александра Прокофьева в двух номинациях – «Всероссийская» и «Областная». И за два десятилетия 36 писателей России, Москвы, Петербурга и Ленинградской области стали её лауреатами.

Более 12 лет я возглавлял одну из самых многочисленных писательских организаций страны. Наверное, мог бы и дольше. Но несколько обстоятельств повлияли на решение передать свои полномочия другому человеку. Первое, накопившаяся усталость от проводов в последний путь писателей, – к несчастью, в девяностые и в начале двухтысячных гг. они слишком часто уходили из жизни. Второе – моя семья жила в Москве, и меня тяготило одиночество. И третье – нервное истощение от судов, в которых (спустя год после убийства М. Маневича) Комитет по имуществу Санкт-Петербурга ставил вопрос о лишении нас занимаемого писательской организацией помещения. К чести питерских судов, скажу, что нам удалось отстоять своё право на их владение. И всё это без взяток и прочих незаконных акций.

Однако мы понимали, что рано или поздно, вопрос решится не в нашу пользу, так как литература и сами писатели ещё с перестроечных времён отделены от государства. И значит, лишены всех прав и поддержки.

Но случилось так, что в 2003 году губернатором нашего города стала В.И. Матвиенко. Мы с председателем Союза писателей Санкт-Петербурга Валерием Поповым встретились с нею, рассказали о наших проблемах, и она предложила нам провести объединительное писательское собрание. На нём Валентина Ивановна заверила писателей, что не быстро, не сразу, но будет решён вопрос о предоставлении писателям Санкт-Петербурга здания под их организационную и творческую деятельность.

Так и произошло, и в декабре 2008 года литераторы получили весьма скромное, по сравнению с прежним Домом писателя – особняком графа Шереметева, – но столь необходимое помещение по улице Звенигородской, 22. Но это случится через два года и уже без меня…

А сейчас я упорно думал, кого можно предложить в качестве преемника? Разговаривал с Николаем Коняевым – ему некогда, он пишет книги. Александр Скоков отказался без всяких ссылок. Поговорил с Валентином Аноцким, – генералом таможенной службы и хорошим прозаиком. Тот обещал подумать. И тут же выразил готовность по своим каналам решить проблему с переводом помещений, занимаемых нами – 250 кв. м. в самом центре Петербурга – в нашу собственность. Назначил В.Аноцкого на время своего отпуска в качестве И.О., а сам уехал к матери, в Минск. Но уже через несколько дней позвонила моя жена и попросила вернуться – Валентин Романович не считает возможным хотя бы и временно исполнять обязанности председателя.

Были и желающие возглавить организацию. Но не было уверенности, что собрание поддержит их. И тут я вспомнил, что у нас есть поэт, капитан 1-го ранга Борис Александрович Орлов. Поговорил с ним – он сразу согласился, и даже порывисто посетовал на то, что не ему первому я предложил эту общественную должность.

Познакомились мы с ним в начале 90-х, в Кронштадте, куда я был приглашён для встречи с читателями. В Доме культуры, где проходил творческий вечер, у меня спросили, не буду ли я возражать, если до начала встречи со мной слово получит местный молодой офицер Борис Орлов? Конечно, нет, даже рад.

Мы вышли на сцену, и он прочитал несколько своих энергичных, замешенных на морской тематике, стихотворений. Зал, который состоял, в основном, из военных моряков, тепло приветствовал его выступление. А представлявшая нас дама отдела культуры улыбнулась и похвалила: «Стихи для матросского кубрика…»

Случилось так, что вскоре я возглавил писательскую организацию и порадовался, что Борис Александрович с нами. Через какое-то время я с горечью узнал, что он с тяжёлым заболеванием оказался в клинике Военно-медицинской академии. Навестил его там, оба выразили уверенность, что болезнь отступит, и всё будет как прежде. Однако вскоре понял, что болезнь, хоть и отступила, но не целиком. На одном из писательских собраний, когда мы знакомились с поэтессой Д., которая собиралась вступить в Союз писателей, он вдруг заявил, что принимать её не надо, так как «она выпускает свои книги на деньги любовников». И это в присутствии мужа поэтессы, и я не знаю, почему тот не вызвал Орлова на дуэль. Может быть, сказалось слишком строгое воспитание или то, что он преподаватель, профессор университета.

Д. мы приняли в Союз писателей и убедились в том, что она не только создаёт талантливые стихи и прозу, но и обладает уникальными организаторскими качествами в подготовке и проведении литературных и музыкальных вечеров. Б. Орлова за его выходку она простила, хотя прощения он не просил…

2-го декабря 2005 года на отчётно-выборное собрание нашей писательской организации прибыл из Москвы Первый секретарь Союза писателей России Геннадий Иванов. После нескольких общих вопросов перешли к главному – выборам нового руководителя. Я сказал:

Более года я подыскивал себе замену. И, наконец, остановился на кандидатуре Бориса Орлова. Он поэт, морской офицер и, думаю, справится с трудностями. Больше некому. Те, кто могли бы руководить, не хотят, а те, кто рвутся к руководству, не смогут. Так что Орлов. Прошу поддержать.

Когда я закончил своё выступление, Г.Иванов мне сказал, что я слишком явно и безальтернативно предложил собранию Орлова, как бы не запротестовали.

Не думаю, – сказал я. – Предлагая Орлова, я делаю не только его ответственным за руководство, но и себя. Значит, буду помогать. И всё это понимают.

После недолгих дебатов собрание избрало Орлова.

Завершив работу и передав дела, я уехал в Москву. Тогда и подумать не мог, что меня будет ждать целый ряд удивлений. Полагал, займусь, наконец, только творческой работой. Но вскоре меня для разговора пригласили председатель Международного сообщества писательских союзов Сергей Михалков и первый секретарь МСПС Феликс Кузнецов. Предложили стать заместителем председателя. Им отказать я не мог.

Работа в МСПС тоже оказалась не из лёгких, прежде всего, потому, что касалась уже в меньшей степени отдельных писателей, а в большей – писательских организаций. Приходилось часто ездить в командировки не только по России, но и за «рубеж»: Беларусь, Армения, Киргизия, Казахстан… Однако особой сложностью стала она отличаться, когда я всё больше узнавал порядки внутри МСПС. Суды по имуществу, зарплаты отдельным служащим не только официальные, но и в конвертах. И многое другое, отчего появилась брезгливость к нечистоплотности людей, ратующих в своих произведениях за честь и человеческое достоинство, тогда как сами…

Тут ещё из Петербурга стали звонить писатели, выказывая недовольство руководителем Б.Орловым: груб, не считается с мнением литераторов, всячески унижает их, называя бездельниками и лентяями; часто на писательские встречи является в офицерской форме – «для большего антуража и несёт вздор». Спрашивали, что делать? – Помогать, – отвечал я. – Не молчать, не жаловаться, а ставить на место потерявшего этические ориентиры руководителя. Позвонил Б. Орлову, попросил его прислушаться к мнению писателей и напоролся на откровенную грубость. Дескать, забудьте о Питере, раз вы теперь в Москве.

И всё же на следующем отчётно-выборном собрании в 2010 году, в присутствии секретаря правления СП России Василия Дворцова, я снова поддержал Бориса Александровича. Когда сгустились критические тучи над его головой, а среди желающих сменить его на посту не оказалось тех, кто мог бы справиться лучше, нежели он, я подумал, что Орлов, оставшись на второй срок, изменит своё отношение к писателям. В конце концов, может сказаться «опыт, сын ошибок трудных…» И попросил слова:

У Бориса Александровича много недостатков, – сказал я. – Но есть одно неоспоримое достоинство – он бескорыстен.

Этого оказалось достаточно, чтобы его избрали председателем во второй раз. Он даже искренне, как мне показалось, поблагодарил меня. Правда, с утверждением его бескорыстия, кажется, я допустил ошибку. Вскоре стало известно, что Борис Александрович ещё в 2006 году, то есть, как только стал руководителем писательской организации, открыл и возглавил ООО «Корона», основным видом деятельности которого является розничная торговля ювелирными изделиями…

А здесь, в Москве, особенно удивило – и не только меня (об этом я написал в своей книге «Прихожая «Дома Ростовых» – изд-во «Голос-Пресс, М., 2014) увольнение С.Михалковым с должности Первого секретаря МСПС Ф.Кузнецова. И назначение на его место «поэта-хозяйственника» из Якутии, председателя Литфонда России и генерального директора Международного литфонда И.И. Переверзина. С уходом из жизни самого Сергея Владимировича он же возглавил и МСПС. Этакий Боотур стремительный!

Начались бесконечные суды, потребовавшие времени, нервов, огромных денег на оплату адвокатов (и если бы только их!) Деятельность И.Переверзина во главе этих организаций не раз вызывала резкие обвинения, в основном, экономического характера. Кроме того, зримо проявились в нём черты вульгарного растлителя. Нужным ему писателям, членам исполкома МСПС, он щедро выделял средства на издание книг: кому однотомник, кому двухтомник, кому дачу в Переделкино… Чтобы на всех выборах они солидарно голосовали за него. Так и случилось, когда на выборах председателя МСПС была предложена моя кандидатура, и я проиграл ему ввиду явного преимущества.

Видя, что происходит и, будучи не согласен с действиями нового руководителя, я подал заявление, в котором указал, что выхожу из состава президиума Литфонда России, так как не хочу позорить Санкт-Петербургских писателей.

Я тогда и подумать не мог, что мой преемник Б. Орлов тут же заменит меня в этой организации. Дальше – больше. После нескольких встреч с И.Переверзиным Б.Орлову выделяются средства на издание стихотворного сборника большого объёма, в твёрдой обложке. А спустя ещё некоторое время за этот же сборник вручается Международная литературная премия «Облака» имени С.В. Михалкова. Его избирают председателем ревизионной комиссии. И вскоре премии ему посыплются, как из рога изобилия: Большая литературная премия России, Всероссийская премия им. Н.Гумилёва, Всероссийская премия «Ладога» им. А.Прокофьева (…) Наверное, именно таких как он, имел в виду Ф.М. Достоевский, который в уста одного из своих героев вложил слова: «Нет, широк человек, слишком широк, я бы сузил».

Мне не оставалось ничего иного, как написать заявление о снятии с себя полномочий заместителя председателя МСПС.

А из Петербурга приезжают писатели, просят вернуться и опять возглавить писательскую организацию. Я говорю им первую попавшуюся фразу, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. И советую более активно действовать самим, ставя на место литературного функционера. Хотя прекрасно понимаю – сложно объяснить этому человеку, что мы избрали его руководителем писательской организации, а не руководителем каждого писателя в отдельности (как Господь Бог).

Ещё большее удивление ожидало меня в ноябре 2013 года на Российском литературном собрании. Мы разговаривали с Николаем Коняевым, когда к нам подошёл Б. Орлов и стал обвинять петербургских писателей в «лентяйстве» и ничегонеделанье, – ему одному приходится делать всё за всех. – «Ну и что же вы делаете? – спросил я. – Как это что?! – Мне из Кронштадта приходится ездить, это связано с расходами времени и средств. Я получил Дом писателя. Я выпускаю газету… Вот вы не хотели, чтобы я стал председателем (это он мне), а я стал… – Да что вы говорите, Борис Александрович? – не выдержал Коняев. – Мы все помним отчётно-выборное собрание, где Сабило представил вас единственным, кто может стать руководителем… – Да? – словно бы удивился Борис Александрович. – Но раньше он этого не хотел, я знаю!»

Я смотрел на Бориса Александровича не столько с оторопью, сколько с жалостью. Не хотелось возражать, потому что налицо ограниченная вменяемость моего преемника. Но всё-таки высказал недоумение по поводу, что это ОН «получил Дом писателя». Не мы, петербургское отделение Союза писателей России вкупе с Союзом писателей Санкт-Петербурга, а именно ОН, Борис Орлов. – Никакой вашей личной роли, Борис Александрович, в этом нет, вы всего лишь поменяли адрес, – сказал я. – Но это его не смутило. Он встал к нам боком и продолжал настаивать на том, что я вручил ему лентяев и бездельников. А когда я сказал, что многие писатели, и я среди них, не могут издать свои книги, и как раз именно здесь должна проявиться роль руководителя, Б.Орлов чуть не зашёлся в гневе: «А что вам ещё делать, вы же ничего не делаете!»

В ноябре прошлого года, затосковав по городу, где прожил более полувека, я вернулся в Петербург. Пришёл в свою писательскую организацию, в которой на протяжении одиннадцати лет не снимался с учёта и регулярно уплачивал взносы, и включился в её работу. Оказывается, и тут меня подстерегало немало удивлений. Бориса Александровича по-прежнему отличала особая моторика во вред многим писателям. Будучи не только руководителем писательской организации, но и председателем комиссии по приёму в Союз писателей, он чисто волевым порядком преграждал путь неугодным. Так, например, не была принята Татьяна Лестева – публицист, автор талантливого романа «Круговерть», учредитель и главный редактор литературно-публицистического журнала «На русских просторах». А всё из-за того, что когда-то она критически отозвалась о стихах Бориса Александровича. (Видя несправедливость этого акта, её приём в Союз писателей осуществила Новгородская писательская организация). Б.Орлов тут же отправил кляузу руководству СП России, дескать, это не по Уставу. Хотя ранее мы в свою писательскую организацию приняли рижан Р.А. Трофимова и А.И. Пикуль. И никому в голову не пришло пенять нам на это.

Дальше – круче. Поставленные в невыносимые условия работы гонениями Б.Орлова, перешли в Союз Писателей Санкт-Петербурга видный русский поэт, главный редактор журнала «Невский альманах» Владимир Скворцов и ряд более молодых членов СП России – главный редактор журнала «Аврора» Кира Грозная и руководитель ЛИТО «Молодой Петербург» Роман Всеволодов. А за проведение конкурса памяти представителей Серебряного века З.Гиппиус и Д.Мережковского Б.Орлов написал донос в правоохранительные органы на одного из лучших петербургских критиков Геннадия Мурикова. Комитет по противодействию экстремизму и Следственный комитет России осуществили проверку. И посчитали «заявление» Б.Орлова абсурдным. После чего ему пришлось давать показания, т.к. он попадал под действия статьи УК о лжесвидетельстве.

Поступки Б.Орлова привели к тому, что целый ряд писателей оказался в корне несогласным с его поведением властного лица и официального мстителя. В его властности убедился и я. Участвуя в работе различных творческих секций, вижу, как ведёт себя руководитель. Является во время заседания, сразу же требует слова и говорит вещи, которые никак не соотносятся с тем, о чём говорили и что обсуждали писатели до него. Как правило, это начётнические, поверхностные суждения на темы патриотизма, писательского долга и вреда, который наносят «нам» либералы. И всё это долго, напористо (вспоминается А.Собчак), без внутренних тормозов и чувства меры. Его слова напоминают цветы на обоях – сколько ни вглядывайся, всё одно и то же. Если ему кто-то возразил, тут же становится злобным и неуправляемым. Писатели, как правило, не возражают, но с облегчением вздыхают, когда, наконец, он иссякнет и уйдёт.

Можно ещё немало сказать о несоответствии слов и поступков Б.Орлова общепринятым правилам поведения. Или о его неадекватности, как иногда выражаются некоторые из нас. Но разве что-то изменится? Просторечие моряков-подводников: «Лучшая погода – непогода» – его принцип работы в писательской организации.

Поэтому на первом же общем собрании попрошу у писателей прощения за то, что, по сути, дважды навязал им в руководители этого человека.

Иначе нельзя.

 

г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Один комментарий на «“Иван САБИЛО. ОГРАНИЧЕННАЯ ВМЕНЯЕМОСТЬ (К современной истории Санкт-Петербургского отделения СП России)”»

  1. Наследник Переводчика Сергея Вольского для детской литературы

    Уважаемые дамы и господа!

    Меня зовут Алиса, я к Вам обращаюсь из издательства Лабиринт и хотела
    бы узнать, есть ли какая-то информация насчет наследников переводчика
    Сергея Вольского, так как у Вас на сайте много статей и информации о
    нем нашла.

    Пожалуйста, сообщите нам, есть ли какая-то информация или какие-то
    контакты к кому можно было бы обратиться по поводу наследников
    переводчика, так как мы очень хотим опубликовать прекрасные детские
    книги автора Дюла Урбан “Щенок, с которым никто не дружил” и “Все мыши любят сыр”.

    Заранее большое спасибо за Вашу помощь!
    Прошу присылать ответ на почту – a.zvereva@labirint-press.ru

    С глубоким уважением,
    Алиса.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.