ПУТЁМ ИЗБАВЛЕНИЯ ОТ ПУТ И ТЕНЁТ

№ 2017 / 45, 22.12.2017

В марте 2018 года мировая общественность будет отмечать полуторавековую годовщину со дня рождения Буревестника революции А.М. ГОРЬКОГО. Как осенние листья, опадают листки календаря. Вроде совсем недавно мы изучали в школе его знаменитую трилогию «Детство», «В людях», «Мои университеты», «Старуху Изергиль», песни о Соколе и Буревестнике, «Мать», «На дне» и другие замечательные произведения. Даже заучивали наизусть отдельные отрывки, выписывали цитаты: «В жизни… всегда есть место подвигам», «Человек – это звучит гордо». Он всей душой переживал за него, боролся. Не зря утверждал, что каждый челвоек ответствен за те мерзости, которые творятся в его доме, его огороде, его стране. Считал его мерой всех вещей.

Горький ломился в жизнь, как ломится через асфальт корень могучего дерева. Стоически переживал сиротство, бедность и неустроенность быта. Неутомимая тяга к книгам, самообразованию помогла ему овладеть огромными знаниями и языками. Впрочем, как и тяга к путешествиям, скитаниям, которые стали для него важными моральными и физическими испытаниями. Вывели на большую литературную дорогу. Благодаря им он написал свой первый рассказ «Макар Чудра». В пути ему случалось принимать роды, заступиться за избиваемую в Закавказье женщину и получить от обидчиков такую трёпку, что даже попасть в больницу. Но, как говорится, нет худа без добра: в больнице он услышал сюжет рассказа о воре Челкаше и позже написал прекрасную вещь.

Мне часто вспоминается спецкурс по Горькому в стенах Литературного института, справедливо носящего имя этого неповторимого творца, когда я учился на Высших литературных курсах. Это были интересные лекции, благодаря которым мы знакомились не только с творчеством писателя, но и его непростой биографией, полной житейских и политических событий. Благодаря ему и его рекомендациям литераторам рассказывать о трудовых коллективах фабрик и заводов, у меня зародилась мысль написать повесть о Невинномысской шерстомойной фабрике, которая была основана купцом первой гильдии Иваном Лапиным в ХIХ веке. После она была национализирована и значительно расширена при Советской власти, содержала 60% бюджета города и 25 – бюджета края. Но как создать правдивый образ купца и промышленника-миллионера, которого я и в глаза не видел? В этом отношении Алексею Максимовичу было легче, ибо он был знаком со многими купцами и фабрикантами. Надо было стараться не повториться, создать свой интересный образ этого героя, его близких, приказчиков.

Правда, я знал производство, где трудилось 6,5 тысячи шерстяников. Поработал электромонтёром, председателем профкома, редактором многотиражки. Много лет собирал материалы и писал историю этого крупнейшего в мире переработчика шерсти. Встречался с десятками ветеранов, которые ещё застали хозяина и его сыновей-последователей.

И я фантазировал, корпел над повестью, которая со временем переросла в роман «Левиафан». Так называлась машина-чудовище для промывки тонкорунной шерсти, для чего использовалась вода только Большого Зеленчука – самая щелочная из рек Европы. Но как в 80-е годы изобразить человеком «эксплуататора-мироеда», который оказался одним из главных героев книги? Как опубликовать, когда идеологам крайкома не понравилось даже само название «Левиафан»? И всё-таки я не сдался. А роман на удивление одобрил секретарь парткома предприятия и рекомендовал начальникам цехов и специалистам для чтения, чтобы держали как настольную книгу. Учились рыночным отношениям.

Поставленный по нему радиоспектакль краевым драмтеатром в 91-м году на Всесоюзном фестивале радиоспектаклей вошёл в число лауреатов. И не зря говорится, что аппетит приходит во время еды. Вскоре я написал романы-продолжения «Рунное устье» и «Белоруния», составившие трилогию, которая получила местную литературную премии имени С.Бабаевского и была выдвинута на президентскую.

Я продолжил горьковскую тему и, к счастью, ничего не позаимствовал у него и не повторился. Поэтому в это время не стал читать «Дело Артамоновых», чтобы не попасть под воздействие классика. И посчитал это большой удачей, мол, мы тоже не лыком шиты. А когда прочёл его названный роман, то мне показалось, там и дела-то вроде никакого нет. Дело промышленника мне увиделось только в котле, передвигая который, надорвался Илья Артамонов. Но разве можно соперничать с великим Горьким, что я вскоре и осознал, притушив свой амбиционный пыл. Он умел по-своему, не заходя в цеха, показать тяжёлый труд, страдания и переживания людей, их низкие или высокие душевные качества, психологию поведения и сердечную доброту. Ах, как он много умел! И делился этим умением с молодыми авторами.

И только теперь, через несколько десятилетий, перечитывая произведения этого литературного Эльбруса, я с радостным волнением осознал свою ошибку и понял его планетарные литературные способности и успехи. Понял, что язык Горького густой, ёмкий, образный, очень доверчивый и доходчивый. У него будто десяток глаз. Он так глубоко видит, пронизывает предмет насквозь и создаёт портреты не хуже живописца. Глаз непростых, пронзительных, соколиных, которые всё видят в герое до последней молекулы. И, словно рентген, просвечивают душу. Это школа литературного мастерства и жизни. Не то, что нынешние фокусники слова, не знающие ему цену. Он видел и понимал всё.

И вспомнилось журнальное интервью 60-х годов В.Катаева и Л.Леонова, которые поведали о его зоркости. Когда они спускались по ступенькам, он вдруг спросил:

– Вы знаете, сколько тут ступеней? Нет. А я посчитал.

То есть писателю всё могло пригодиться.

Помогал он и другим литераторам, особенно молодым. Всплыли давние воспоминания моего ставропольского земляка Г.Мирошниченко, автора «Юнармии».

– После гражданской войны к нам в станицу заезжал Горький. А я, юнец, только написал первую свою вещь и отдал ему. Он пригласил меня в Москву. Когда я приехал, его не было дома. Жил у него неделю. Потом он появился и смеётся:

– А ты меня обманул.

– В чём? – забеспокоился я.

– Ни одного знака препинания не поставил! И из тебя ещё только надо делать писателя.

И помог сделать.

Слышал я и про то, как Горький пришёл в издательство, где готовилась к печати повесть А.Куприна «Поединок». Не хватало концовки, а сроки не ждали, и на квартиру к автору направили посыльного. Тот сидел пьяный на столе, сложив ноги калачиком.

Сказалась татарская кровь. Не до рукописи ему было. Закатив под лоб глаза, он что-то бубнил невнятное. И пришлось Алексею Максимовичу писать концовку «Поединка». И никто не заметил чужого текста!

Почему же его зовут Буревестником революции? Это можно понять по его признанию в период создания «Фомы Гордеева» (период интенсивного духовного развития писателя). Он уже в конце ХIХ века был уверен в неизбежности революционных преобразований в России и шёл к марксизму. В «Беседах о ремесле» он писал об этом времени: «…я был несколько знаком с учением Маркса. «Мораль господ» мне была так же враждебна, как и «мораль рабов», у меня слагалась третья мораль: «Восстающего поддержи». (Впрочем, как позже поддерживал он и голодающих Поволжья, и бедноту).

Да, образ Фомы сложный. Он получил богатое наследство. Мог увеличить его, ибо имел купеческий талант и материальные возможности. Был строг, мог наказать провинившегося и прогнать с работы. Ему прочили огромные успехи и рост состояния. Но завёлся червь в душе купца. И подтачивал его, грыз, постоянно напоминая о несправедливости в беспощадном капиталистическом обществе и купеческой среде. О зле эксплуатации человека человеком, социальном неравенстве. В результате запил, пустил всё прахом и попал в психушку. В этом и многих других произведениях автор вроде и не в лоб говорит об этой несправедливости, не как прямолинейный пропагандист, но умело подводит к тому, что капитализм отживает своё. И всё равно преследуется властями и попадает в тюрьму.

– Путь избавления от пут и тенет – вот главная черта героя в художественной литературе, – говорил нам на лекциях академик Г.Куницын.

И пролетарский писатель Горький твёрдо шагал этим путём. За это его уважали и любили самые знаменитые в мире писатели. За великую правду, которую Алексей Максимович считал богом свободного человека. За эту правду его и ненавидели богачи, купцы и власти. И однажды, когда он шёл по берегу Волги, налетел бандит и подло ударил в грудь ножом. Спас находившийся в кармане портсигар. Писатель оказался человеком могучим, выбил нож, скрутил руки бандиту и гневно спросил:

– За сколько тебя наняли купцы?

– За триста рублей, – признался тот, моля о пощаде.

– Продажные твари, так дёшево оценили лучшего русского писателя! – воскликнул с обидой классик.

Отличные отзывы о его произведениях оставили Л.Толстой, А.Чехов, В.Короленко, Р.Роллан, С.Цвейг, Д.Лондон, Б.Шоу, Лу Синь, вождь пролетарской революции В.Ленин, Н.Крупская, нарком просвещения А.Луначарский и сотни других, известных на весь мир личностей. Поэтому даже в конце ХХ века театрами всего мира больше всех ставилось постановок по бессмертным произведениям Горького (кстати, и А.Чехова). Больше самого В.Шекспира! С ним водили дружбу и заискивали перед ним И.Сталин, члены ЦК и правительства, высоко и заслуженно ценившие инженеров человеческих душ. Не то, что нынешние деятели, оставившие писателей без заработка и госиздания книг.

Вот и набрасываются литературные овчарки и шавки на лучших мастеров из писательской когорты, на правдолюбов и самого Горького, создателя Союза писателей СССР, Литературного института и других учреждений, сказавшего, кстати, не первым, что если враг не сдаётся, то его уничтожают. А разве не надо уничтожать фашистов, игиловцев, которые убивают тысячи невинных людей, как баранам, отрезают головы? Вот и недавно в египетской мечети уничтожили более 300 человек. Это не с ними ли борется нынешняя Россия и её руководство, чтобы головы её граждан остались целыми?

 

Памятник М.Горькому, возвращённый на площадь Тверская Застава в 2017 году

 

Новые бесы обвиняют его в создании теории социалистического реализма, что Алексей Максимович определил, как реализм людей, которые перестраивают и улучшают мир, который способен отражать действительность в революционной перспективе, смотреть на прошлое с высоты целей будущего. Отсюда и миллионные тиражи его книг по всему свету. Ибо они несли правду, призывали к равенству и братству людей, к новой форме социального устройства. Его произведения были глотком свежего воздуха для трудового человечества, которого так не хватало в прогнившем мире буржуев и банкиров. А что могут отразить, кроме крысиной ненависти, эти прикормленные словоблуды, старавшиеся всеми силами затереть труды и растоптать память Великого Творца?!

Этим горьковским путём пошла такая литературная глыба, как нобелевский лауреат М.Шолохов, по праву ставший с ним на одну ступень. Двинулись А.Толстой, Л.Леонов, В.Шукшин, В.Распутин и сотни других творцов в СССР и за рубежом. Это была Великая литературная революция.

Так куда же делся тот человек, за которого страстно боролся Горький, которого нынче растоптали? Кто его пытается удалить даже из художественной литературы вместе с этим гениальным сказочником? А ведь он был ещё и пророком, ибо писал не только для ХIХ и ХХ веков, но и для ХХI. Разве не те же проблемы возродились у нас сейчас? Не зверствуют капиталисты и золотой миллиард, не грабят народ министры, прокуроры, судьи, генералы, полицейские, чиновники и прочая вороватая шваль и пятая колонна, опустившие страну ниже плинтуса? Разве может им быть прощение?

Значит, снова нужно изучать труды Великого Горького, чьи произведения как бы помолодели от времени и оказались очень кстати. И сделать правильный вывод. Приступить к глубокому изучению в школах и вузах. И объявить литературный конкурс в честь юбилея писателя. Началом можно считать водружение на место его памятника у Белорусского вокзала столицы.

 

Владимир КОЖЕВНИКОВ

 

г. НЕВИННОМЫССК,

Ставропольский край