Руководство РГАЛИ демонстративно чихает на все законы

№ 2018 / 7, 23.02.2018, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

В середине февраля наша газета опубликовала очень острый материал «Почему РГАЛИ скрывает от исследователей материалы о Солженицыне?». Учитывая, что в этом году весь мир будет отмечать столетие классика, у нас была надежда, что на эту публикацию немедленно прореагирует как минимум руководство Росархива (тем более, что глава этого ведомства Андрей Артизов является членом правительственного комитета по подготовке и проведению юбилея выдающегося художника). Но мы ошибались: чиновники высоко ранга затаились, а директор РГАЛИ Татьяна Горяева, пытаясь скрыть провалы в своей работе, ограничилась только тем, что дала команду везде в своём учреждении вывесить горозное объявление о том, чтобы исследователи не смели совать нос куда им не следует. И теперь в том же РГАЛИ под страхом увольнения многие сотрудники боятся давать историкам даже какие-либо консультации, предусмотренные правилами пользования архивами.

Единственное, чего после нашей публикации удалось добиться, – руководство РГАЛИ смилостивилось и перестало препятствовать допуску исследователей к описям Фонду Солженицына за номером 2511. При этом выяснилось, что все утверждения сотрудников архива будто наследники писателя запретили исследователям знакомиться с этими описями, оказались, простите, брехнёй.

Любопытно и другое. В читальный зал РГАЛИ начальство почему-то передало не основной экземпляр описей, а третью или четвёртую машинописную копию, которая даже не пронумерована и не переплетена. Впрочем, даже из разрозненных листочков удалось почерпнуть очень много важной информации.

Во-первых, сам фонд 2511, как выясняется, состоит из двух описей. В первую опись включены материалы, которые передавал в архив лично сам Солженицын в 1965-1969 гг. Сама же опись была, однако, сделана лишь в 1992 году М.А. Рашковской. Судя по всему, с того времени она была надёжно спрятана в чьих-то начальствующих кабинетах и от исследователей тщательно скрывалась. Материалы же, которые нашли отражение во второй описи фонда 2511, как можно понять из аннотации Рашковской, отобрала и передала в архив уже Наталья Решетовская, первая жена Солженицына. Конкретно – это было сделано в 1980-1989 гг. Добавлю: вторую опись составила в 1992 году также Рашковская. Кстати, эта опись от историков также тщательно скрывалась.

Понятно, что теперь исследователи хотят узнать, когда можно заказывать интересующие их дела из фонда Солженицына. Ссылаясь на служебную документацию, заведующая читальным залом РГАЛИ Екатерина Гунашвили и её непосредственная начальница Ксения Яковлева какое-то время пытались убедить посетителей РГАЛИ, что доступ ко всем делам из этих фондов наследники Солженицына закрыли до 2018 года. По всем правилам русского языка это означает, что для простых смертных фонд Солженицына был недоступен по 31 декабря 2017 года включительно, а начиная с 1 января 2018 года любой желающий, по идее, мог бы беспрепятственно заказать любое дело из указанного фонда. Но после публикации нашей критической статьи главный хранитель РГАЛИ Наталья Штевнина сообщила, что якобы кто-то что-то недопонял и где-то произошло недоразумение: мол, наследники классика изначально указывали, что готовы открыть доступ к материалам Солженицына лишь с 20 августа 2018 года.

В принципе, до новой названной руководством РГАЛИ даты осталось не так уж и много времени – всего-то полгода, и можно было бы поставить на этом точку. Но внимательное изучение описей фонда 2511 показало, что вообще-то с этим фондом не всё так просто. По сути он состоит из двух равноценных частей, фондообразователями каждой из которых являются совершенно разные люди. Да, первую часть этого фонда скомплектовал и передал в архив ещё сам Солженицын. И с этой частью всё ясно: безусловно, все права на неё имеют наследники художника и только им решать, когда открывать к материалам этой части доступ для исследователей. А вот со второй частью, как выясняется, всё очень сложно. Её формировала уже Решетовская. В основном из собственных материалов. И передавала в архив эту часть именно она, а не представители Солженицына. Значит, и все права на пользование этой частью, по логике, должны принадлежать наследникам Решетовской, но никак не наследникам Солженицына. А поскольку, если мы правильно поняли компетентных сотрудников РГАЛИ, Решетовская не оставляла никаких распоряжений, кто может, а кто не имеет права пользоваться коллекцией её материалов (ничего не известно на этот счёт и о реакции возможных наследников Решетовской), значит все документы, включённые во вторую опись фонда 2511, должны по первому требованию выдаваться любому читателю РГАЛИ.

Эти логические предположения мы попытались обсудить с главным хранителем РГАЛИ Штевниной. Но её объяснения нас просто обескуражили. Штевнина в присутствии заведующей читального зала РГАЛИ категорически заявила, что для неё важны не законы Российской Федерации, а воля самого Солженицына. Она рассказала, что в 1994 году Солженицын лично приезжал в РГАЛИ и потребовал показать ему все материалы из фонда 2511. После чего он якобы дал архивистам ряд указаний. Штевнина подчеркнула, что обо всём этом она знает не из третьих уст, она лично присутствовала при всех разговорах, которые Солженицын в том году вёл с тогдашним директором РГАЛИ Натальей Волковой. Штевнина ясно дала понять, что Волкова и Солженицын – это светочи и все их договорённости она будет свято блюсти.

Что тут сказать? Во-первых, я бы не стал так сильно возвеличивать Волкову. Наталья Борисовна, когда царствовала в РГАЛИ, показала себя очень непростой дамой. К соблюдению тех же законов она всегда относилась очень дифференцированно. Напомню такую историю. В своё время к ней обратился замечательный биолог Феликс Штильмарк, который потребовал от неё вернуть рукопись последней книги своего отца – автора известного романа «Наследники из Калькутты» Роберта Штильмарка, которую изъяли уже после смерти писателя сотрудники органов Госбезопасности в его домашнем архиве. Мотивировка Феликса Робертовича была предельно проста: он представлял сторону наследников, которые считали, что место незаконно изъятой рукописи не в РГАЛИ, а у них дома. Однако Волкова, понимая всю пикантность той ситуации, даже слушать Штильмарка не захотела. Она категорически отказалась не то что возвращать наследникам писателя рукопись дорогого им человека, но даже показать, в каком состоянии на тот момент находилась эта рукопись в архиве. Здесь важно отметить, что это происходило не в годы гонений на диссидентов, а в постсоветское время, когда, казалось бы, законность должна была быть на первом месте.

Что поразительно, Волкова, вцепившись зубами в чужие рукописи, закрывала глаза на отсутствие в своём архиве других ценных материалов. В частности, при ней куда-то исчез из архива фонд нашей газеты. Хотя от нашей редакции она одно время письменно требовала продолжать пополнять, как выяснилось, не существующий фонд «ЛР». При ней же архив почему-то недосчитался множества дел, указанных в описях Союза писателей России, журнала «Наш современник» и некоторых других организаций. Так что я бы поостерёгся называть Волкову каким-то светочем.

Не совсем я понял и позицию нынешнего главного хранителя РГАЛИ Штевниной. Поскольку я не присутствовал на встрече Соженицына с ней и с Волковой в 1994 году в РГАЛИ, я не могу точно знать, что именно тогда утверждал художник и правда ли он никого не хотел подпускать к документам, включённом во вторую опись фонда 2511. Мне всё-таки кажется, что как бы он в тот момент ни относился к Решетовской, вряд ли он посягал наложить лапу на всю коллекцию, собранную его первой женой. Но даже если он и действительно пытался, грубо говоря, присвоить себе право распоряжаться какими-то материалами Решетовской, сотрудники архива, на мой взгляд, должны сейчас исходить не из того, что им в далёком 1994 году говорил Солженицын (точнее, не только из того, что говорил писатель), а прежде всего из буквы закона.

После одного из подробных разговоров с главным хранителем РГАЛИ Штевниной я решил выяснить, что ещё имеет архив в своих фондах из материалов Решетовской. И тут выяснилось, что РГАЛИ располагает ещё одним фондом – уже самой Решетовской – за номером 3207. В отличие от фонда 2511 опись фонда 3207 в настоящий момент представлена в читальном зале РГАЛИ, она набрана на компьютере и переплетена. В аннотации указано, что весь данный фонд состоит из документов, которые в 1992 году поступили лично от Решетовской. Однако изучение описей показало, что многие документы повторяют дела, отражённые во второй описи фонда 2511. Но, напомню, та опись, как подчёркивала археограф Рашковская, состояла из материалов, переданных в архив первой женой Солженицына в 1980-1989 гг. Так чему же верить?

Второй поразительный момент. Опись фонда 3207 была сделана лишь 8 февраля 2016 года. То есть практически четверть века архивисты этот фонд почему-то не обрабатывали. Что, не доходили руки, или кто-то был очень заинтересован в том, чтобы никто из исследователей никогда не смог узнать мнение Решетовской? Такое впечатление, что кому-то было очень выгодно скрыть от общественности все материалы Решетовской, которые разрушали мифы, выстроенные новой семьёй писателя. Я потом тщательно сравнил описи двух фондов – 2511 и 3207. И что мне бросилось в глаза? Целый ряд очень важных материалов из коллекции Решетовской почему-то остался тем не менее в фонде Солженицына, а в фонд Решетовской были переданы в основном только наброски к её личным мемуарам. Мне стало интересно, по чьей воле это было сделано: Солженицына, наследников писателя или самой Решетовской? Но вот в этой консультации главный хранитель РГАЛИ Штевнина мне категорическо отказала. То ли она, являясь одним из руководителей РГАЛИ, никогда с фондом Решетовской не соприкасалась и просто некомпетентна в данном вопросе, то ли она всячески защищает интересы одного Солженицына, игнорируя исторические материалы, которые могут не понравиться вдове классика Наталье Дмитриевне.

В результате складывается впечатление, что нынешняя дирекция РГАЛИ весьма тенденциозно подходит ко всему, что связано с Солженицыным, тщательно скрывая от исследователей одни материалы и старательно выпячивая другие. Но так не изучается история русской литературы.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО

 


P.S. Пока готовился этот материал выявились новые факты игнорирования руководством РГАЛИ действующего законодательства и утверждённых правил пользования архивами. Исследователи, в частности, не могут заказать многие дела из фонда Союза писателей СССР. Они свободно выдаются сотруднице архива Антипиной, а простым читателям – кукиш. Почему так происходит, директор архива Горяева даже не считает нужным исследователям объяснять. Одновременно дирекция архива отказывается принимать заказы на целый ряд услуг, которые предусмотрены в утверждённых официальных правилах пользования архивом. Объяснения такое: глава Росархива Артизов, видимо, настолько увлёкся пробиванием своей кандидатуры в Российскую Академию наук, что уже давно на всё плюнул и не согласовывает какие-то тарифы.

Мы попросили эту ситуацию прокомментировать заместителя руководителя профильного управления Росархива Татьяну Занину. Но Татьяна Геннадьевна, как всегда, за всё переживает, но ничего конкретно решить не может. Всё это напомнило нам ситуацию 2014-2016 гг., когда наша газета боролась с систематическими проявлениями беззакония в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Занина тогда полностью соглашалась с нашими критическими публикациями, но тем не менее каждый раз отправляла нас к заместителю руководителя Росархива Владимиру Тарасову. Мол, только Тарасов мог навести порядок и уволить некомпетентную престарелую руководительницу архива Наталью Томилину и её заместителей Михаила Прозуменщикова и Ивана Шевчука. Однако Тарасов каждый раз отделывался отписками. И только когда его ушли из Росархива, он, признав справедливость всех наших публикаций, беспомощно развёл руками: мол, а что я мог сделать, у меня не было полномочий разобраться с той же Томилиной! Якобы глава ведомства Артизов всё замкнул на себя.

А у кого теперь есть полномочия разобраться с г-жой Горяевой? Или нынешнее руководство Росархива будет всячески отмазывать Горяеву от Прокуратуры и других правоохранительных огранов, а сама Горяева продолжит через электронную почту шантажировать журналистов и исследователей, угрожая им, что если те будут оставлять в своих публикациях невыгодные для неё сюжеты, то она немедленно лишит их доступа к фондам, которые ранее беспрепятственно выдавала для изучения и, более того, позволяла ксерокопировать?

Если г-н Артизов не в состоянии прекратить этот шантаж, то, может, хватит сил покончить с этим безобразием у генерального прокурора России Юрия Чайки и председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина (тут есть ещё одна пикантность: Бастрыкин много лет как историк и литератор занимается убийством Кирова, а неоднократно критиковавшийся нами РГАНИ в постсоветское время, скрывая от наших историков многие документы, в то же время беззастенчиво предоставлял их иностранцам, причём не какие-нибудь, а имевшие гриф секретности (!); и всё это г-же Томилиной и г-ну Прозуменщикову сошло с рук).

Впрочем, не будем наивны: г-жа Горяева, похоже, имеет в верхах влиятельных покровителей, которые не позволят ей пропасть (иначе вряд ли бы она в присутствии главного хранителя публично заявила, что не будет исполнять действующие законы и давать исследователям письменные ответы на их письменные обращения). Или мы не правы, и всё-таки закон в нашей стране один для всех – и для исследователей, и для Горяевой, и для Артизова?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.