Дочь Твардовского возмущена. Но права ли она?
№ 2018 / 8, 02.03.2018, автор: Валентина ТВАРДОВСКАЯ
На днях в редакцию «ЛР» по электронной почте поступило письмо от дочери Твардовского. Публикуем его полностью без каких-либо купюр и сокращений.
Ложная сенсация
В «Литературной Россия» (28.1.2018) появилось интервью редактора газеты В.В. Огрызко с ведущим сотрудником ИМЛИ А.М. Ушаковым, предваряемое завлекательной заставкой. Напечатанная крупным шрифтом над фотографиями двух молодых красивых поэтов, она вопрошала: «Неужели и правда Твардовский в 1957 г. на закрытом совещании в ЦК «объявил Есенина врагом» и подвергал его стихи «сокрушительной критике?».
На вопрос, поставленный во главе интервью, я могу однозначно ответить, что это неправда! Интервьюируемый поведал как о подлинном факте, что Твардовский на обсуждении проекта изданий сочинений Есенина «не просто разругал творчество поэта, но чуть ли не к врагам приравнял поэта». При этом не подкрепляет своё сообщение ни единым словом из текста Твардовского. Сам он на «закрытом совещании в ЦК» не присутствовал, стенограмму не читал: по его словам, её единственный экземпляр был недоступен. Возмущаясь поведением Твардовского («И это в 1957!»), источника своих сведений А.Ушаков не называет.
Сотрудник ИМЛИ заблуждается: заседание по поводу издания собрания сочинений С.Есенина состоялось не в 1957 г., а в ноябре 1960 г. Текст выступления на нём Твардовского трижды появлялся в печати (Литературное обозрение, 1976, № 4, С. 105–106; Твардовский А. Собр. соч. в 6-ти тт. Т. 5. М., 1980; Романова Р.М. Александр Твардовский. Труды и дни. М.: Водолей, 2006. С. 538–539). Все тексты печатались по стенограмме, хранившейся в Архиве ССП (Союза советских писателей).
Из изложения А.Ушакова можно понять, что поэт явился на обсуждение по своей инициативе с намерением сокрушить Есенина. «А.Твардовский очень готовился к этому совещанию», рассказывает А.Ушаков и обращает особое внимание, что он «пришёл на это совещание уже с готовым текстом». Но иначе и быть не могло: Твардовский числился одним из редакторов собрания сочинений Есенина. Вёрстка первого тома была ему послана издательством, вместе с запросом о его замечаниях. Он был членом секретариата правления Союза писателей. А именно на заседании секретариата проходило обсуждение, а не в ЦК, как сообщает А.Ушаков.
В выступлении Твардовского всё продуманно, взвешено, а потому и выражено ясно и конкретно – без общих фраз. Чувствуется, что его текст не только результат подготовки к заседанию, но и некий итог его давних размышлений о Есенине и его роли и месте в поэзии. Он отчётливо определяет здесь своё отношение к его творчеству: «Я думаю, что оспаривать редкий и яркий по-своему поэтический дар Есенина не приходится, – он бесспорен. И в лучших своих созданиях предстаёт нам и ныне как выдающееся явление русской лирики советской эпохи».
В ходе выступления повторяются слова о «яркости поэтического дара Есенина». А.Твардовский решительно отвергает определение Есенина Буниным как поэта «писарского» (для писарей-гитаристов и т.д.)», назвав его «барски-пренебрежительным». А ведь любимый писатель был для него с молодости авторитетом в вопросах художественного вкуса. Усматривая «известную неглубокость» есенинской лирики, поэт утверждал её «ценность в своих пределах». За гранью поэзии он оставлял скандально-сенсационные стихи, перекликаясь в их оценке с Маяковским, Горьким и др.
В целом, в немногих критических замечаниях поэта невозможно найти ничего похожего на сокрушительную ругань и враждебное отношение. В.А. Зайцев (как и автор сенсации сотрудник ИМЛИ) в своих статьях отмечает как раз точки соприкосновения двух поэтов. Критика Твардовского в основном относится к вступительной статье К.Л. Зелинского. Он решительно не согласен с тем, что в ней имя Есенина сближается «не более, не менее, как с именем Пушкина». Надо знать, что для Твардовского Пушкин оставался недостижимой вершиной русской поэзии, чтобы понять его протест против такой «завышенной оценки» есенинских стихов. Выступавший тут же оговаривается, что Зелинский вправе её иметь, но предварять ею собрание сочинений Есенина, значит «навязывать её читателям».
Твардовский увидел «натяжку» в определении главного пафоса поэзии Есенина в патриотизме. Он считал, что есенинский патриотизм носит ограниченный характер и обращён больше к прошлому, к стране «берёзового ситца» и соломенных крыш. С этим можно не соглашаться, но ведь каждый любит родину по-своему и по-своему выражает эту любовь. М.Горький говорил более резко: «Он изменил любви к родине, уйдя в Москву кабацкую».
Возражает Твардовский и против самой концепции вступительной статьи. Для него неприемлемо, что автор, следуя «распространённому в критике» подходу к творчеству Есенина, отделяет в нём идейное содержание от художественного, признавая лишь чистую лирику. «Она, мол, эта поэзия, хоть и противопоказана широкому читателю по своим идейным мотивам, но обладает неотразимостью в чисто художественном плане…». Эту давнюю официальную установку впервые открыто подверг критике именно Твардовский, заговоривший об «идейных мотивах» как неотъемлемой составляющей есенинской поэзии. В противовес любителю Есенина, собирателю его автографов – Зелинскому, признавшему чуждость для широкого читателя идейности его творчества, Твардовский показывает как раз её значимость и ценность. «С большой и своеобразной силой», по его словам, в есенинской поэзии «отразились «треволнения духа» многослойных масс нашего общества на историческом рубеже перехода крестьянской страны от старого к новому. Этот период «нёс в себе миллионам человеческих душ не только радость обретения, но и трудность и боль расставания и утрат и порождал неизбежную оглядку назад и смятение и разочарования и порывы в сторону и т.д. и т.п.». По наблюдению Твардовского, поэзия Есенина, «выплеснутая, этим великим морем колебаний и порывов», будучи на стороне старого «была насыщена хоть и смутным пониманием, тревожным сознанием правоты и превосходства нового». Это и позволило ей подняться «до той высоты и выражения человечности, где отступает своекорыстное мелкомыслие и мелкочувствование мещанина и звучит искрений доверительный голос сердца, не чуждый и нашим сердцам, принадлежащий уже не только «своему» времени».
Преподнося свои измышления о враждебности Твардовского творчеству Есенина, А.Ушаков и не догадывается, что выступление поэта в 1960 г. давно, как говорится, «пущено в научный оборот», во многом повлияло на есениноведение, став стимулом постановки новых проблем. В предисловии Ю.Прокушева к следующему изданию сочинений Есенина (1972–74 гг) уже нет этого противопоставления в них художественной стороны от идейной. Об отражении поэтом послереволюционного переходного периода говорится в близких Твардовскому выражениях. Правда, это вступает в противоречие с созданным им образом Есенина как приверженца Ленина и большевизма, поэта, шедшего к «реализму социалистическому». Но если некоторым есениноведам не хватает взвешенности и глубины в определениях и оценках, то у А.Ушакова вообще нет реального представления об отношении Твардовского к Есенину: он, как говорится, «не в материале».
Интервьюируемый, к примеру, ничего не знал о выступлении Твардовского на Всероссийском съезде учителей в июле 1960 г., т.е. более раннем, чем то, о котором он рассказывает. Не знал А.Ушаков, что именно Твардовский первый поставил вопрос о введении в школьную программу по литературе изучения этого поэта. Признавшись, что сам он не поклонник Есенина, Твардовский говорил о том, что «для нынешнего поколения важно знать произведения этого выдающегося русского лирика». «И как об этом хорошо и увлекательно может учитель рассказать! – восклицал он, убеждая, что для этого немного требуется времени». Речь Твардовского, опубликованная в «Учительской газете», «Литературной газете» и в «Советской России», вызвала огромный резонанс, а Есенин с начала 60-х гг. появился в школьной программе. Он ныне вполне утвердился в ней, оказывая, думается, более благотворное воздействие на учащихся, чем, к примеру, «Архипелаг Гулаг», к литературе вряд ли имеющий прямое отношение. Всё вместе взятое показывает, что Твардовский для понимания Есенина, его роли и месте в литературе и жизни советского общества сделал больше, чем кто-либо из апологетов этого поэта. «Специалист по Маяковскому», каким числится А.Ушаков, этого не знает. Но это не оправдывает представленные им сведения, по сути, клеветнического характера. Даже и в наше время, когда проверка в периодических изданиях достоверности публикуемого материала почти отсутствует, такая дезинформация читателя не часто случается.
Столь же нереальной оказывается в интервью и другая история: будто бы «одна из дочерей Твардовского» несколько лет назад приходила в ИМЛИ с предложением отдать архив отца взамен подготовки институтом за три года академического собрания его сочинений. По словам интервьюируемого, он вместе с директором института, посетив квартиру Твардовского, познакомился с описями его архива за 1957 г. и тогда-то увидел в них упоминание о тексте его выступления о Есенине. Но архив отца до сих пор не описан. Документы хранятся в папках, расположенных в хронологическом порядке по темам и персоналиям. Как сообщает А.Ушаков, обозрев архив, они с директором, поняли, «что за три года не справятся» и отказались от предложенной им «одной из дочерей» сделки. Здесь всё столь же недостоверно, как и нелогично: ведь речь, по его ж словам, шла о предложении дочери поэта подготовить к печати собрание его сочинений, а не архивных документов. Младшая дочь Твардовского – Ольга Александровна умерла в июле 2017 г. после тяжелейшей и мучительной болезни и уже не может ответить на неверные и путанные высказывания интервьюируемого. Но я твердо заявляю, что мы с сестрой никогда не имели в виду тот странный «бартер», что нам приписывает А.Ушаков. Архив мы планировали передать в ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ) – по следам мамы: она уже отдала туда большой пласт материалов. Вопрос о полном собрании сочинений Твардовского без всякого «бартера» ставился на юбилейной комиссии в 2000 г. (созданной к 100-летию поэта), под председательством министра культуры А.А. Авдеева. Мы с сестрой от этого издания отказались: первейшей и главнейшей задачей посчитали подготовку к печати дневников отца за 40 лет (1930–70 гг). Архив был нам для этого нужен. Только опубликовав дневники 50-х и 60-х гг., а также военные (1941–45), стали обсуждать очерёдность сдачи материалов архива отца в РГАЛИ. После смерти сестры, с появлением нового наследника, судьба архива Твардовского оказалась в опасности. Но это уже особая, отдельная тема.
«А в архиве А.Твардовского, как Вы полагаете, остались сенсации? – спрашивает редактор «Литературной России». «Безусловно», – отвечает А.Ушаков. Тут как раз и следует его рассказ, приведённый выше, о злонамеренном выступлении поэта против Есенина «на закрытом обсуждении в ЦК». «Это сенсация или нет?» – вопрошает он с торжеством, забывая, что извлёк её не из архива.
Сенсации нынче очень востребованы. Сообщая их, часто не заботятся о правдивости и фактической точности собранных по слухам сведений. В наше время такие сенсации бесстрашно преподносятся в печати с уверенностью, что опровергать их желающих не найдётся. Но всё же, когда некомпетентность и безответственность автора оказываются чрезмерными, возникает непредусмотренный им отпор. Так получилось в случае с А.М. Ушаковым – ведущим научным сотрудником Института мировой литературы им. Горького, по случайному совпадению земляком поэта Твардовского.
В.А. ТВАРДОВСКАЯ
НАШ СОВЕТ ДОЧЕРИ ПОЭТА: ЧИТАТЬ ПЕРВОИСТОЧНИК, А НЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ
Прочитав письма В.А. Твардовской, я изумился: когда это редакция «ЛР» или А.М. Ушаков заявляли, что вопросы, связанные с собранием сочинений Есенина, обсуждались «на закрытом совещании в ЦК»? Твардовская указала источник: газета «Литературная Россия» (28.1.2018). Однако 28 января наша газета не выходила. Интервью с Ушаковым было опубликовано во втором номере «ЛР» за этот год, который датирован 19–25 января. На официальном сайте «ЛР» этот номер редакция разместила 19 января. И нигде – ни в бумажном варианте, ни в официальной интернет-версии нет, как сообщает дочь поэта, завлекательной заставки: «Неужели и правда Твардовский в 1957 г. на закрытом совещании в ЦК «объявил Есенина врагом» и подвергал его стихи «сокрушительной критике»?»
Так откуда же В.А. Твардовская почерпнула непроверенную информацию? Скорей всего – из социальных сетей. Но при чём тут Ушаков или наша газета? Тогда и предъявляйте претензии к социальным сетям.
В. ОГРЫЗКО
Добавить комментарий