ЗДРАВСТВУЙ, НОМЕНКЛАТУРА!

№ 2018 / 10, 16.03.2018, автор: Сергей МОРОЗОВ (г. Новокузнецк)

Какой вопрос является главным в ситуации литературного запустения? Естественно, вопрос о власти.

Разговор о том, что литература у нас существует для «своих» идет довольно давно. Премии дают тому, кому надо, печатают того, кого не надо. Но за всем этим видятся происки кланов, идеологических лагерей, литературных групп. Может быть, так и было когда-то. Но сейчас, когда слова «течение», «направление» потеряли свой смысл, и вопрос стоит об элементарном выживании за чужой счет, намного уместнее вспомнить другое, старое и недоброе – «номенклатура».

Есть ощущение, что после двадцати пяти лет разброда, шатаний и даже размышлений о том, как обустроить литературу, ничего лучше не придумали, как создать новую замкнутую систему распределения кадров, основанную на тех же принципах привилегированности, ограниченного доступа к благам и исключительности прав.

Обыкновенная история. Вчерашняя и позавчерашняя литературная молодежь, пришедшая под знаменем перемен, решила остаться в литературе до самой смерти и закрепить своё доминирующее положение, своё представление о целях, назначении и устройстве литературного хозяйства теперь уже навсегда. К чему метания? Счастье найдено нами. И это счастье – мы сами. Другого нам не надо.

Подступы к построению литературной номенклатуры начались давно и на первый взгляд вполне невинно, в форме недовольного брюзжания («больно много у нас писать стали»). Сами не работают и другим не дают: заваливают редколлегии и жюри премий прозой и стихами.

Вроде бы надо радоваться творческому порыву масс, стихийной тяге к высокому, а тут категорическое неприятие: тишина литературных усадьб потревожена возникшими под сенью струй смердами. И гонят их, и игнорируют (отправляя письма и рукописи в мусорную корзину), а «графоманы» никак не успокаиваются.

Впрочем, возмущение сменилось прагматичным подходом. Раз уж нашествие литературных гуннов нельзя остановить, то, может быть, его можно упорядочить? С выгодой для себя, разумеется. Так получила развитие идея разного рода литературных школ творческого письма и всяческих курсов, где, с одной стороны, платой за вход отсекали разнообразный сброд, а с другой, приучали публику к мысли, что только клеймо мастера (вроде какой-нибудь Майи Кучерской или Татьяны Толстой) на бумажке открывает дорогу к славе. Только здесь настоящее, только здесь фирма – убеждали общественность. И народец шел, понимая, что дело здесь не в таланте руководителей курсов, а в их статусе. В современной российской литературе не так важно, кто что пишет, намного важнее, кто какое место занимает.

Так, благое дело просвещения («буквы разные писать тонким перышком в тетрадь») приобрело вид откровенно статусный, стало ещё одним инструментом в деле укрепления и формирования номенклатуры. Как человек без племянников – не дядя, так и типичный российский литератор без учеников – не мэтр. Литературный статус определяется ведь не количеством читателей, а поголовьем поддакивающего стада с тем самым клеймом мастера.

Идея курсов оказалась полезна и в содержательном плане. Всё-таки там учат чему-нибудь и как-нибудь. Определённая литературная традиция, мировоззрение, способ восприятия литературной деятельности – всё это в той или иной степени начинает воспроизводиться. Пиши как Улицкая, а как Личутин не надо.

В ещё большей степени формированию правильной кадровой писательской структуры способствует активность Фонда СЭИП, специализирующегося на литературно-артековских слетах. В этом году он, судя по всему, окончательно отбросил все условности. В советское время разного рода ВИА расписывали по филармониям, чтоб они были в пределах недреманного ока партаппаратчиков, нынче нечто подобное решили сотворить с пишущей молодёжью. В этом году Россию (по поручению Федерального агентства по печати) решили разделить на толстожурнальные вотчины. За Южный федеральный округ, к примеру, отвечает журнал «Москва», за Уральский – «Знамя», за Сибирский – «Вопросы литературы». Только они могут осуществить правильный отсев. У остальных, как было сказано выше, – не фирма.

Понятно, что на сегодняшний день всё выстроено не так жёстко: не хочешь, можешь не встраиваться в систему. Но интересна сама тенденция нарастающего стремления завершить процесс создания вертикали власти в литературе, сформировать замкнутую систему управляемого административно-командными методами литературного хозяйства.

Примечательная деталь. Провинциальную литературную общественность к опеке над молодыми не допустили.

Выходит, напрасно последние годы журнал «Урал» лез со своим фестивалем «толстяков» в калашный ряд? Рылом, несмотря на расточаемые похвалы («журнал федерального уровня»), так и не вышел? «Волга», «Сибирские огни» или «День и ночь», получается, «золотой стандарт» второй свежести?

В делёжке литературной России, осуществлённой московскими и петербургскими журналами, своеобразное подтверждение постоянно повторяемой мысли о гибели российской литературы. В России в большей степени уместно говорить о литературе столичной. А то, чем занимается Фонд СЭИП, может быть названо рекрутированием кадров для неё. Или имитацией этого процесса. Потому что здесь так же, как и везде, – не социальный лифт, а одна видимость. Ехать, вроде, можно, да некуда. А тут ещё «толстого» лифтёра поставили.

У нашей литературы нет не только своего национального лица (нам год за годом предлагают абстрактную прозу жителя городских многоэтажек), но и своего местечкового своеобразия. Два десятилетия так называемый местный текст загибался естественной смертью, а нынче его и вовсе вычеркнули из состава литературы. Трагично, но и логично, потому что для литературной бюрократии и чиновничества существует лишь некий усреднённый литературный формат, которому надо соответствовать.

И молодёжь старается. Потому что попадание в формат – и есть попадание не в литературу, а в номенклатуру. А там круговорот номенклатурного бытия: публикации, интервью, членство здесь, членство там, участие в конференциях, симпозиумах и делегациях. Понятно, что и здесь надо держать нос по ветру, чтобы зацепиться, следовать негласным директивам, говорить правильные слова, скорбеть о судьбе высокой культуры, одобрять то, что следует одобрять, презирать, то, на что укажут.

Но вернёмся, однако, к базовому лозунгу «столько писать не надо».

5 Slavnikova1Ольга Славникова на вручении ежегодных премий журнала «Знамя» расширила круг мотивировок, согласно которым бешеный поток прозаической и стихотворной продукции следует приостановить раз и навсегда: «Современная русская литература живет в режиме, противном ее природе. Это режим новостей. Новинка по определению имеет преимущество перед книгой, изданной несколько лет назад. Новинку рецензируют, обсуждают в соцсетях, включают в рейтинги «Главные книги по версии такого-то». Роман пишется два-три года, а иногда и больше. Срок его жизни в сознании литературного сообщества и читающей публики вдвое короче. Издательский бизнес, похоже, не заморачивается возней с так называемыми лонгселлерами… В мировой литературе существуют книги, которые можно читать, но нельзя прочитать.  «Улисс» Джеймса Джойса. Художественный вес романа неподъёмен, но его геном передался следующим генерациям прозы. Сегодня почти любая толстая книга — если есть в ней усложнения стиля и смыслов — превращается в чёрный ящик. Она даже метра не проплывет по волнам реки Леты, но сразу камнем пойдет ко дну. С тем же успехом можно было заключить в обложку силикатный кирпич. У новейшей литературы и, шире, у всей культуры сверхкороткая память» («Новая газета», № 6, 22.01.2018).

В высказывании этом есть несколько мелких ошибок и неточностей. Литература у нас российская, а не русская, новинка по определению интереснее старинки, а геном, категория биологическая, не литературная. Но суть не в этом, а в том, что к традиционному суждению «нам столько не надо», у Славниковой прибавляется почти чичиковское желание не пропасть безвестно в бурном потоке времени. Желание понятное, только вот насколько здравое в плане рассудка? Издавна смеялись над тем, кто высек море. Наше литературное начальство, видимо, решило не терять связи с персидскими традициями. И теперь взялось сечь эту самую Лету. «Помни, не забывай!»

А что собственно следует помнить? Унылые «нетленки», выпущенные нынешней литературной номенклатурой.

Но ведь если роман представляет собой перечень описаний, как в случае с «Прыжком в длину» Славниковой, то он обязательно пойдёт ко дну. Если он весь сплетён из тяжеловесных оборотов и конструкций, как «Остановленный мир» Алексея Макушинского, то он никуда не двинется и не полетит.

Мир находится в вечном движении, и любой текст становится классическим только потому, что он соответствует лозунгу капитана Немо «Движущийся в движущемся». Пушкин, Достоевский, Чехов, Горький и Паустовский – до сих пор в чём-то наши современники, потому что они строили тексты-лодочки для этой самой Леты, не боролись с потоком, а учитывали его особенности.

Наши современные авторы игнорируют саму природу памяти и забвения. И что ж тут удивляться, что их тексты не обладают плавучестью. Так что ж, теперь осушить и без того ничтожную литературную реку ещё больше, чтобы все смогли насладиться «Прыжком в длину»?

«Замрите ангелы, смотрите, я играю?».

Будем наводнять магазины и школы романом Славниковой также как тридцать пять лет назад «Малой землей» незабвенного Леонида Ильича? Или навязывать вместе с толстыми журналами всем провинциальным библиотекам? Для чего? Чтоб вычитать в этом кирпиче (точнее не скажешь) банальную мысль о том, что интеллигенция всем жертвовала ради народа (и мещан, этих маленьких людей), а тот как был, так и остался негодяйчиком? Так это на каждом интернетном заборе написано. Не Бог весть какая мудрость.

Действительно, есть такие книги, которые невозможно прочитать. Но не потому, что там бездна смыслов, а потому, что там и читать-то нечего. «Улисс» Джойса доплыл своими силами до наших времён, а ведь он не то чтобы сам тонул, его усиленно топили. Какова же ценность продукта от Ольги Славниковой, когда он сразу, несмотря на восхищённое хоровое пение рецензентов, топором идёт на дно?

В интервью бросившейся от отчаяния любить всех подряд «Литературной газете» Славникова идёт дальше, вооружившись стандартной популистской риторикой борьбы за униженных и оскорблённых писателей: «Статус писателя в России опустился – ниже некуда. Держать писателя в ничтожестве и в чёрном теле – рыночная стратегия. И, боюсь, стратегия правящих элит. А при этом западные страны продвигают свою современную литературу как важную часть национального бренда». («Литературная газета», № 10, 07.03. 2018).

Здесь можно было бы по глупости согласиться и сочувственно заохать. Но ведь понятно, что Славникова говорит не о вологодском прозаике и не о читинском поэте. Подразумевается совсем другое – всё тот же номенклатурный круг, к которому принадлежит она сама. Часть этой самой бедствующей элиты, между прочим, в составе 38 человек не так давно побывала в Париже. Ничего не скажешь: чёрное тело, низведение до ничтожества.

Каждый раз, когда я слышу о тяжёлом положении толстых литературных журналов, мне хочется узнать, где находится могилка умершего от голода скромного труженика редколлегии. Где то место, которое можно оросить слезами, зайтись скорбным воем о загубленном таланте и возложить букетик полевых цветов? «Отовсюду слышим мы стоны» и проклятия в адрес жадных издательств, пустивших высокую литературу под нож. И однако ж год за годом поток книжек от нашей литературной номенклатуры не иссякает.

Стоит ли слушать пустые восклицания и сочувствовать крокодиловым слезам? Ведь у нас противостоят друг другу не духовность и рынок, а рынок и номенклатура.

Издательства хотят зарабатывать, и в этом нет ничего зазорного. Это честные деньги. А вот просить год за годом средства на себя из местного и федерального бюджета – жалко и постыдно.

Проблема отечественной литературы ясна: она забюрократизирована, она несвободна. И народившаяся за четверть века литературная номенклатура работает над тем, чтобы свободы в ней оставалось всё меньше и меньше. Вы критик? Предъявите диплом и кандидатские корочки. Вы писатель? Покажите ваше удостоверение. Читатель? Вообще, рот закрой, что бы ты там понимал! Литературный генерал? Готов служить и обожать! Член премиальной ложи? Здравствуй, брат!

 

г. НОВОКУЗНЕЦК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.