ДЕТЕКТИВ ТРЕБУЕТ СОУЧАСТИЯ

№ 2006 / 35, 23.02.2015

Редакция «Литературной России» продолжает разговор о детективе. После нескольких наших подач писательская масса всколыхнулась, и вот после далёкой Австралии откликнулся не столь далёкий Израиль – Павел Амнуэль, который работает на опасном стыке детектива и фантастики, тоже пожелал вставить лыко в строку. Его точка зрения интересна ещё и тем, что он вслед за нашим ведущим Виктором Прониным отстаивает классический вариант детектива, изначальный, который попросту не может не быть фантастическим.Итак, у детективного барьера Виктор Пронин и Павел Амнуэль.

Виктор Пронин. Павел, я приветствую тебя на страницах «Литературной России» и, надеюсь, нам удастся придать этому разговору хотя отдалённые черты детектива, столь любимого жанра на всех континентах, островах и полуостровах.

Павел Амнуэль. Хотелось бы, конечно, но детектив – жанр капризный и не каждому под силу… Заметь, Виктор, я не имею в виду литературные способности, речь о другом – детектив требует некоей внутренней предрасположенности, как бывают предрасположены некоторые люди к различным заболеваниям.
– Согласен. Детектив – это болезнь, почти наркотик, человек, вкусивший его, уже не может от него отказаться. И не важно писатель он или читатель. Детектив заразен. С ним надо соблюдать повышенную осторожность. У меня такое впечатление, что сейчас многие и читатели, и писатели «подсели» на детектив как на иглу, и способ лечения ещё не найден, противодетективной вакцины не существует. Ты же пошёл ещё дальше, создал ещё более опасный наркотик – фантастический детектив или, может быть, лучше сказать детективную фантастику? Во всяком случае, оба эти жанра лидируют по популярности, востребованности, хотя детектив всё-таки явно идёт впереди.
– На мой взгляд, всё наоборот, и любителей настоящего детектива сейчас даже меньше, чем любителей фантастики. Классический детектив стал не очень популярен – во всяком случае, в России. То, что сейчас называют детективом, на самом деле – «обычные» полицейские и криминальные романы. Детектив отличается от такого романа вовсе не тем, что один из персонажей совершает преступление, а другой пытается вершить правосудие. В детективном произведении неизбежно должна присутствовать логическая, интеллектуальная загадка – кто убийца, как могло произойти убийство, если оно выглядит невозможным, – которую читатель решает вместе с сыщиком и, по идее, должен быть способен решить на минуту раньше, чем герой романа. Для этого автор даёт всю необходимую информацию, разбрасывая её по тексту таким образом, что читатель вынужден искать её по крупицам, следуя за сыщиком или опережая его. Поэтому классический детектив – не только загадка, но, по сути своей, литературная игра. Разумеется, это игра, погружённая в жизнь, но и отличающаяся от нашей повседневности, как пазл, который нужно собрать, отличается от нарисованной и висящей на стене картины.
– Кстати, ты заметил, как вообще изменился характер литературы? Сейчас трудно себе представить появление не то чтобы Толстого или Чехова, трудно представить себе появление Шукшина, Белова, Астафьева, то есть писателей, которые описывают реальную жизнь, как они её видят, как понимают. Ведь победное шествие детектива и фантастики – это не просто увлечение жанром, это уход от реальной жизни, нежелание проникнуться чьими-то бедами, радостями, тревогами… Я и сам, грешный, отметился, в этом жанре романом «Террористы и заложники», правда, оправдываю себя тем, что у меня в основе всё-таки реальные события, реальные герои, узнаваемые, во всяком случае. Я могу допустить появление нового Гоголя, но не Тургенева, Лескова, Некрасова… Что за этим? Неужели телевидение настолько насыщает нас реальной жизнью с войнами, катастрофами, конфликтами, что ещё и читать о чём-то подобном у людей просто не остаётся сил и желания? Маркес, Кастанеда, Акунин – что угодно, но только подальше от повседневности!
– Но ведь многие из тех триллеров и полицейских романов, что сейчас публикуются в огромных количествах, тоже чаще всего имеют с реальной жизнью мало общего! Это тоже игра, но часто по очень примитивным правилам, а то и вовсе без всяких правил. Вам интересно играть в игру, правила которой не известны и могут меняться от главы к главе? В настоящем детективе такое невозможно. Эллери Квин, чьи детективные истории не менее интересны, чем книги его более известных предшественников Артура Конан Дойла и Агаты Кристи, за несколько глав до развязки останавливал действие и прямым текстом говорил читателю: «Сейчас ты имеешь все сведения и можешь сам назвать того единственного подозреваемого, который и является убийцей. А если всё-таки не смог, что ж, читай дальше, и сыщик тебе всё объяснит». Несколько раз пользовался аналогичным приёмом и Джон Диксон Карр – в романах «Читатель предупреждён» и «Девять неправильных ответов».
– Значит, увлекает сама игра? Азарт? В таком случае, литературу можно сравнить со своеобразным казино! Если реалистическая литература – это шахматы с ясными и непреложными законами бытия, то детективы, фантастика – это рулетка, однорукие бандиты, Очко?
– Но детектив – больше, чем литературная игра. Настоящий детектив должен содержать ещё и тайну, быть чем-то большим, чем просто пазл, который можно собрать, имея достаточное терпение и запас времени. Тайна детектива, в отличие от его же загадки, чаще остаётся неразгаданной, побуждая читателя вновь и вновь обращаться к произведениям этого жанра. Тайна может заключаться в образе главного героя (как в образе мистера Арле Кина у Кристи и патера Брауна у Честертона) или в месте преступления (торфяные болота в «Собаке Баскервилей» у Конан Дойла), или в образе преступника (в «Фантоме оперы» Гастона Леру).
– То есть настоящий детектив – это уже фантастика?
– Настоящий детектив при вceй нереальности событий, в нём происходящих, всё-таки ещё не фантастика, он как бы притворяется, играет в правдоподобие, убеждает в достоверности происходящего, но мы прекрасно понимаем, что и это игра. И охотно даём себя дурачить.
Тайна, загадка, непременное наличие фантастического элемента в любом, самом, казалось бы, реалистическом детективе (речь, повторяю, именно о детективе, а не о полицейском, криминальном романе или триллере, где совершенно иная эстетика) сближает детективный жанр с жанром фантастики, и остаётся сделать небольшой, но существенный шаг, чтобы прийти к ещё одному синтетическому жанру литературы – фантастическому детективу. Борхес писал в эссе «Детектив»: «Детектив – это интеллектуальный жанр, основанный на фантастическом допущении того, что в раскрытии преступления главное – не доносы и промахи преступников, а способность мыслить». Сама способность мыслить, побуждение читателя к самостоятельному мышлению – уже некий фантастический атрибут, сближающий детективную литературу с фантастической. А если сыщик является фантастическим существом, как, скажем, мистер Арле Кин у Агаты Кристи? Если фантастическим является место действия, как в повести чешских писателей Иржи Брабенца и Зденека Веселы «Преступление в заливе Духов»? Тогда к загадке и тайне реалистического детектива (от которых автор не отказывается!) добавляются специфические тайна и загадка, присущие фантастическому жанру, – и это не механическое, а совершенно органическое добавление делает фантастический детектив жанром ещё более интеллектуальным, ещё более сложным. И ещё более далёким от криминальных романов и триллеров, в том числе фантастических, которые сегодня часто выходят под рубрикой «фантастический детектив».
– Часто приходится сталкиваться с так называемыми фантастическими детективами, которые если чем и отличаются от обычных, так это местом действия. Опять деньги, ревность, зависть, только всё это, например, не в Малаховке, а на Марсе или в какой-нибудь запредельной галактике. Повторяется всё, вплоть до отпечатков пальцев, только не на поллитровке, а на рулевом управлении космического корабля. Опять любовный треугольник, неуправляемые страсти, но орудие убийства – не пистолет Макарова, а лазерный пистолет. Естественно, подобное произведение ни к фантастике, ни тем более к фантастическому детективу никакого отношения не имеет. Автор нас попросту обманывает, а издательство с ним в преступном сговоре. Естественно, добыча делится в оговорённых долях. Павел, что ты думаешь по этому поводу?
– Фантастический детектив сохраняет практически все особенности классического детектива: это тоже литературная игра, в которой читатель соревнуется с сыщиком в раскрытии загадки и тайны преступления. Но игра ещё более сложная. Если в классическом детективе правила игры устанавливаются заранее и хорошо известны читателю (реальная обстановка, реальные люди, реальные мотивы, реальные методы преступлений), то в фантастическом детективе автор устанавливает правила игры сам и сообщает о них читателю постепенно, по мере развития сюжета. И уже от мастерства автора и увлечённости читателя, способности его понять идею автора, принять правила игры зависит успех или провал фантастического детектива как литературного произведения.
С другой стороны, детективный сюжет – лишь часть фантастического произведения. Хорошая фантастика отличается от плохой наличием новой идеи, новой «фантастической реальности», и, поскольку речь идёт о фантастическом детективе, эта идея, эта новая реальность играют в расследовании важнейшую роль. В этом смысле фантастический детектив – явление гораздо более многогранное, нежели детектив классический, и предоставляет автору больше возможностей для создания загадки и тайны.
К примеру, фантастическим может быть мотив преступления. Из-за чего убивают в классических детективах? Да, причины преступлений те же – деньги, ревность, зависть. В фантастике добавляются новые мотивы, о возможности которых автор обязан предупредить читателя – разумеется, не прямым текстом, а через описание мира, в котором происходит действие.
– Хочу поделиться личными пристрастиями. Мне всё-таки кажется, что высшая фантастика – это наша, земная, может быть, даже бытовая, тот же Кафка. Знаменитый рассказ Бредбери «И грянул гром» – это всё-таки наше, земное. Да, «Марсианские хроники»… Но они тоже земные. Эти бесконечные, ни к чему не обязывающие и совершенно бесконтрольные описания далёких миров, космических кораблей, всевозможных чудищ… Может быть, я ошибаюсь, но это всё-таки фантастика второго сорта. Тот же Конан Дойл, Обручев, Эдгар По, Стругацкие… Да, Лем, да, «Солярис», Ион Тихий… Но это романтика жанра, отклики на первые попытки завоевания космоса… Я прекрасно понимаю, что всё названное – не детективы, но и чёткой границы здесь не существует…
– Всё это правильно, с этим трудно не согласиться, но говорить о космической фантастике, как о сорте… Тут ты, Виктор, видимо, погорячился.
– С кем не бывает!
– Вот как сформулировал основы жанра фантастического детектива один из его основоположников Айзек Азимов: «Не следует раскрывать загадку, прибегая к помощи невероятных, исключительно авторским воображением рождённых приборов; нельзя для объяснения причин трагедии – несчастного случая или преступления – ссылаться на некие туманные возможности грядущего, более того – необходимо выписать это будущее с максимально возможным количеством деталей, чтобы читатель имел возможность догадаться обо всём сам; автор фантастического детектива должен использовать лишь те факторы, которые хорошо известны читателю; если же он хочет что-то придумать, то делать это необходимо с величайшим тщанием, так, чтобы читатель его понял».
A что касается твоего предположения, то о чём говорить – таинственного в мире – даже в реальном! – так много, что сюжетов для фантастических детективов хватает, и вряд ли в ближайший век в них возникнет недостаток. Тем более что новые тайны поставляет наука, открытия которой всё множатся, и едва ли не каждое может дать пищу для детектива-автора и для сыщика, расследующего странное, необычное, невероятное преступление.
– Понимаешь, Павел, ты всё время говоришь о необычности, странности, невероятности преступления. Поделюсь о своих рассказах, их уже больше дюжины, где преступление раскрывается совершенно на фантастическом уровне, но это бытовая фантастика, на уровне, который доступен не только ядерному физику, знатоку галактик, чёрных дыр, двойных звёзд цефеид и прочей запредельной экзотики, моя фантастика доступна любой домохозяйке. Привожу пример… Преступление раскрывается в результате анализа шашечной партии. Фантастика? Да. Но четырёхкратный чемпион мира по шашкам и мой давний друг Анатолий Гантварг, прочитав этот рассказ, сказал: «Витя, здесь нет никакой фантастики. Это правда святая. Я, сыграв одну партию с совершенно незнакомым мне человеком, могу сказать о нём больше, чем его родная мама». Это сказал Толя Гантварг. Или ещё… Преступник изобличается на основе анализа снимка, на котором среди городской толпы случайно оказался и этот самый преступник. Фантастика? Конечно. Или такой вот рассказ… Преступник в анонимке употребил некий орфографический знак– точку с запятой. И мой неглупый следователь по фамилии Ксенофонтов, увидев эту точку с запятой, озарённо сказал, выбросив вперёд руку с указательным пальцем на конце – вот убийца! И никто из моих читателей, а их достаточно много, во всяком случае этот рассказ прочитали миллионы, не усомнился в его достоверности. Вот фантастика, милая моему сердцу. Ты фантаст другой веры, научной… Ферромагнитные поля, галактики в ста тысячах световых лет от земли, преступник из прошлого или вообще отсутствие преступника при наличии преступления… Другими словами, твоя фантастика основана именно на научных возможных, совершенно невозможных открытиях, достижениях… Вопрос в таком случае… Как могло случиться, что ты, автор научной фантастики, решил ввести в свои произведения чисто человеческий фактор – детектив?
– Сам я ощутил вкус к фантастическим детективам не так давно. Сначала попробовал написать «нормальный» детектив. Но привычка писать фантастику давала о себе знать: чего-то мне в «реалистическом» детективе не хватало. Именно её – новой фантастической идеи, которая могла бы усилить действие детективной интриги. Конечно, это была литературная игра! Игра с усложнёнными условиями и правилами, игра, в которой мне хотелось не только поучаствовать, но и выиграть – в честном соревновании с читателем. Собственно, уже в «Чисто научном убийстве» содержался элемент фантастики – ну не мог я уж совсем обойтись без какой бы то ни было фантастической идеи! Небольшой элемент – использованное преступником орудие преступления существует в принципе, но очень уж экзотично. «Нереально» – как сказали бы сторонники жизненной правды.
Но и в этих детективах степень фантастичности всё ещё была минимальной – в отличие от написанных позднее повестей «По делам его», «Час урагана», «Всё дозволено», «Пробуждение». Правила игры развивались, и я старался, чтобы фантастическое предположение не мешало развитию детективного сюжета, а напротив, помогало.
– И возникли новые законы, приёмы, новая философия произведения – я правильно понимаю? И даже основа любого детектива – способ совершения преступления – тоже нe может быть обычным, он тоже не должен быть из ряда вон?
– Способ совершения преступления – это наиболее часто встречающееся отличие фантастического детектива от реалистического. В обычном детективе убивают ножом, пистолетом, «ударом тупого предмета»… В фантастическом детективе убийство может быть совершено, например, с помощью кинжала, сделанного из ферромагнитного вещества, сохраняющего форму лишь в сильном магнитном поле и распадающегося в пыль, едва магнитное поле уменьшается. И опять же, автор обязан заранее объяснить читателю: правила изменены, введён фантастический элемент, и читатель должен по ходу чтения догадаться сначала о том, какой фантастический элемент имел в виду автор, а уж потом, пользуясь этой новой для себя информацией, вычислить убийцу.
Фантастическими могут быть личности преступника, сыщика или жертвы. В романах Айзека Азимова «Стальные пещеры» и «Обнажённое солнце» сыщиком становится человекоподобный робот, а в цикле рассказов «Я, робот» роботы становятся и жертвами преступлений, совершаемых человеком.
Наконец, фантастический детектив позволяет осуществить ещё одну возможность, которая чрезвычайно редко используется авторами реального, классического детектива. Это ситуация, когда преступника нет вообще. Есть преступление, но следы приводят не к человеку-преступнику, а к неизвестному прежде природному феномену. В реалистическом детективе такое развитие событий ослабляет интерес читателя (как, скажем, в «Львиной гриве» Конан Дойла), а в фантастическом – напротив, позволяет держать читательский интерес до последней страницы, и даже когда детектив уже закончен, когда читателю становится понятно, о каком природном феномене сообщил автор, – даже закрыв книгу, читатель ещё продолжает размышлять над рассказанной ему научной или природной проблемой. Замечательными образцами таких детективов являются «Насморк» и «Расследование» Станислава Лема.
– На слове «Расследование», мне кажется, очень уместно закончить разговор о детективе. Я чрезвычайно благодарен тебе, Павел, за поддержку моего тезиса – детективов сейчас, именно сейчас, никто не пишет, кроме нас с тобой, естественно. Пишут полицейские романы, пишут боевики, документальные повествования, но не детективы. Я согласен с тобой, что детектив жанр изысканный, почти мистический, жанр, требующий от читателя не просто интереса или даже увлечённости, детектив требует соучастия. Другими словами, автор и читатель являются на страницах детектива как бы «подельниками», если уж употреблять близкую нам терминологию. Даже очень талантливому писателю детектив может оказаться не по зубам, чему я сам неоднократно был свидетелем. Я уверен, нас с тобой не собьёт с толку то печальное обстоятельство, что сегодня всё что попало называют детективами – лишь бы одурачить простодушного и доверчивого читателя и воспользоваться его неиссякаемой любовью к нашему с тобой жанру, происходят ли события в московской коммуналке или в Туманности Андромеды.