МАЯКОВСКИЙ, ТРОЦКИЙ И ТРОЦКИСТЫ

№ 2006 / 37, 23.02.2015

Поэма «Хорошо!» в историко-политическом контексте

Биография Владимира Маяковского была бурной и чрезвычайно интересной, более того – в высшей степени поучительной. Скажем лишь, что замечательному русскому поэту до сих пор не везло с биографами. Воспоминания современников осторожны, избирательны, порой откровенно фальшивы (Н.Асеев, А.Луначарский, К.Чуковский, Р.Якобсон, пресловутую Лилю Брик не стоит даже тут поминать). Краткая биография Маяковского была издана Н.Асеевым в 1943 году, это 48 страничек, где самые общие и приглаженные сведения (книжка потом несколько раз переиздавалась, но без добавлений). Уже в конце 80-х, когда о многом говорить стало уже возможным, вышла биография поэта, написанная известным филологом Ал.Михайловым, – 560 страниц, изданных сказочным тиражом в 300 тысяч. Казалось бы, но… Все острые политические углы, которых в жизни Маяковского набралось великое множество, были сглажены или даже обойдены. В книге Михайлова издания 1993 года, в общем, добавлено было немного.
В самом конце прошлого века вышла обстоятельная работа В.Скорятина «Тайна гибели Владимира Маяковского» (М., 1998). Там приведено множество новых материалов, сокрытых ранее в архивах, но сюжет о политической ориентации поэта затронут лишь вскользь.
Остановимся на одном лишь политическом векторе в сложной и противоречивой жизни поэта: Маяковский – Троцкий.
Льву Троцкому, который, как бы к нему ни относиться, был одним из руководителей молодого Советского государства, Маяковский посвятил несколько строк в поэмах «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!». Строк тех немного, но значение они имели большое. Строчкам тоже не повезло. Напечатанные при жизни поэта, они были переизданы лишь в посмертном сборнике его стихов (ГИЗ, 1930), а потом напрочь выдраны из текста поэм. Естественно, что о них и не толковали литературоведы. Лишь в конце 50-х годов строки те были возвращены в положенные места.

Первый тут вопрос, встречался ли Маяковский с Троцким лично? Существует на этот счёт немало печатных сплетен, но по авторитетному мнению известного маяковеда А.М. Ушакова никаких достоверных данных о том нет. Как не доказаны и якобы принадлежащие Маяковскому панегирики о тогдашнем председателе Реввоенсовета: «После Троцкого Фрунзе – срам!»

Дело тут в том, что 26 января 1925 года Троцкий был заменён на высшем военном посту М.Фрунзе. Более того, отзывы Троцкого о поэзии Маяковского были довольно прохладны. Театральные пересуды, что в образе Победоносикова (пьеса «Баня», постановка В.Мейерхольда) изображён Троцкий (или по другой версии – Луначарский), тоже являются ничем не подтверждёнными домыслами. Добавим, что ни единой серьёзной работы об отношении Маяковского к Троцкому и очень влиятельным тогда в сфере культуры его сторонникам нет. Для объективных суждений по этому весьма интересному сюжету у нас есть только тексты самого поэта. Обратимся же к ним.
Поэма «Ленин» писалась долго, поэт много над ней работал. В отрывках она не раз публиковалась в течение 1924 года, была опубликована полностью и с тех пор более не правилась автором в начале 1925-го. В поэме упомянуты многие деятели Октября, в том числе Сталин и Троцкий. В этом нет ничего особо значимого, смертельная борьба между двумя крылами наследников Ленина ещё только разгоралась, слабо проявляясь в публичных событиях. Маяковский внимательно следил за политической обстановкой в стране, но сам политическим деятелем не был, мог многого не знать или не понимать.
В «Ленине» Сталин и Троцкий упоминаются рядом. «Вас вызывает товарищ Сталин, Направо третья, он там». Затем следует: «По приказу товарища Троцкого!» – и мелькает матрос, «на ленте у флотского под лампой блеснуло – «Аврора». Известнейшие строки, но к ним следует внимательно присмотреться.
Сталин сидит в кабинете и кого-то вызывает к себе («бюрократ», как называли его троцкисты, сперва негласно, а вскоре и открыто).
Известно, что Маяковский придавал большое значение эпитетам «левый» и «правый», Сталин находится в своём кабинете именно по правую руку. Троцкий в сравнении с ним несколько романтизирован, он отдаёт боевые приказы, их исполняют моряки с «Авроры», а этот крейсер был и до сих пор остаётся символом Октябрьской революции. Продуманно ли написал такое поэт, нет ли, нам пока о том ничего не известно.
«Хорошо! Октябрьская поэма» (именно таков её полный заголовок) написана в середине 1927 года. Первое публичное чтение законченной поэмы состоялось 18 октября того же года в Красном зале Московского горкома партии для столичного партактива. За полтора года, прошедшие после опубликования поэмы о Ленине, политическая обстановка в правящей большевистской партии существенно изменилась, тут необходимы пояснения, без которых суть произведения не понять.
В начале 1926 года в Кремле вспыхнула острейшая борьба за власть: Троцкий объединился со своими недавними соперниками Зиновьевым и Каменевым в борьбе против Генерального секретаря Сталина, постепенно забиравшего руководство страной в свои руки. Трое его противников были тогда членами всевластного Политбюро, имели давний авторитет в партии, занимали крупнейшие партийно-государственные посты (например, Зиновьев был председателем Коминтерна со дня его основания в 1919 году, а это был «штаб мировой революции»). Их поначалу поддерживали многие видные члены ЦК, включая вдову Ленина Н.Крупскую, немало руководителей Красной армии и ОГИУ.
Однако политические силы Сталина уже значительно превышали возможности его врагов, как явных, так и многочисленных тайных. В Политбюро, образованное 1 января 1926 года после XIV съезда партии, вошло девять членов, среди которых большинство состояло из твёрдых сталинских сторонников, а Каменев был выведен в число кандидатов в члены (участия в голосовании они не принимали, а только присутствовали на обсуждениях).

Большинство новоизбранного ЦК тоже были целиком за Сталина (помимо прочего, Троцкого и Зиновьева партийцы не любили за высокомерие, заносчивость и нескрываемое презрение к «отсталой России» и её народу). Судьба противников Сталина была предрешена, что и проявилось в ближайшие месяцы.

Итак, 16 октября 1927 года Маяковский публично зачитывает новую свою поэму. Слушателями являются партийные активисты столицы, которым прекрасно известна политическая обстановка в верхах ВКП(б). Чьи же имена известных тогда политических деятелей услышали от знаменитейшего советского поэта? Имён в поэме было очень много: лидер кадетов Н.Милюков, председатель Временного правительства А.Керенский, министр продовольствия С.Прокопович, его жена, видный деятель кооператоров Н.Кускова, белогвардейские генералы Л.Корнилов, А.Деникин, П.Врангель, немало иных. Всем им даны оценки, общие в ту пору для советской идеологии. Но главная политическая суть поэмы – упоминание и оценка деятелей большевистской партии.
Троцкому посвящено целое четверостишие, он упомянут не под своим известным революционным псевдонимом, который он, кстати, нарочно взял у русского тюремного надзирателя, а подлинной фамилией. Некий штабс-капитан Попов, явно антибольшевистски настроенный, жалуется собеседнику (сцена происходит ещё до Октября):

Офицерам Суворова,
Голенищева-Кутузова,
Благодаря политикам ловким
Быть под началом
Бронштейна бескартузова,
Какого-то бесштанного Лёвки?

Конечно, Троцкий встал во главе Красной армии только через год, но это малозначительная поэтическая вольность. Гораздо важнее, что поэт изображает Троцкого, так сказать, в бедняцком пролетарском облике («бескартузый», даже «бесштанный»), что полностью не соответствует подлинной биографии героя, сына богатого предпринимателя, арендовавшего в Херсонской губернии крупные земельные участки со множеством наёмных рабочих.
Однако самый важный политический смысл данного четверостишия в ином. 17 октября, то есть накануне выступления Маяковского в Красном зале, в Ленинграде состоялась предпраздничная демонстрация. Перед собравшимися с открытого грузовика выступили Троцкий и Зиновьев, призывавшие к свержению сталинского руководства. То было нарушением всех большевистских правил и традиций. Меры последовали незамедлительно: на объединённом Пленуме ЦК и Центральной контрольной комиссии оба лидера оппозиции были исключены из членов ЦК.
Далее в поэме следуют две примечательные строки:

Да перед картой Антонов с Подвойским
Втыкают в места атак флажки.

Тут названы два видных деятеля Октябрьского вооружённого восстания. После революции Н.Подвойский занимал многие видные посты, но ни в каких оппозициях не участвовал и благополучно скончался в 1948 году. Совсем иное дело – В.Антонов-Овсеенко (первая часть фамилии подлинная, вторая – революционный псевдоним). Он занимал в гражданскую войну видные военные и политические посты, был близким сподвижником Троцкого, отличался жестокостью, что особенно проявилось в свирепом подавлении восстания тамбовских крестьян. В августе 1922 года был назначен начальником Политуправления в возглавляемый Троцким Реввоенсовет, то есть стал главным комиссаром Красной Армии. Был деятельным сторонником Троцкого, за что изгнан из Главпура ещё в январе 1924 года. Затем был отправлен в почётную ссылку – послом в Чехословакию, но с троцкистской группировкой порвал только в 1928 году, уже после публикации «Хорошо!». Позднее раскаяние ему не помогло, в октябре 1937 года был арестован и вскоре казнён.
Упоминание в положительном смысле имени известного сталинского противника явно было, выражаясь современным жаргоном, «не политкорректым» поступком. Однако далее упоминались ещё два имени, которые в тогдашней политической обстановке звучали прямо-таки вызывающе. Оба были хорошо известны тогда, потом давно и прочно забыты. О них следует напомнить, а потом уже цитировать строки поэмы. Речь идёт о М.Лашевиче (член партии с 1901 года) и Н.Муралове (с 1903).
Сын торговца из Одессы Михаил Лашевич с юности ушёл в революционное движение, в 1917 году оказался в Петрограде (был мобилизован в армию, унтер-офицер), вошёл в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, с октября стал членом Военно-революционного комитета. Этот комитет исподволь готовил Октябрьскиий переворот, возглавляли комитет от большевиков Дзержинский, Свердлов и Сталин). После революции занимал крупные посты, вошёл в число членов ЦК. Был деятельным сторонником Троцкого, в конце 1927 года исключён из партии, отправлен на службу в правление Дальневосточной железной дороги, где вскоре умер. Читаем у Маяковского:

Я за Лашевичем беру телефон, –
Не задушим, так нас задушат…

По сюжету поэмы описывается ход Октябрьского вооружённого восстания. Лашевич был одним из его деятелей, но почему из нескольких десятков членов Военно-революционного комитета упомянут только он, бывший там отнюдь не самым главным? Ведь в состав комитета входили А.Бубнов, В.Молотов, М.Урицкий и иные, чьи политические имена в ту пору были безупречными. Обоснованный ответ дать тут невозможно.
Далее описываются похороны Ленина, упомянуты М.Калинин, Н.Крупская, затем парад красноармейцев у Мавзолея. Читаем:

И вот издалека, оттуда, из алого
В мороз, в караул умолкнувший наш
Чей-то голос, как будто Муралова,
Скомандовал: «Шагом марш».

Николай Муралов, сын хуторянина Таганрогского уезда, в первую мировую войну призван в армию, в дни Октябрьской революции был одним из руководителей вооружённого восстания в Москве, затем на различных постах в Красной армии, сторонник Троцкого, с марта 1921 года – командующий Московским военным округом (должность важнейшая, начальник войск в столице страны). После отставки Троцкого из Реввоенсовета, в мае 1924 года Муранов был отправлен командовать войсками на Северный Кавказ, подальше от Москвы. Исключён из партии в декабре 1927 года, позже стал мелким служащим в Сибири, арестован в 1936 году, расстрелян. В январе 1924 года Муралов, как руководитель Московского военного округа, командовал траурным парадом (он был очень скромным). О похоронах Ленина тогда же много писали, имя Муралова упоминалось и могло запомниться Маяковскому, который к тому же был очевидцем тех событий. Почему поэт упомянул в «Хорошо!» имя опального Муралова, никаких достоверных данных также не известно.
Имя Сталина в поэме не упоминается, хотя он был одним из истинных, а не митинговых деятелей октябрьских событий. Впрочем, не появляется в поэме А.Рыков, в октябре 1917-го бывший членом ЦК большевиков, делегатом 2-го Съезда Советов, во время взятия Зимнего дворца находился вместе с Лениным в Смольном. О важной роли В.Молотова в октябрьские дни уже говорилось, он тоже в поэме не упомянут. Меж тем оба занимали в 1927 году крупнейшие партийно-государственные посты: первый был председателем Совнаркома (правительства) СССР, второй – секретарь ЦК ВКП(б), оба входили в состав тогдашнего Политбюро и поддерживали политическую линию Сталина. Однако Маяковский эти имена не упомянул в обеих своих поэмах, как и вполне благополучного тогда Н.Бухарина, популярного в партийно-советской среде.

Развёрнутая сцена похорон Ленина – одна из сильнейших во всём творчестве поэта, образ личной и вселенского масштаба трагедии исполнен Маяковским с исключительной силой. Имеются там две примечательные строки, сказанные как бы мимоходом:

Выполняют церемониал. Говорят речи.
Говорят – и ладно.

Можно предположить, что тут намёк на знаменитую речь Сталина, не только глубокую в политическом смысле, но и стилистически яркую: «Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам… Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы не пожалеем своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою заповедь!» Тут необходимо важное уточнение: погребение тела Ленина состоялось на Красной площади в четыре часа дня 27 января, а свою знаменитую речь Сталин произнёс накануне, 26 января, на траурном заседании Съезда Советов СССР. Очевидно, что у Маяковского общая оценка «речей», которые не могут полностью выразить людское горе, а не политический намёк на Сталина. Кстати, траурные речи в те дни произносили и другие руководители партии, наиболее часто и пространно – Г.Зиновьев.
Владимира Маяковского никак нельзя назвать политическим сторонником Троцкого и его приверженцев. Однако его взгляды и пристрастия необходимо тщательно выверить и объективно оценить.
Сергей СЕМАНОВ