НОВАЯ ИСТОРИЯ

№ 2006 / 39, 23.02.2015

…Моему другу скоро тридцать. Большая залысина, густая борода. Дикие глаза почти разведённого человека. Он любит алкоголь и дешёвые наркотики, которые можно купить в аптеке. Вижусь я с ним только на выходных. Водка, абсент, разговоры-рассуждения-монологи, молчание. Каждый раз, когда я покупаю какой-нибудь электробытовой прибор, мне кажется, я подписываю себе приговор в мире хаоса и анархии, который рано или поздно наступит, говорит он.
Почему я не покупаю топор или фонарь типа «летучая мышь»? Эти девайсы здорово могли бы помочь, если вдруг город окажется в электрической изоляции. Тёмные каменные джунгли, люди-звери, именно так ему представляется будущее. Эдакий Fallout. Что я буду делать со своим тостером или кофеваркой? – спрашивает меня он. Мне плевать, я знаю только одно, что если наступит такой апокалипсис, я, точно, свалю куда-нибудь подальше. В какие-нибудь джунгли на берегу моря. Жрать печёных крабов и ловить рыбу. Собирать грибы и пить из родника. Охотиться. Созерцать. Медитировать. Научиться делать капканы и вязать силки. Думаю, топор там здорово бы пригодился. Посмотрите вокруг. Вы видите людей, которые погибнут, лишь только цивилизация даст малейшую трещину. Люди, погружённые в пучину компьютеризации и индустрию развлечений. Они погибнут первыми, случись что-нибудь подобное. Страшное. Выживут только те, кто сильнее, подготовленнее и не обременён синдромом городского жителя. Когда рушатся цивилизации либо империи, всегда остаются мелкие осколки, помимо канувшего в Лету большинства. И я один из них. В моём шкафу всегда лежит спальник, большой нож и набор-минимум. Тебе не поможет огромный счёт твоего буржуйского папочки и Ауди ТТ под окном, когда начнутся катаклизмы. Синдром «Послезавтра». В этом что-то есть. Все мои друзья – долбанутые, и каждый по-своему.
Я лезу в Интернет и вижу пост на одной из веток на местном форуме. Дайте мне пистолет, я застрелюсь, гласит он. Это ещё один из моих друзей. Мой лучший друг. Безумный хакер, авангардный басист, наркоман и блядун. Зачем ходить в клубы трезвым или не удолбанным? – удивляется он. Его квартира похожа на помойку, всюду компакт-диски, компьютерное железо-платы-шлейфы, немытая посуда, фантики и огрызки от яблок. Мой дом мало чем отличается от его. В последнее время я стал замечать, что совсем не могу без этого огромного амбала с добрыми детскими глазами. Когда-то у меня был другой лучший друг. Когда-то их было даже несколько. Один за другим. Что нас ждёт дальше? Неужели всю жизнь мы будем менять друзей, как одежду или музыкальные пристрастия? Мне становится страшно от этой мысли.
Иногда я думаю, что останемся такими, какими мы есть сейчас, на всю жизнь. Мы уверены, что уже полностью сформировались, и дальше будем развиваться по заранее продуманной схеме. Общечеловеческие принципы, мораль и достоинство. Все эти качества подтолкнули моего предыдущего лучшего друга (не правда ли, странная формулировка?) уйти с работы следователя милиции. Хочу остаться человеком, таково было его объяснение, эта работа меня сожрёт, сломает, а я не хочу. Теперь он работает юристом в крупной корпорации и не может думать ни о чём, кроме денег. Вечерами смотрит авангардные короткометражные фильмы культовых европейских режиссёров, читает японских авторов, в его квартире дорогой ремонт, и он уже совсем не такой, каким был раньше. Деньги сожрали моего друга, а я остался бедным, но счастливым. Теперь у меня лучший друг совсем другой человек, и с ним меня объединяет гораздо больше. Ни с кем до этого я не проводил столько времени, как с ним. Дружба понятие круглосуточное, кто с этим не согласен – попрошу выйти.

Сам я такой же, как и все мои друзья-кретины. Кто-то маньячит в фотошопе, скуривая огромные плитки гашиша, кто-то колесит по заснеженному городу на велике, а кто-то рисует порнографические комиксы в стиле аниме. Все разные, но у всех один общий знаменатель. Безумие-безнадёжность-наркотики-отчаяние. Сверху всё залито карамелью и приправлено пластмассовыми улыбками на все случаи жизни. Иногда я думаю, кто мы? Люди, родившиеся в период разрухи и ненависти, как говорил один китайский мудрец, труднее всего жить в эпоху перемен. Я рождён в то время, последнее поколение которого родилось и видело, как СССР (это не модное слово на красных майках) встало на колени под выстрелы из танков. Больше нет октябрят, пионеров и комсомольцев. Нет зарниц и летних пионерлагерей. Не осталось ничего. Мы выросли, глядя на это. Кто-то снаркоманился и давно уже лежит в земле, кто-то погиб в Чечне, кто-то пошёл в бандиты, а их век тоже недолог.
Единственные, кто пошёл другой дорогой, небольшие крупицы поколения, растоптанного государством. Мы, когда-то питавшие жалкие иллюзии что-то изменить, лишившиеся своих идеалов, постоянно находимся в пограничном состоянии между нормальной жизнью и безумием. Сложно улыбаться и говорить о развлечениях с папенькиным сыночком, который сам никогда не работал, ублюдок, выигравший в генетическую лотерею; больше всего хочется вытащить пистолет и выстрелить ему прямо в лицо или ударить в висок кастетом. Он даже не предполагает, что такое возможно, он не хочет знать, что есть другие люди, вне его розового существования. Что нам терять? Наши грошовые жизни, рабские работы, железобетонные клетки? Ненависть к мажорам. Органическое чувство, как пить, есть и спать.
Дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть, так было всегда, Гребенщиков пел об этом ещё давно. Что нам делать, когда мы понимаем всю безысходность ситуации, мы никогда не станем тем, кем мечтали стать. Мой школьный друг, мечтавший стать рок-звездой, фасует шурупы в строительном магазине, другой, целью которого было бомжевать на Пикадилли, теперь гнёт неоновые трубки на папином заводе, третий, гениально рисующий человек, стоит на бензоколонке с заправочным пистолетом в руках. Мы никогда не будем теми, кем мы хотели стать в детстве. Никогда. И мы проживаем наши единственные жизни, как какую-то театрализованную драму, мы понимаем всё, но играем свои роли, придуманные кем-то злым и хитрым, и от этого ещё страшнее. Какая разница тогда, если мне всё равно не добиться того, чего я хочу, буду ли я влачить своё жалкое существование дальше или возьму гранату и войду в здание городской администрации?
Выходные, я сплю до трёх после клуба. Меня будит звонок, ещё один удолбыш, с которым я виделся накануне на рейве. Говорю ему, что больше никогда не пойду в «Оперу», надоело, всё время одно и то же. Каждый раз я говорю это. Он поддакивает, его тоже бесит, что всё сводится к слонянию между чил-аутами и холлом, обниманиям и целованиям, но не более того.
Провинция, где все друг друга знают, жалуется он, единственное, о чём думают тёлки, это то, чтобы никто не узнал, если после клуба она пойдёт и с кем-нибудь трахнется, это сидит у каждой в голове, но чтобы это осталось тайной для общественности. Меня бесит, говорит он, что эти маленькие сучки строят из себя мегаклубных дев, разговаривают свысока, принимая тебя за очередного местного дебила, манера общения у всех одна и та же. И никто из них не видел нормального драма, не жрал экстази и не трахался под спидами в даблах. Они ничего не знают о диком пятнично-субботнем марафане под кислотой, когда за всю ночь колбасни под жёсткий драм на танцполе ты сбрасываешь до пяти килограммов.
Мечта всех этих кретинок, продолжает он, о чём они читали в Интернете, что есть какие-то чудесные таблетки, и все они спят и видят, как они ими закидываются. Почему они ведут себя так, как будто ты дерьмо, а они богини, спрашивает меня он. Самомнение у них оправдывает того, чтобы с ними общаться, если судить о том, что они представляют из себя сами. Моего друга это злит, он говорит об этом, и я вижу, как он распаляется по ту сторону трубки всё больше и больше.

Я устал от всего этого, хочу обратно в Питер, говорит он, там всё по-другому. Кураж, отрыв, джага. Я жру наркоту и прекрасно понимаю пагубность всего этого. Я не тупой джанки под героином, который не может без пороха, как без воздуха, я употребляю экстази, скорости, амфетамины, псилоцибы, я хочу этого, и я делаю это сознательно. Пускай у меня не будет стоять болт, атрофируется память, я стану дёрганым и нервным, но я готов платить эту цену за сорок восемь часов счастья, и я не один такой.
Моё поколение выбирает пластмассовые наркотики, drumnbass рупор нашего поколения. После отрыва на выходных всех ждёт ненавистная работа, и мы живём всю неделю с мыслью о том, как уделаемся в следующую пятницу-субботу-воскресенье. И так уже из года в год. По инерции мы всё так же ходим в «оперу-хаус», хотя этот клуб уже совсем не тот, каким был когда-то.
Всё меняется, течёт, а мы остаёмся такими же, как и раньше, наркоманами-алкоголиками, неудачниками. Следующее поколение no future от Сида Вишеса. Мы наблюдаем лишь нововливания в клубную богему, это свежее мясо, запирсингованные девочки в растаманских одеждах, у них, наверное, даже лобки выкрашены под ямайский флаг, и лист конопли на них я вижу везде: на бумажнике, на значках, на рюкзаках, на майках… И не суть, что они все курят марихуану, просто это сейчас так модно, 5nizza возродила умирающий культ от Боба Марли.
А молодёжи надо во что-то верить, они не могут без своих идолов. Что ждёт их в будущем? Приобретённый цинизм, потускневшие от наркотиков глаза, принятие мира таким, какой он есть. Разочарование. Они так же будут ходить в ту же «Оперу», пытаясь поймать ту самую эйфорию, какая была в самом начале, ведь кажется, что это реально возможно, но всё это тщетно. И даже понимая это, они будут продолжать ходить по всем этим злачным местам. Точно так же, как и предыдущий эшелон псевдо-особенных.
Мне уже заранее их жаль, но ничего с этим я поделать не могу. Такова их жизнь, такова моя жизнь. Они просто должны пройти через это, под маской своей ложной исключительности, рассеять свои мифы и стать старше. Клубы – это клоака порочности. Сможешь ли ты отказаться от всего этого? Засесть дома за компьютером, создать 3d-шедевр, написать роман или записать диск гениальной музыки? Или лучше прожигать свою жизнь стробоскопическими лучами? Твой выбор за тобой, малыш.
…Когда-нибудь всё будет по-другому. Когда-нибудь я запишусь в спортзал или буду плавать в бассейне. Устроюсь в «Газпром» или «Нефтегаз», даже, наверное, буду встречаться с какой-нибудь девушкой, водить её в кино, кормить мороженым… Обзаведусь новыми знакомыми по работе, и у меня будет совершенно иной круг интересов. Потом своё дело, машина, квартира, семья… Медленное превращение в запрограммированного зомби, мечта йяпи… Но… скорее всего, ничего этого не будет. Ничего. Все мы останемся такими же, какими были. И я уже вижу, кто кем будет… Через несколько лет всё изменится. Мои друзья будут снимать порно, другие будут продавать это в Интернете, третьи станут торговать наркотиками, четвёртые устроят буржуям гражданскую войну и революцию. Осталось немного подождать… Немного подождать…

Антон
САЛТАНОFF
(КУЗНЕЦОВ) г. СУРГУТ,
Ханты-Мансийский автономный округ – Югра