МЫ НАЧИНАЛИ СО СТАНИСЛАВОМ КУНЯЕВЫМ

№ 2007 / 2, 23.02.2015

Откуда у румынского профессора русофильские взгляды? Недавно в Москве побывал гость из Румынии Думитру Балан – славист, переводчик, профессор Бухарестского университета. Он проделал огромную работу по продвижению русского языка на румынскую почву, а также занимался популяризацией русской литературы в своей стране. Поэт Сергей Каратов, у которого после поездки в Румынию в 1987 году завязалась тесная дружба с Думитру Баланом, взял у гостя интервью для нашей газеты. – Многие мои друзья спрашивают, кто такой Думитру Балан, которому ты посвятил одно из стихотворений? Вот я сегодня имею возможность расспросить вас подробнее, уважаемый Думитру. Действительно, кто же вы?

 

– Я считаю себя распространителем и популяризатором русской литературы в Румынии. С детства полюбил Фёдора Достоевского и Михаила Шолохова, книги которых попали в мою страну, благодаря переводам. Первый писатель был переведён через посредство французского языка, а второму повезло больше: «Тихий Дон» был трансформирован двумя мастерами своего дела: Чезаром Петреску и русским эмигрантом Ивановским. Позднее читал и много других книг. В 1952 году в Бухаресте поступил на филфак, румынское отделение. Я подружился с сокурсниками, многие из которых впоследствии станут известными поэтами и писателями; в частности, я подружился с Никитой Станеску и Еудженом Симеоном. Второй позднее станет президентом Румынской академии. Русский был обязательным иностранным языком в Румынии в те годы. Я полюбил русские песни, учась в лицее в своём родном городе Сучаве, что на северо-востоке страны. Учитель у нас был из русских эмигрантов, и он знал много песен.

 

– Дима, а как вы попали в Советский Союз. Насколько я знаю, вы учились и в нашей стране?

 

– После первого курса мне предложили продолжить учёбу в СССР. И я с удовольствием принял это предложение. Осенью 1953 года в МГУ меня определили на филологический факультет, на романское отделение. То есть я должен был изучать французский язык и литературу. Но этому я мог выучиться и у себя на родине. Я не видел смысла и даже хотел вернуться назад. Своё недовольство я высказал у себя в посольстве, и меня перевели на русское отделение филфака. И я стал специалистом по русскому языку и литературе. Я был счастлив, что имел возможность изучать одну из великих литератур мира. На русском отделении моими коллегами по учёбе были Лариса Васильева, ставшая потом известной поэтессой и писательницей. Станислав Рассадин – будущий критик, Дмитрий Урнов – будущий редактор журнала «Вопросы литературы», Алик Карельский станет специалистом по немецкой литературе, ныне покойный Борис Бугров возглавит кафедру русской литературы 20-го века. Валентин Фатющенко стал профессором, специалистом по Серебряному веку. Тоже, к сожалению, ушёл из жизни. Языковед Марина Ремнева-Леонтьева много лет работает деканом филологического факультета. Валентин Недзведский станет профессором, будет преподавать историю русской литературы 19-го века. Все они напишут много книг, обретут известность. Общежитие наше находилось на Стромынке, и жил я в одной комнате со Станиславом Куняевым, который учился курсом старше. Общение с русскими коллегами по общежитию мне помогло лучше освоить русский язык. Кстати, о Станиславе. В юности он был увлечён спортом, но всегда имел при себе тетрадку со стихами. С тех пор пути многих бывших коллег по учёбе резко разошлись из-за партийных или других каких-то разногласий. Но я всегда был предан только искусству, и не считаю нужным разделять своих коллег из-за их противоречий, поэтому дружу со всеми. Университет я закончил в 1958 году.

 

– Как в дальнейшем сложилась ваша судьба? Ведь это было время перемен в нашей стране; наступила так называемая оттепель.

 

– Я вернулся в Румынию, и в Министерстве образования меня спросили, куда бы я хотел пойти на службу? И направили меня в Педагогический институт имени Максима Горького, на кафедру истории русской советской литературы. Связано это было с тем, что в Советском Союзе я выбрал именно литературу и литературоведение; а слушал я лекции таких корифеев, как С.Бонди, Радциг, А.Метченко, В.Дувакин, В.Турбин, Л.Тимофеев, А.Синявский, он тогда ещё не был диссидентом и изгнанником.

 

– Я тоже помню некоторых из этих преподавателей. А также их учебники и труды по литературоведению. А скажите, Думитру, как складывалась политическая ситуация в Румынии, когда вы вернулись домой после учёбы в нашей стране?

 

– В 1963 году в стране произошли существенные перемены. Наметился уход от влияния с востока и нацеливание на запад, в частности, был упразднён Педагогический институт имени Максима Горького, а точнее, его коллектив слился с коллективом кафедры славянского отделения филологического факультета Бухарестского университета. Чуть позже русский язык стал изучаться не во всех школах; ввели также английский и французский. Потребность в учителях русского языка сразу же сократилась. Мне удалось закрепиться в университете. К слову, с 1989 года русский язык не преподаётся даже в Бухаресте, а учителя русского вынуждены были переквалифицироваться на другие языки.

 

– Получилось, что ваш труд в последние годы оказался невостребованным. Но я знаю, что вы продолжали свою работу по подготовке специалистов по русскому языку и литературе. Кроме того, вы писали научные статьи, составляли антологии и переводили русских писателей.

 

– Да, это так. По мере возможностей я вносил свой вклад в единение наших культур. Это диссертация «Маяковский в Румынии» болле 400 страниц, которую я защитил в 1974 году, а выпустил отдельной книгой в 1975 году. В те же семидесятые я составлял антологии русской поэзии конца XIX – начала XX века, с написанием портретов и литературных медальонов, справок, и с большими блоками комментариев и библиографий. Составил в соавторстве также объёмистую антологию русской советской поэзии, выдержавшую два издания: в 1977 и 1981 годах. Стал соавтором книги «Пушкин в румынском культурном контексте», вышедшей в 1984 году. Кроме того, мной написано много статей о русской поэзии и прозе, о русско-румынских литературных связях, о восприятии русской литературы в Румынии, а также о болгарской и сербской литературе. Одна из книг, над которой долго работал, из-за чего она появилась только в 1997 году, называется «Русская поэзия XX века», объёмом более 500 страниц.

 

– Да, я знаю эту книгу, и не только потому, что попал на её страницы. Она вообще произвела сильное впечатление на наших писателей, поскольку до читателей, к сожалению, не дошла. О ней была написана не одна статья. Думаю, что вашу книгу когда-нибудь переиздадут в России, тем более, что написали вы её на русском языке. Извините, я перебил вас. Мы говорили о том, какой вклад вы внесли в популяризацию нашей литературы.

 

– Надо сказать, что помимо тех писателей, с которыми познакомился ещё во время учёбы в Москве, у меня сложились в дальнейшем крепкие личные отношения с инженерами душ, которые одно время ежегодно приезжали в Румынию. Нередко я был их гидом по моей стране. Каждое общение становилось для меня особым праздником мысли и сердца. Встречи в Москве, в Румынии, сопровождение по стране. От своих товарищей из России получал книги с дарственными надписями, и лучшие произведения переводил на румынский. Сам я начинал как поэт, ещё в школьные годы печатались мои стихи. Поэзию любил всегда, и всё лучшее отдавал переводам. Помимо истории русской литературы несколько лет преподавал русскую советскую литературу. Но дополнительно я вёл спецкурсы по моим любимым писателям, скажем, по творчеству Ф.Достоевского, А.Фадеева, М.Булгакова, по поэзии В.Маяковского. Также вёл спецкурс по поэтике и литературной критике (А.Потебня, А.Веселовский, Ю.Лотман). Последние пятнадцать лет преподавал историю русского литературного зарубежья. Писал статьи по этой теме. Они выходили и в Румынии, и за рубежом.

 

– Вы говорили про преподавательскую и научную деятельность. А как ещё проявлялись контакты с русскими писателями?

 

– Я не только писал о них, но и переводил русских писателей: прозу, поэзию. Рассказы М.Булгакова, Ю.Гончарова, В.Кривцова. Мной переведено на румынский язык несколько десятков поэтических имён. Могу похвалиться, что в соавторстве с Пассионарией Стойческу я перевёл сборник стихов Булата Окуджавы, снабдив его предисловием и примечаниями. Мои переводы публиковали почти во всех центральных литературных журналах Румынии. В последние годы занимался русским зарубежьем и переводил роман М.Арцыбашева «Санин», написав при этом предисловие и примечание к роману. Вышло второе издание, но и оно быстро разошлось. Подготовил второй роман этого автора «У последней черты». Но самая главная работа, над которой тружусь в последнее время по договору с издательством, это «Словарь русской литературной эмиграции». Это будет большая работа, охватывающая более трёхсот имён, с литературоведческими статьями, портретами, литературными медальонами и огромнейшей библиографией, в том числе после изучения многочисленных подшивок газет и журналов, выходивших на русском языке в Румынии в период между двумя мировыми войнами. Эти издания выпускались русскими писателями, находившимися не только в нашей, но и в других европейских странах и поддерживали постоянную связь с редакционными коллективами в таких изданиях, как «Наша речь», «Неделя», «Золотой петушок», «Бессарабия» и др. Из других авторов, которых перевёл с русского языка и о которых также написал предисловия и примечания, назову тех, чьи книги разошлись: Владимир Буковский (роман), Бахтияр Вагабзаде (книга стихотворений и поэм), Чингиз Абдуллаев (роман), Анар (повесть), Эльчин (книга пьес). Всех переводимых авторов знал лично или по переписке. В моём домашнем архиве хранятся письма многих русских писателей, начиная от Александра Жарова и кончая Булатом Окуджавой, Михаилом Рощиным, Михаилом Синельниковым.

 

– Думитру, а как нынче обстоят дела в Румынии с русским языком и литературой?

 

– После известных событий декабря 1989 года одно короткое время новоиспечённые революционеры хотели разрушить всё, вплоть до здания, построенного при Чаушеску, где ныне заседает Румынский парламент. Здание это по размерам является вторым строением в мире после здания американского Пентагона. Кстати, и на кафедре русского языка и литературы хотели изгнать племянницу Чаушеску – Михаелу; она была дочерью брата румынского диктатора. Я выступил на собрании, требуя не применять старые сталинские методы обращения к невинным людям. И я рад, что переломил ход собрания. Будучи студенткой, Михаела прилежно училась, а потом на три года пошла работать в школу, как того требовали тогдашние законы. И только после отработки она по конкурсу поступила ассистенткой на кафедре. Будучи нашей коллегой, она благодаря своим высокопоставленным связям многим помогла: кому-то достать дефицитные лекарства, кому-то получить визу на выезд за границу. И вот именно некоторые из этих коллег требовали её удаления из университета только из-за того, что она носила фамилию Чаушеску. Кстати, ныне она является доцентом и выпустила несколько хороших книг по русскому языку, искусству и литературе. Что касается отношения к русской культуре, то здесь подход был тоже неоднородным: специалисты и те, кто воспитался на русской литературе, продолжали защищать мировые ценности. Но боязнь многих родителей перед советской идеологией и резкое обращение Румынии к Западу повлияли и на молодое поколение. Поступая так называемым демократическим методом, школьные инстанции и Министерство образования дали свободу выбора иностранных языков. Естественно, английский язык, а также в меньшей степени французский вытеснили из школ русский язык. Сократилось и количество принимаемых студентов на русское отделение в университетах. Но преподаватели вузов работали с ними с большим энтузиазмом, начиная обучение чуть ли не с букваря. Отсюда первый и второй курс практически ведётся на румынском языке. А всё из-за того, что мало где в стране ведётся обучение на русском. Правда, в Румынии было создано общество преподавателей русского языка и литературы, но в нём собрались люди среднего и пожилого возраста. Русисты сотрудничают прекрасно с обществом русских липован в Румынии. Вот оттуда и приходят на русское отделение определённый, не очень-то большой контингент молодёжи. И всё-таки нужда в специалистах, знающих русский язык, существует. Об этом свидетельствует тот факт, что часть последних выпускников нашли себе работу на радио, на телевидении и в других СМИ, а также в частных фирмах. Снова возрос вкус читателя к русской литературе, к русскому кино и вообще к русской культуре. Продолжают выходить прекрасные издания классиков: Достоевский, Толстой, Гоголь и монографии румынских критиков о них. Выходят также и книги писателей ХХ века и заявивших о себе в наши дни. Например, читаются Л.Андреев, В.Набоков, М.Шолохов, М.Горький, А.Аверченко, А.Соложеницын, Евг. Замятин, Вен. Ерофеев, В.Пелевин, В.Сорокин. Пользуются спросом «Воспоминания» Надежды Мандельштам, несколько повестей и романов Нины Берберовой и др. Так что не исключено, что хорошая литература, и в первую очередь русская, тоже станет одним из факторов проявления интереса со стороны молодёжи к русскому языку и культуре.

 

– Как вы чувствуете себя в Москве? Судя по тому огромному багажу книг, вы много внимания уделяли поиску нужных произведений?

 

– Скажу без преувеличения, в Москве я чувствую себя как дома. Перефразируя Маяковского, скажу, что «если бы я не родился в Румынии, то хотел бы жить и умереть в Москве». Вот только расстояния здесь не такие, как в Бухаресте. Но у меня здесь прекрасные друзья, и всё-таки двоих я назову, потому что считаю их своими братьями. Это тот человек, который сейчас интервьюирует меня, и поэт Михаил Синельников. А что касается книг, то жена моя Галина, тоже москвичка по рождению, всегда ограничивает меня: десять-двенадцать книг! Но я опять накупил в несколько раз больше… Я люблю книги, и молодость моей души сохраняется благодаря общению с книгой.

 

Беседу вёл Сергей Каратов

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.