ЛЕКАРСТВО ОТ ЛЮБВИ,или Как сказать женщине «Брысь!»

№ 2007 / 9, 23.02.2015

В своих книгах Ирвин Ялом возрождает древнее воззрение на философию как на «утешительницу», только использует для излечения психических недугов работы крупнейших философов XIX века. Одна из книг американского психотерапевта так и называется – «Шопенгауэр как лекарство». В книге «Когда Ницше плакал» Ялом применяет свой метод «философского психоанализа» к излечению от… несчастной любви. Только на этот раз своим героем он делает Фридриха Ницше, не только пережившего крушение свой страсти к Лу Саломе, но и создавшего после разрыва с ней свои гениальнейшие произведения. Что было бы, если бы в декабре 1882 года, сразу после конфликта с Лу Саломе, Фридрих Ницше обратился за помощью к ведущему венскому врачу Йозефу Брейеру и лёг под его наблюдением на месяц в частную клинику? По мнению Ялома, психоанализ родился бы гораздо раньше. Что ж, в этом предположении нет ничего невероятного: Брейер был соавтором и учителем Зигмунда Фрейда, а в произведениях Ницше не раз обнаруживали зачатки психоанализа… К чему сводится метод излечения от любви а-ля Фридрих Ницше? При встрече с красивыми женщинами яломовский Ницше (исторический Ницше никогда не встречался с Йозефом Брейером) советует думать об «их выделениях, дисменореях, радикулитах и разнообразных эпизодических неприятностях, вроде опущения мочевого пузыря или выпадения матки, вздувшихся голубых геморроях и варикозных венах». Трагедия в том, что красивые женщины, с определённой комбинацией плоти, грудей, ушей, носа и губ, вызывают у нас настоящее благоговение. Мы почти уверены в том, что такие женщины обладают сверхчеловеческими способностями. В действительности, красота – это всего лишь набор приспособлений, чтобы привязать мужчину, высосать из него все соки, а потом перейти к следующей жертве. Время от времени мужчине нужна женщина, как нужна домашняя пища. Но не стоит делать из еды культа! Любовь сродни некрофилии, заявляет яломовский Ницше: «Нельзя любить женщину, не закрывая глаза на уродство, скрытое под прекрасной кожей: кровь, вены, жир, слизь, фекалии – эти физиологические ужасы. Любящий должен вырвать свои глаза, отказаться от истины. А жизнь без истины равноценна смерти». Сразу заметно, что этот «философский психоанализ» никакого отношения к Фрейду не имеет. Фрейд, как известно, излечивал свои любовные недуги, слушая хруст крупной купюры в кармане, которую специально носил для этой цели… Конечно, мы несколько утрировали метод Ялома, весьма уважаемого в Соединённых Штатах психолога и, между прочим, профессора Стенфордского университета. Сколь бы экстравагантной ни казалась теория Ялома, излагает он её с настоящим интеллектуальным блеском. Мы имеем дело, пожалуй, с беспрецедентной попыткой прикладного использования философии, не лишённой гуманистического пафоса: ненависти к унижению мужчины перед женщиной, к тряпкам и ничтожествам, сдающимся во власть хищницы – раздатчицы сексуального удовлетворения. Не меньший интерес представляет революционная трактовка образа Лу Саломе. В русскоязычной литературе, в особенности после исследования Ларисы Гармаш, в отношении «абсолютного зла» в жизни Фридриха Ницше преобладают сочувственные оценки. Вдохновила, дескать, беднягу Ницше на создание его «Заратустры», раскачала маятник творчества раннего Рильке, оказалась идеальным собеседником для зрелого Фрейда и так далее. Но будем объективными. Лу Саломе была автором чрезвычайно посредственных, как в идейном, так и в художественном отношении, работ. Ну «вдохновляла», ну «раскачивала»… Но не будем же мы считать Наталью Гончарову поэтессой масштаба Пушкина, а Полину Виардо – писательницей, не уступающей Тургеневу? Лу Саломе понимала скромность своего природного дарования и действительное значение своих «исследований». Она мучилась от сознания собственной бездарности и несоответствия «авансам» великих людей, выданным ей в годы её молодости. Последними словами, сказанными Лу перед смертью, были: «Всю свою жизнь я работала и только работала. Зачем?» И вправду, зачем?

Воззрения Ялома на Лу Саломе как на «дрянь», которую не удалось превратить в золото даже Ницше, и «обезьяну с накладными грудями» могут казаться преувеличенными. Лу с самого начала была лишь «проектом» Ницше, материалом, из которого он вознамерился вылепить «сверхженщину». Сегодня можно предположить, что Лу Саломе двигало отнюдь не желание целомудренных, или «пифагорейских», как они это называли, отношений, испорченных сексуальными домогательствами Ницше, а физиологическое отвращение к физической любви тяжелобольного человека. Лу Саломе легко перенесла разрыв с Фридрихом Ницше, чтобы найти утешение в постели более молодого и привлекательного Рильке… Не обошлось в русском издании книги Ялома без казусов. Например, герои романа отправляются посмотреть оперу Вагнера «Парсифаль»… куда бы вы думали? В Бейрут! Посочувствуем путешественникам-меломанам, оказавшимся волею переводчицы в столице Ливана, вместо провинциального городка Байрейта… В другом месте Ницше говорит: «моей первой должностью, моей единственной должностью была должность профессора психологии в Базеле». Непонятно, зачем отставному профессору классической филологии Базельского университета было сообщать о себе заведомо ложные сведения? В отношении наследия Ницше до сих пор не существует ясности. Одни считают его величайшим гуманистом, как Томас Манн, другие – «предтечей нацизма». Возможно, получи свою долю любви, немецкий философ создал бы более жизнерадостную систему. Ницше сошёл с ума в январе 1889 года. В апреле того же года родился Адольф Гитлер. Я не хочу вкладывать в это совпадение никакого мистического смысла, но не могу отделаться от мысли: может быть, для блага человечества Лу Саломе следовало приложить усилия, чтобы её отношения с Фридрихом Ницше получились – как бы лучше выразиться – чуть менее «пифагорейскими»?

Ирвин Ялом. Когда Ницше плакал / Пер. с англ. М. Будыниной. – М.: ЭКСМО, 2006. – 496 с. Михаил БОЙКО