ВЕЛИЧАЙШИЕ СТРАДАНИЯ КОСМИЧЕСКИХ ПОСЛАННИЦ

№ 2007 / 13, 23.02.2015

Честно признаться, я не на шутку испугана и даже каюсь в своей поездке, так как горная дорога сужается и набирает крутизну. Помимо воли я представляю, как мой красный «лексус» срывается с серпантина, долго летит вниз и, наконец, исчезает в океане… Поэтому, добравшись всё-таки до вершины утёса, я не сразу прихожу в себя. Бесполезно сжимая руль, я оглядываю резные ворота Пэредайс-плейс, роскошные пальмы, прозрачные облака и с трудом и торжеством одновременно осознаю, что я жива и я здесь. Красивая афроамериканка-бодигард встречает меня и предлагает самой сесть за руль. Я не возражаю. Ворота плавно раскрываются, и мы въезжаем на территорию виллы. Парковая зона кажется вполне типичной, но бурые медведи, гуляющие по лужайкам, обескураживают меня. «Она скучает по родине?» – озвучиваю я догадку, но бодигард только ослепительно улыбается. Хорошая дисциплина. Бежевый гравий шуршит под колёсами, в саду кричат тропические птицы, мы приближаемся к дому – великолепному и белоснежному, как большой торт, с покатой крышей и флюгером в виде вскинувшей руки, летящей нимфы. «Вы можете пройти, хозяйка выйдет к вам. А я поставлю машину», – любезно произносит моя провожатая. Поднимаясь по широкой светлой лестнице, сквозь тихий плеск маленьких фонтанов по бокам я еле различаю нежную бесстрастную музыку, утекающую из глубины дома… В этот момент двери мягко растворяются, и оттуда мирно выходят гепарды… Конечно, я замираю с дрогнувшим сердцем и не знаю, как себя вести, но вдруг мне становится легко и безмятежно. Это всё Хелена. Она появляется вслед за хищниками, усмиряя тревоги своим спокойствием. Приветливо улыбаясь, идёт мне навстречу. И я, убыстрив шаг, глядя на это прекрасное известное лицо, испытываю радость и доверие, захватившие меня внезапно и сильно, причём настолько, что даже крепкий хвост гепарда, коснувшийся моей голени, оставляет ощущение ласки… Мы устраиваемся за круглым столиком на террасе. Я не успеваю достать диктофон, как на скатерти появляются всевозможные яства. Моё сопротивление бесполезно, Хелена заставляет подкрепиться. Я запоминаю шарики (мясо в тесте), золотые яйца, сушки (сухие сдобные колечки), кофе в блюдцах – Хелена наливает сразу из самовара (круглого чайника с ярким декором). На газоне играют медвежата, Хелена смеётся и то и дело называет их детскую борьбу словом «мишки». Я повторяю вслед за ней, стараясь копировать произношение, и мы смеёмся вместе. После мы отправляемся на пруд. Хелена рассказывает мне о своём увлечении садоводством, с гордостью показывает любимые цветы и кустарники. «Мог быть роскошный фоторепортаж», – жалею я, что не удалось купить права на съёмку. «Вы же пришли, чтобы поговорить о моей родственнице, – улыбается Хелена, предлагая опуститься в соседнее кресло под навес. – Значит, могут быть только её фотографии… А её фотографий нет». По воде, как по отражению неба, плавают белые лебеди, и лилии толпятся крупными чашами у берегов. Один из гепардов, увязавшийся за нами, ложится рядом, фыркнув на суматошную бабочку. «Это в её стиле, – удовлетворённо кивает Хелена, глядя в никуда. – Глянцевый журнал… и голый текст о ней. Без единой картинки. Это в её стиле». «Она популярна и загадочна. Мы действительно счастливы, что вы после стольких лет молчания согласились хотя бы что-то рассказать. Так что… если скажете опубликовать текст верх ногами, мы и это сделаем!» «Идея!» Мы смеёмся. Нам подают дайкири. Хелена погружается в воспоминания. Она рассказывает о своём прошлом легко, и заметно, как далеко это всё от неё и как приятна ностальгия… Она действительно выросла в заштатном российском городке. Её воспитывала только мать, денег не хватало. Поэтому известие о том, что они должны принять к себе родственницу, не добавило радости. Эта женщина была юродивой и опекалась родными по очереди. Она не могла приносить пользу и при этом много ела. Объясняла это больными нервами. «Я была тинэйджером, – говорит Хелена, помешивая соломинкой в бокале, – и мне было интересно на нее посмотреть. Ради новых впечатлений я была готова пожертвовать частью своей пищи». Однажды в грязный дворик, где играла Хелена и другие дети из бедных семёй, въехал дешёвый автомобиль, и на его крыше было закреплено мягкое кресло. В этом кресле сидела родственница. «Все соседи выбежали во двор или на балконы, чтобы посмотреть, высунулись из окон. Моя мама вышла бледная и напряжённая. Она помогла родственнице спуститься, и они пошли в дом. Я догнала их, потому что не могла находиться в стороне, будто чужая. Поначалу я была обрадована, так как происходило что-то неординарное, но вдруг почувствовала стыд и неловкость. «Она унизила нас», – позже объяснила мне мама». Хелена и её мать жили в однокомнатной квартире. Спали на одном диване. Приехавшую поселили на кухню, поставив ей шезлонг у окна. Родственница сразу достала бумагу и ручку, начала что-то писать… Она вела себя тихо и замкнуто. Но соседи жаловались, что днём, оставаясь одна, она поёт, танцует, кричит или рыдает так, что жить не хочется. Родственница не признавалась, что её тревожит. «Как-то ночью я проснулась от яркого света, – продолжает вспоминать Хелена. – Мама тоже открыла глаза. Родственница стояла у двери, в сорочке, держа руку на выключателе. «Вы знаете, кто я, оказывается? – задала нам вопрос и именно тогда в первый раз объявила: – Космическая Посланница!» После этого погасила свет и ушла к себе». Жить с ней было испытанием. Она постоянно пребывала в плохом настроении, была замкнутой и нервной. Позволяла себе неадекватные поступки. «Приступы радости», – как называла их мать Хелены. Если на улице ей нравилась музыка, звучавшая из припаркованного автомобиля, то она принималась танцевать рядом с этой машиной. То же в театре. Во время какого-то балетного спектакля она со слезами выбралась со своего места и начала, подражая артисткам, танцевать в проходах зрительного зала. Однажды Хелена привела её фотографироваться на паспорт. Родственница сняла плащ и оказалась совершенно голой. В паспорт так и вклеили её фотографию с обнажёнными плечами. Каждая эскапада родственницы стоила Хелене и её матери огромного стыда и невольного отчуждения от нормальных людей. Просьбы и даже угрозы не помогали. И однажды чаша терпения переполнилась. «Мы ехали в метро, все трое. Какой-то человек, сидя напротив, дремал. Было много пассажиров. Я отвлеклась и вдруг вижу: родственница своим носовым платком вытирает пыль с его сапог. Объявили остановку, и я выскочила. Я до сих пор помню это унижение, которым я просто горела, даже сидя на станции, где никто ничего не знал. Прибыл обратный поезд. Вышла моя мать, держа родственницу за руку, отыскала меня, и мы поднялись наверх. Мать отдала за такси последние деньги». Две недели они прожили без еды. Родственницу больше не выпускали из квартиры. Она грустила, писала свои заметки, а в перерывах выходила на балкон и крошила хлеб медведям. И хотя в России отношение к этим животным такое же почтительное, как к коровам в Индии, соседи всё равно жаловались. И неудивительно, почти все медведи этого маленького городка собирались у них под окнами. Врачи утверждали, что родственница психически здорова, и это не утешало. Потому что её поведение лишалось оправдания. А сама она его не объясняла. Так прошло много однообразных лет. И опять глубокой ночью Хелена и её мать были внезапно разбужены. На этот раз мощным гудком паровоза. На кухне горел свет. Родственницы не было. На столе по центру лежала рукопись. «Она была закончена. Только что. Чернила на последней странице не высохли. На титульном листе было написано: «Наши величайшие страдания». Мы читали до вечера следующего дня. Нет смысла пересказывать, что мы испытали. То же, что и вы. И все остальные». Хелена улыбается, глядя вдаль. Я глажу ласкового гепарда, и на душе у меня тоже хорошо. Мы неспешно возвращаемся к дому. Хелена проводит меня в большой круглый зал. Здесь – бесчисленные награды за роман Космической Посланницы. Призы и дипломы занимают место до потолка. В другом зале установлены экраны для видеосвязи с матерью, которая сейчас увлечена альпинизмом. В третьем – сцена. «Вчера я записала новую песню, послушайте, – вдруг предлагает Хелена. – Будет хит». Я слушаю… Я под впечатлением. Ещё одна радость для людей… И теперь напеваю мелодию, несмотря на шум вертолета. Хелена позаботилась, чтобы я больше не рисковала жизнью на серпантине. Внизу океан и мой «лексус» качается на тросах. Впереди – Лос-Анджелес. Так я не возвращалась домой ещё никогда. 

 

 

Данил ГУРЬЯНОВ Данил Валерьевич Гурьянов родился в 1977 году. В 1999 году окончил юрфак Мордовского университета. Службу начинал в мордовской милиции. Потом переключился на сочинение пьес. Свои первые вещи опубликовал на страницах издающегося в Саранске журнала «Странник».