ЛИЧНОЕ КЛЕЙМО МАСТЕРА
№ 2007 / 15, 23.02.2015
ЛИЧНОЕ КЛЕЙМО МАСТЕРА
Наша редакция продолжает готовить к печати книгу воспоминаний о выдающемся русском поэте Юрии Кузнецове. Буквально в последний месяц мы получили интереснейшие материалы из Алма-Аты от Валерия Михайлова и из Самары от Дианы Кан. Свои статьи заканчивают Елена Ермилова, Пётр Кошель, Магомед Ахмедов и Еремей Айпин. Если кому есть что сказать о Юрии Кузнецове, присылайте материалы на адрес редакции.
У меня около десятка книг Юрия Кузнецова разных лет. Недавно я сняла книги с полки и перечитала то, что между пишущими называется почеркушками, а на языке библиофилов – автографами. Интересная открылась панорама. Более того – поучительная. Даты под автографами тоже многое сказали, по крайней мере кое-что восстановили в изменщице-памяти. Первый автограф получен 18 апреля 1996 года на книге «Душа верна неведомым пределам». Звучит он так: «Марии Аввакумовой на успех нашего безнадёжного дела». Ну что в нём такого! Как говорится – ни уму, ни сердцу. Но Поэт не виноват; не напишешь же каждому, подошедшему за автографом, золотые, единственные слова. А обстоятельства получения этой «почеркушки» были похожими. Смысловая нагрузка автографа невелика, но зато в ней есть настроение, немного кисловатого юмора, переходящего в грусть. И это настроение вполне соответствовало времени – на дворе стоял, ощеряясь, 1996 год. Позднее, через несколько лет, в разговоре на эту тему поэт Женя Артюхов (Евгений Анатольевич) со смехом припомнит, что у него три книжки с автографами Ю.К. и на всех это самое «безнадёжное дело». Сколько ещё раз пошутил поэт подобным образом, Бог весть.
А вот совсем другая история: автограф, данный 23 декабря 1998 года на молодогвардейской книжке «Ни рано ни поздно»: «Русской поэтессе Марии Аввакумовой вместо цветов. Ю.Кузнецов». Эта надпись греет. В ней нет натужного юмора. Зато есть точность, уместность каждого слова, подчёркнутая национальность мне тоже была приятна. Обстоятельства нашей встречи я забыла. Кажется, это было уже в редакции журнала «Наш современник», именно с этого времени и стали разворачиваться наши товарищеские отношения; деловыми их назвать не могу, ибо заход в журнал с очередной подборкой стихов – какое же это дело! И вообще, время было да и продолжает быть таким, что лучше помалкивать о том, что ты поэтесса: в «приличном обществе» поднимут на смех.
А вот ещё один автограф. На современниковской книге «Край света – за первым углом». Это третья книга Кузнецова, изданная в Москве в 1976 году. То, что автограф получен в самом конце века – в 1998 году, объясняется просто – не имела чести общаться, а редкие промельки корабля на горизонте – не в счёт. Эта надпись с первого взгляда тоже почти никакая: «Марии Аввакумовой с приветом издалека. Ю.Кузнецов». Но это тогда она была никакая. А тут я, спустя годы, перечитала её и сердце захолодело: вот он – привет издалека. Что ж, здравствуйте, Юрий Поликарпович! Мы Вас помним, чтим и читаем.
До самого крайнего времени жизни Ю.К. я старалась умудриться-подкатиться то с книжкой, то с очередной его публикацией в газетах или «Нашем современнике» и просила написать несколько слов. Я знала его правило: сам он книг не раздаривал, тем более с автографами, только если попросят. Я понимала и чувствовала, что ему это не безразлично. Тем не менее однажды он мне отказал. Дело было с опубликованной в журнале «Наш современник» поэмой «Сошествие в ад»; Кузнецов сопроводил отказ словами, де, вот напишет «Рай», – тогда… Я всё же настояла, чтобы он поставил хотя бы подпись. На том и порешили. «Рай», я надеюсь, Юрий Поликарпович там если и не написал, то познал. Его «Красный сад» говорит за то, что уже здесь, на Земле, он был смущён его видениями.
Наяву стоит, как сновиденье, И творит певучие молитвы Тихий хор его благоуханий. |
А вот этими словами другого стихотворения: «Я уже не знаю, сколько лет жизнь моя другую вспоминает…» только подтверждается сказанное выше. Поэт старой, классической, закваски Юрий Иванович Панкратов в стихотворении, поднесённом самому Юрию Кузнецову, глубоко копнул этот самый «Красный сад», до сакральных глубин. Иначе не родилась бы у него вот такая строфа:
Но – «Красный сад»! Какой он смысл таит, какую бездну горнего простора, где лилия души твоей стоит перед бессмертьем Божьего престола. |
И тем не менее, говоря о Кузнецове, нам всем следует быть очень осторожными в выборе слов и определений – ведь явно над созданием этого человека природа потрудилась пристрастно. Он, такой, – в единственном экземпляре.
В более поздние годы, на грани Тысячелетия, надписи на книгах стали всё более философичными, наставническими: он дарил книгу то «на русскую думу», то «на сказку русского лица, на верный путь во мгле», тем самым отсылая меня к своим стихотворениям и одновременно деликатно ободряя.
Драгоценность слов поэта на титульной странице его небольших, внешне скромных книжиц не подвержена сомнению. Я их берегу, как мало какие. Некоторые автографы я не могу явить пред чужие очи – так они великодушны и щедры ко мне. Однажды, заглянув через плечо его, надписывающего книгу «До последнего края» (Молодая гвардия. 2001 год), я чуть ли не остановила его руку: что Вы, Юрий Поликарпович!.. что Вы!..– запротестовала я.
– Ничего-ничего. Это тебе авансом.
Аванс, можно сказать, выдан зря. Никому за НИМ не угнаться и никому из нас в поэтическом деле ЕГО не догнать. Но такую невероятную прежде щедрость на доброе слово можно объяснить и приподнятым настроением поэта, радостной эйфорией от выхода такой замечательной во всех смыслах книги. Воистину долгожданной. Можно объяснить и другим – умудрённостью чувствовавшего приближение края человека и потому поступавшего согласно завету: Возлюби ближнего своего… Я переложила этот завет в четверостишие:
Не жалей аплодисментов: Праздник наш не беспредельный. И к тому же в этом цирке Номер каждого – смертельный. |
Теперь я держу на ладони, как пушинку, его белоснежную книжицу «Любовная лирика» (Пермь. Издательство «Реал». 2002). Здесь последний его – мне – автограф: «Марии Аввакумовой на вздох о чувстве золотом». 7 апреля 2003 года.
И что тут скажешь. Только вздохнёшь… Была весна. Он позвонил и предложил зайти в журнал за этой книжечкой (я заранее попросила – а он пообещал, хоть тираж был ограничен тысячей экземпляров), а заодно получить гонорар. Таким образом я стала владелицей этого раритета, который мало кому пришлось видеть. Хождение в журнал с подборками новых стихов, потом хождение туда же за скромным гонораром (на фоне полного отсутствия гонораров в большинстве изданий – и это хлеб!), да ещё заходы на его семинары на ВЛК – высших литкурсах – вот и все точки соприкосновения. Но ведь можно и в пять минут общения увидеть невидимое и услышать неслышимое, тем более что нас, идущих «по узким тропам», было совсем мало в то – последнее – десятилетие века. И мы старались поддержать друг друга и, чем можем, согреть. Ничем иным, как желанием помочь, поддержать, я не могу объяснить пристрастное отношение Юрия Поликарповича к моим корявым, далёким от изящества и красоты строчкам в рифму и без. При его прямом участии в журнале «Наш современник» было опубликовано шесть или семь больших моих подборок.
Я могла бы многое рассказывать о годах, сблизивших нас. Я даже начала это делать, но тут вмешалось инфернальное – и вся проделанная мною работа была уничтожена на взбунтовавшемся компьютере. Значит, о том и не надо было. ОН запретил разводить турусы на колёсах. Только главное. Только о главном. А что – главное? – Только то (по его же словам) единственное, что он в этой жизни умел – писать стихи. И от нас он ждал единственное – хороших стихов. Он жил в святой мечте увидеть того, кто восприимет его классическую лиру.
Увы! Куда ни погляжу – Очарованье и тревога. Я никого не нахожу: Таланты есть, но не от Бога. |
Мария АВВАКУМОВА
Добавить комментарий