ПУСТЬ СОГРЕЮТСЯ НАШИ ДУШИ

№ 2015 / 1, 16.01.2015, автор: Евгения СПАССКАЯ (Курск)

15 января исполняется 90 лет со дня рождения прекрасного писателя и замечательного человека Евгения Ивановича Носова. Его язык называли златотканым, парчой высокой пробы. Юрий Бондарев считал Носова одним из самых талантливых наших стилистов. А Виктор Астафьев утверждал, что Носов – первый рассказчик России.

Рисунок Евгения НОСОВА
Рисунок Евгения НОСОВА

«Не дай душе зазябнуть…» – так говорил Кольша, герой «Алюминиевого солнца», одного из лучших последних рассказов Мастера. Сам писатель очень похож на этого героя, и его творчество согревает души читателей уже много лет. Ветеран войны, переживший тяжелейшее ранение, кавалер 26 орденов и медалей, лауреат многочисленных премий, в том числе – Государственной РСФСР и премии Александра Солженицына, премии им. А.Платонова «Умное сердце», название которой как нельзя лучше подходит к этому человеку.

Недавно в Курский литературный музей сын Евгения Ивановича передал множество книг друзей отца, его коллег по перу, его благодарных учеников – с дарственными надписями. Уже по ним можно судить, насколько дорогим, необходимым был авторам этих книг наш Мастер. В их строчках он продолжает жить рядом с нами, так же, как и в своих проникновенных произведениях.

«Дорогой Женя! Вот до какой литературы я докатился! В.Белов. 4 мая 2000 г.» («Вологодские бухтины, старые и перестроечные». Вологда, 1997).

Так, вроде бы самокритично, написал Василий Белов, у которого Евгений Иванович бывал в гостях на Вологодчине, с которым был очень дружен. А книжка-то его замечательная! Тонкая, умная, ироничная, проникнутая народным духом. Носов очень высоко ценил прозу Белова, особенно его «Привычное дело»: «Растрогал ты меня до слёз своим Иваном Африкановичем!.. Есть просто гомеровские страницы. Читал по кусочкам, по глоткам, как дорогое вино, которое жалко сразу проглотить. Чудо это, Вася!..»

А вот надписи на двух книгах поэта Александра Романова, которого Носов называл в письмах не иначе, как «милый, добрейший, светлый мой друг Саша…»

«Другу моему Евгению Носову с добрым весенним приветом из берёзовой Вологды. А.Романов. 5 мая 1973» («Радуга дней». М.: Современник, 1973).

«Дорогому Евгению Носову с дружбой, которая никогда не гасла и не погаснет, ибо она – пламень нашей жизни. А.Романов. Март 1984. Вологда» («Красные тучи». М.: Современник, 1982).

Евгений Иванович много печатался в журнале «Наш современник», был членом его редколлегии. Главный редактор журнала, Сергей Викулов, очень дорожил дружбой с Носовым, высоко ценил его творчество. На подаренной им книге такие слова: «Е.И. Носову. Прими, Женя, эту книгу как признание моё в любви к тебе, к твоему большому, русскому по самой сути Таланту. Сергей Викулов» («Разговоры, разговоры». М.: Современник, 1985).

А вот что написала Мастеру на книге «Сколько лет, сколько зим» (Красноярск, 1981) жена Виктора Астафьева, Мария Семёновна Корякина, автор ряда повестей очень искренних, сердечных, и которой Евгений Иванович помогал в письмах своими мудрыми, но ненавязчивыми советами:«Евгению Ивановичу Носову – человеку удивительному, писателю замечательному, шлю свою «сибирскую» книжечку – с радостью и робостью, с наилучшими пожеланиями добра, здоровья, с благодарностью за поддержку надёжную в трудное время – во мне теперь снова рождаются надежды. – Мар. Корякина-Астафьева. Красноярск-81».

Передал в музей сын Носова и несколько записных книжек отца. Записи в этих книжках относятся к 80-м – 90-м годам. Они ещё нигде не были опубликованы. Как же эти записи актуальны сейчас, в наше непростое, чёрствое, даже жестокое к простому человеку время!.. Вот некоторые из них:

«У нас всё вокруг принадлежит «всем», то есть – никому. И в национальном парке всё принадлежит никому и потому беззащитно: место свалок, порубок, застроек. А всё это порождено бескультурьем. Человек, не защищённый культурой, духовно не защищён перед растлением, подобно земному шару с разрушенным озоновым слоем. Человек, в крови которого бацилла варварства, социально опасен как обыватель, вдвойне опасен как чиновник и непредсказуем как руководитель страны. Во всём нашем движении только один стимул: не идеалы будущего, а личное продвижение – кто прямо, кто косвенно, – при этом они отрицают корысть. В свою очередь это ведёт к бездушию, нежеланию посмотреть направо и налево, на соседнего человека, а иногда по головам и даже трупам – только вперёд по служебной лестнице, к более мягкому креслу, к персоналкам, привилегиям, подачкам. Нет, речь идёт не о плохих людях, не об явных социальных уродах. Речь – о самых обыкновенных тружениках. Такова система, её мораль».

«По радио разъясняют, что недостатки в сельском хозяйстве происходят оттого, что человек, крестьянин, оторван от земли. Кому это говорят? Народу? Но народ об этом знает. Говорят самим себе те, кто это натворил? Опять нет: они знают, почему это случилось, и теперь учат народ».

«Всякий деспотизм стремится внедрить такую идеологию, что любой карась рождён для того, чтобы самому стремиться в пасть щуки, и тем должен быть счастлив, т.е. главное – это государство, правительство, а всё остальное – ради них. Но поскольку сам карась никогда добровольно этого не делает, а завидев щуку, добровольно ретируется в тину, то образуются идеологические ножницы, лицемерие, подхалимство, славословие, коррупция и др. Иными словами, образуется естественный физраствор из этих пороков, в котором единственно может существовать деспотия, не способная творить добро». (88 г.).

Евгений Иванович, разумеется, прекрасно разбирался в политике и отчётливо понимал экономическую ситуацию в стране.

«Одной из причин нашего кризиса является «демократический централизм», когда низы, видя всё, вынуждены молчать и не перечить центру. Партия или молчала, или единогласно поднимала руки «за». Оппозиция не молчала бы».

«Общество погрязло в привилегиях…»

«Обнищание масс ведёт к изобилию товаров. Сделать это можно путём изъятия денег у населения, повысив цены…»

Это мы видели в 90-е, это предчувствуем и сейчас.

«Модно говорить: «Демократия – это не вседозволенность». Да, но демократия – это не сумма запретов сверху, а сумма самозапретов, самодисциплина».

«Отказывающий себе, имеющий нравственные ограничители, испытывает больше радости от жизни, нежели позволяющий себе всё». 12.6.89 г.

И здесь хочется сказать, что сам писатель, имея множество наград, премий, званий, никогда не пользовался привилегиями, был очень непритязателен в бытовом плане, очень скромен и деликатен. Он для издания своих книг никогда не предпринимал никаких дополнительных усилий – издатели, редакторы сами находили его. А одно из издательств как-то просило прислать всё, что он захочет – рассказ, отрывок, даже одну страничку… Тогда как другие люди, – о чём идёт речь ниже, – прибегали к учёту обстановки в стране:

«Требование демократии осуществляется, как правило, людьми, которые видят, что в иерархической лестнице им не достичь признания. Демократия уравнивает шансы быть замеченным, возможность выразить себя».

«Демократия – словно цветок. Его не вдруг выведешь из дикого узурпаторского прародителя: нужна долгая, терпеливая селекция».

«Разбой, воровство и пр., опутавшие страну, – следствие состояния безнравственности общества, унаследованного от безнравственной системы. От морали «бери и тащи, поскольку всё вокруг не твоё», – один шаг до открытого грабежа в переулке, до убийства в подъезде…»

Носов был материалистом, в любой, самой взыскательной аудитории, он мог бы прочитать лекцию о развитии жизни на Земле или о происхождении человека. Но будучи человеком очень деликатным, расположенным к людям, он никогда и никому не навязывал своего отношения к религии. И только иногда, исподволь, давал понять читателю, что почём. Так, в рассказе «Картошка с малосольными огурцами» мальчик спрашивает у бабушки: «А лягушку тоже Бог слепил?» – «Да». – «Из глины?» – «Из глины». – «А глаза – не из глины…»

Читаем его записи об этом:

«Религия: психическая энергия жизни требует эквивалентного уравнителя. Человек, добиваясь этого баланса, идёт на обман, на иллюзию загробной жизни. Не верит, но соглашается с собственным обманом, ибо у него нет выхода, ибо сознание его сломается от неуравновешенности психической энергии жизни».

Остросоциальный писатель, отлично разбиравшийся в политике («Не имей десять рублей…», «Потрава», «Домой за матерью…», «Сронилось колечко…»), прошедший войну («Красное вино победы», «Усвятские шлемоносцы», «Хутор Белоглин», «Памятная медаль», «Фагот»), Носов в душе был тонко чувствующим человеком и, как он сам говорил – «У меня каждая фраза должна быть музыкальной, я, как медведь пробует щепку на звук, проверяю её на музыкальность…»

«19 января. Крещение. Всенощная Рахманинова. Лёгкое, светлое пение с преобладанием женских голосов. В церковных окнах – свет, видно, как из узких окон вместе со светом льётся свечной лёгкий дым – не клубясь, не выказывая движения, похожий на тонкие столбы. А на тёмной ночной стене трепещет отсвет церковной оконной вязи…»

«16 марта 91. Кубанский казачий хор – какая могучая самобытность, какая освежающая родниковая чистота!»

«Для человека главное – духовность. Для природы главное в человеке – эволюция. Глобально первенствует природа даже в гении. Как ни велик Лев Толстой, а природа выше».

Уже в конце жизни Носов писал: «Лист умер и сорвался с ветки. Он долго летал, словно выбирая место, куда ему упасть, и опустился в воду, будто именно туда и хотел упасть. И тут он ожил, сделался лодкой и поплыл, поплыл, снова ожив… Вот бы и нам так умереть и поплыть заново…»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.