НА МОЛОДОЙ ГРАНИЦЕ

№ 2007 / 28, 23.02.2015


…Сам Нальчик оставляет ощущение города степного, люди внешне ничем не отличаются от жителей равнинных областей России. Да и то, что отсюда совсем близко до государственной границы, как-то не укладывается в сознании. Всё-таки не хочется верить в то, что Грузия, Азербайджан, другие бывшие союзные республики теперь настоящее зарубежье. Но это так, и граница с ними самая настоящая, государственная. Хоть и молодая.Нальчик – город приземистый, большинство зданий в центральной части не превышают трех – четырёх этажей. И это правильно: практически с любой точки видны охватывающие город подковой Кавказские горы. Они кажутся далёкими, порой сливаются с облаками, на самом же деле каких-нибудь полчаса езды, и оказываешься в узких ущельях или на перевалах на высоте двух тысяч метров. Вроде бы рукой подать до снежных вершин Эльбруса, Дыхтау, Сугана…
Но сам Нальчик оставляет ощущение города степного, люди внешне ничем не отличаются от жителей равнинных областей России. Да и то, что отсюда совсем близко до государственной границы, как-то не укладывается в сознании. Всё-таки не хочется верить в то, что Грузия, Азербайджан, другие бывшие союзные республики теперь настоящее зарубежье. Но это так, и граница с ними самая настоящая, государственная. Хоть и молодая.
Это выражение – молодая граница – приходилось слышать не раз во время нашего пребывания в Нальчике, поездок по заставам с выставкой присланных для пограничников книг.
Вообще-то, государственная граница существует здесь с конца 1991 года, но её обустройство началось лишь недавно. Нет, привычные нам по фильмам и книгам о пограничниках заборы из колючей проволоки не строятся, контрольно-следовые полосы не распахиваются. Да это и невозможно – даже передвижение по здешним горам требует альпинистской подготовки, – упор делается на оперативную форму охраны. Жизнь возможна лишь в ущельях, по которым мчатся воды рек со звучными названиями – Чегем, Черек, Баксан. В ущельях находятся и основные достопримечательности Кабардино-Балкарии – древние городища, сторожевые башни, нарзановые источники, водопады; здесь же размещаются и пограничные заставы.
Когда я впервые услышал – «застава гостиничного типа», то иронически усмехнулся. Вспомнилась застава, на которой служил в девяностом – девяносто первом годах. Спальное помещение – кубрик – на пятнадцать человек, где умещались лишь железные койки да одна тумбочка на двух бойцов, рядок очек в уборной, шеренга раковин… И вообще «застава» и «гостиница» казалось мне чем-то совершенно противоположным. Но вот в Кабардино-Балкарии довелось увидеть эти «заставы гостиничного типа», и ирония сменилась удивлением. Кубрики действительно мало чем отличаются от трёхместного гостиничного номера. Есть стол, на полу коврики, на окне шторы; в каждом кубрике жидкокристаллический телевизор. Раздельные уборная, душ, раковина.

Такие заставы стали строить здесь совсем недавно, хотя границе уже пятнадцать лет. Обустройству мешало и общее положение на Кавказе в 1990-х – начале 2000-х, и отсутствие средств. Выводившиеся из Грузии, Армении, Азербайджана заставы размещались в зданиях ресторанов и магазинов, а то и просто в палатках; сам пограничный отряд в Нальчике получил территорию и здания бывшей танковой части. И только год-полтора назад начались перемены.
Перемены касаются не только строительства удобных для службы и жизни застав, методов охраны (у каждого выходящего в наряд пограничника при себе персональный компьютер, вдоль границы установлены различные приборы и датчики, таинственные тепловизоры); перемены происходят и в структуре погранвойск.
Выше я не раз употреблял слова «застава», «отряд», «пограничные войска», но они, по крайней мере официально, вышли из употребления. Теперь вместо заставы – отделение, вместо отряда – управление, вместо пограничных войск – пограничная служба. И это не просто замена одних слов другими, дело здесь сложнее, глубже. Не все офицеры, с которыми я разговаривал, это приветствуют, но относятся по-военному: «Будем исполнять».

Самые же существенные изменения происходят в плане личного состава. Призыв на строчную службу в пограничную службу прекращён; срочников остались единицы, они дослуживают последние месяцы. Их заменили контрактники, и почти все – местные жители. Средний возраст контрактников составляет двадцать пять лет, то есть, это люди уже отслужившие в армии, пришедшие в погранслужбу из МВД; многие из них старше офицеров. Конкурс огромный, у КПП Нальчикского управления мы видели очереди из пришедших устраиваться на работу. Происходит жёсткий отбор, но и после него часто приходится увольнять бойцов, некоторые уходят сами – всё-таки служба армейская, с «тяготами и лишениями», не всем по силам.
Интересная ситуация сложилась в Черекском ущелье. Погранзастава (всё-таки буду оперировать старыми терминами) находится рядом – какие-то полкилометра – от селения Верхняя Балкария. На заставе служат четырнадцать человек из Верхней Балкарии, каждый день видят крыши родных домов, но побывать там имеют право лишь шесть раз в месяц – столько выходных положено контрактнику. Представить себя на месте проходящего службу вблизи от дома, но «за высоким забором», трудно. Но в той же Верхней Балкарии существует организация ЮДП – юные друзья пограничников, – и ребята частые гости на заставе. Как раз в день нашего приезда туда, прошла встреча ЮДП и подмосковных кадетов.
Заставы, на которых мы побывали, не создают впечатления этаких затерянных в горах и лесах островков жизни. Они находятся на дорогах, вблизи селений, в штате предусмотрены уборщицы. Может быть, это сближение с гражданской жизнью и неизбежно, но всё же возникают вопросы.
Да, по логике проходить службу нужно вблизи своей малой родины – ты видишь то, что защищаешь, чувствуешь ответственность, да, служить должны профессионалы, а профессионалу негоже заниматься драиньем полов и раковин. Но и в призыве на срочную службу, тем более в пограничные войска, что-то было – вчерашние школьники возвращались взрослыми и ответственными людьми (недаром и ужасающих форм дедовщины до недавнего времени в погранвойсках почти не встречалось). Теперь же призывников в основном отправляют в части, которые трудно назвать воинскими, где за всю службу можно и автомата не увидеть. Да и служба на другом краю страны для многих была одним из ярчайших событий жизни, и не раз мне приходилось слышать рассказы немолодых уже мужчин о том, как служили они на Балтике или в Средней Азии, на Сахалине. Рассказы эти сопровождались сладковатым вздохом: «Вот, хоть страну увидел». Теперь же всё идёт к тому, что армия может превратиться в некие отряды самообороны, когда люди будут охранять, оборонять свой район, свою республику, свою область. Страна же в целом будет для них чем-то абстрактным… На мой взгляд, такая тревожная перспектива вполне реальна.
Но вернусь к акции «Равнение на книгу!», благодаря которой я увидел то, что удаётся далеко не всем, открыл для себя ещё один прекрасный уголок России.
В Нальчик мы привезли несколько тысяч художественных и военно-исторических книг. При нынешних небольших тиражах, книги эти вряд ли бы стали доступны пограничникам, да и вообще библиотеки на заставах состоят в основном из изданий 1970-х – 1980-х годов. Свой вклад в дело их пополнения внесла и «Литературная Россия» книгами, выпущенными в последние годы нашей редакцией – «Песни афганского похода», «Гремят раскаты молодые», «Время Русь собирать», «День без числа», «Покой нам только снится», «Неизвестные войны XX века». Произошло и символическое совпадение – членом нашей бригады оказался один из героев книги «Песни афганского похода» бард, офицер запаса Александр Минаев.

Я побывал в Кабардино-Балкарии в первый раз и мне трудно сравнивать, как здесь было раньше. Люди говорят, что жизнь налаживается. В Нальчике внешне ничего не напоминает о нападении на город боевиков в октябре 2005 года, но воспоминания об этом живы, и в разговорах эта тема возникала не раз. Те сёла, из которых периодически раздавались выстрелы по заставам, теперь живут мирно. Тотальная безработица, что была в республике несколько лет назад, пошла на спад. И здесь стоит сказать о Тырныаузе.
Название этого города я, конечно, слышал, но не интересовался, где это, чем он интересен. Да и новости оттуда поступали невесёлые: селевый поток, милиционеры избили подростков, убийство священника… Но Тырныауз меня поразил. Находится он в Баксанском ущелье, ширина которого не превышает километра. Грохочет река Баксан, почти над головой снежные вершины, и среди них неожиданные и одновременно органичные, словно высеченные из скал – здания. И не какие-нибудь низенькие полубараки, а современные девятиэтажки-свечки.
В Тырныаузе, по существу, одна улица – Эльбрусский проспект, – она же дорога к подножию высочайшей горы Европы Эльбрусу. Сразу за гаражами начинаются почти отвесные горы. Но это в полном смысле слова город, настоящий, европейский, с полным набором достижений цивилизации, с производственными предприятиями. Здесь добывают молибден и вольфрам.
Несколько лет назад Тырныауз чуть было не исчез. В июле 2000 года произошёл сход селя, и до сих пор несколько домов стоят чёрные, пустые. Заселять их боятся. Но, наверное, страшнее природных катастроф была угроза закрытия Вольфрамо-молибденового комбината. Почти все жители так или иначе причастны к этому производству, в своё время приехали сюда, чтобы на комбинате работать. Больше здесь жить нечем. В начале 2000-х начался отток жителей, да и самое настоящее бегство, но дела удалось поправить, комбинат работает, жизнь в Тырныаузе продолжается.
Это по-хорошему удивляет больше всего в Кабардино-Балкарии – слияние природных условий, вроде бы враждебных активной человеческой деятельности, и современная архитектура. На более или менее ровных пятачках земли поднимаются здания турбаз, сверкают стеклом новенькие, напоминающие космические корабли мечети, вдоль дорог тянутся жёлтые трубы газопроводов. Да, около года назад завершена газификация всех населённых пунктов республики. Чтобы понять, что это значит, нужно добраться до почти неприступных Булунгу, Безенги, Верхней Балкарии… Когда же газ придёт в сибирские деревни?..
Наверняка в чём-то мой очерк дилетантский, в чём-то несправедливый. Невозможно оценить тот или иной кусочек земли, пробыв на нём всего несколько дней. Но главное, что я увидел, это развитие жизни. Ведь, судя по новостям, глядя из блистающей Москвы, кажется, что вокруг тьма и безмолвие. Поездка в Кабардино-Балкарию убеждает в обратном. Строятся новые дома, пробиваются новые дороги, обустраивается, а значит, укрепляется молодая российская граница.

Роман СЕНЧИН
НАЛЬЧИК – МОСКВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.