СИМВОЛ ЭПОХИ
№ 2007 / 37, 23.02.2015
Есть стихи, которые сразу после своего рождения превращаются в символ эпохи. К таким стихам, безусловно, относятся и «Журавли» Расула Гамзатова. Помните, как пел Марк Бернес:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Есть стихи, которые сразу после своего рождения превращаются в символ эпохи. К таким стихам, безусловно, относятся и «Журавли» Расула Гамзатова. Помните, как пел Марк Бернес:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времён тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый –
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый –
Быть может, это место для меня!
Настанет день и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Эта песня до того взволновала людей, что они стали по всему миру устанавливать памятники в честь «белых журавлей». Один из таких памятников 6 августа 1986 года торжественно открылся в аварском высокогорном селении Гуниб.
В этом году в Дагестане в третий раз прошли Гамзатовские дни России.
ГИГАНТ
Так Расула Гамзатова в шутку, но и не совсем в шутку называл Омар-Гаджи Шахтаманов, поэт, друг и помощник, живший в 70-е годы в Москве. Вспоминаю гамзатовскую строчку: «Я тебе не сказочную повесть рассказать хочу, Омар-Гаджи».
Хотя жизнь Гамзатова было сказочной. Его любила вся страна. Везде он был свой, лучший гость.
«Еду, – рассказывает, – от Кайсына, с юбилея. Зачем спешить, не заехать ли к Раисе? (к Раисе Солтмуратовне Ахматовой, чеченской поэтессе, возглавлявшей Союз писателей Чечено-Ингушетии). В Грозном погостил у Раисы, потом поехал к Исхаку в Адыгею. От Исхака – в Осетию, оттуда в Грузию. Уехал летом – вернулся осенью». В этих путешествиях он был прежде всего поэтом. Рубцов так же ездил на Алтай: «Мы вольные птицы с тобой».
Авторитет имени был бесспорен. Руководитель Дагестанской АССР М.-С.И. Умаханов просил у него: «Расул, мне надо решить вопросы с Брежневым, помоги, договорись». Гамзатов звонил и договаривался.
Хизри, любимый зять, как-то рассказывал, что для приёма гостей в Москве понадобились хорошие продукты. Гамзатов послал записку директору Елисеевского гастронома, тому, которого потом расстреляли. Хизри приходит к директору, тот, мельком взглянув на бумажку, черкнул: «2-й». Но Хизри знал, что лучшие продукты были на 3-м этаже.
– Так и передать Расулу Гамзатовичу: второй этаж?
Директор внимательнее посмотрел:
– Зачем же так усложнять, молодой человек?..
Цифра в записке менялась.
Гамзатову были открыты все высокие этажи, все двери, он мог решить любые вопросы. Этим многие пользовались: за них он звонил, за них он подписывал, за них он ходил. Больше всего помогал землякам.
При чём же здесь, спросите, стихи, литература?
А при том, что читали и его книги, пели его песни. Страна жила как единая семья, в тишине и покое, а такой человек в большой семье был мудрым дедом с кавказским акцентом. Он поздравлял советский народ в новогоднюю ночь. До полуночи поздравлял Брежнев, сразу после боя курантов – Гамзатов. 250 миллионов пили под его тост. На следующий год поздравлял, кстати, Егор Исаев.
Шутки его знали многие. Лучше уж знать шутки Гамзатова, чем репризы Петросяна!
Ни в стихах, ни в «Моём Дагестане», ни в общении, ни в самом облике, ни в чём не было у него пошлости и безвкусицы. Не позировал, не играл, не пиарил, говоря по-современному, себя. Бражник, великий жизнелюб, любимец женщин. Наш Саади. Родился под полумесяцем, жил под красной звездой.
Брежневское время родило такой символ. Народу надо было отдохнуть после всех драм и трагедий ХХ века, отойти душой, восстановиться… А если бы вновь взнуздать страну в очередном революционно-перестроечном раже, так, я думаю, снесло бы окончательно крышу.
Двадцать лет свободы и покоя… Двадцать лет славы Гамзатова. Шёл всегда от земли, отсюда и природный вкус, талант, естественность.
На обиды тоже достойно, с аварским юмором, в котором всегда есть место горечи, отвечал:
Пусть все и говорят, что я богат.
На самом деле я богат не очень.
Награды? Что тебе от тех наград?!
Тебе я оставляю наших дочек
Да песни, о которых говорят,
Что сделал их не я, а переводчик.
«Тебе» – это Патимат, Патимат Саидовне, которая оставила его раньше, а я, дурак, не послал даже телеграмму.
Когда распадалась страна и рушилось всё, что он любил, во что верил, он, больной, гулял со мной по Тверской, где напротив гостиницы «Минск» была его московская квартира. Люди, конечно, узнавали, но уже не улыбались. Наконец, замотанная женщина не выдержала, в упор спросила: «Почему вы молчите?» Он впервые не нашёлся, пробормотал что-то, типа, а меня никто и не спрашивает… Но дома долго возвращался к этому вопросу…
Литературу не стали слушать. Может, и потому, что она столько положила сил, талантов, подтягивая человека к доброму, вечному… В реальности всё оказалось иначе. Бывшие учителя жизни вызывали разве что ностальгическую, сочувственную улыбку.
Путин, награждая его в Бочаровом Ручье, глядя с состраданием на его старость, после спешной навески очередного ордена, предложил: «А теперь, Расул Гамзатович, перейдёмте в соседнюю комнату».
– Понимаю, второе отделение… – обрадовался Гамзатов.
Второго отделения в его уходящей жизни, в счастливой и одновременно несчастной судьбе не случилось. Время писателей-гигантов ушло.
А Дагестан будет его помнить вечно. И это, по очень большому счёту, главное.
Вадим ДЕМЕНТЬЕВ
***
Мы знаем, что не Бог того хотел:
Нас выслали лукаво из былого,
И стало злом пророческое слово,
И путь любви остался не у дел.
Мы, выскользнув у времени из рук,
Чужими стали в собственной Отчизне.
Мы, словно дети, радовались жизни,
А жизнь врагом смертельным стала вдруг.
Нам ни остаться с нею, ни уйти.
Но мы восстанем как-нибудь из пепла.
И если сердце вовсе не ослепло,
Оно отыщет прежние пути.
Магомед АХМЕДОВ
народный поэт Дагестана
Перевод Сергея ВАСИЛЬЕВА
Добавить комментарий