ЖИЗНЬ НАША – ИЗВИЛИСТАЯ РЕКА

№ 2007 / 41, 23.02.2015

Раньше народных певцов называли сказителями. Понятие это включало в себя умение не только пересказывать, но и сочинять. В диапазон такого народного поэтического богатства были включены не только героический эпос, песни, сказки и духовные стихи
Раньше народных певцов называли сказителями. Понятие это включало в себя умение не только пересказывать, но и сочинять. В диапазон такого народного поэтического богатства были включены не только героический эпос, песни, сказки и духовные стихи, но и поверья, легенды, были и былички – словом, всё то, что для истинного художника представляет подсобный материал и преображает устное народное творчество в творчество индивидуальное.
Семьдесят лет назад в журнале «Советская Арктика» появилась статья В.В. Сенкевич, исследовательницы песенного фольклора ханты и других коренных народов Югры. Анализируя обский фольклор, она подчёркивала: «Безымянные поэты Севера создали и создают поэмы, образности и реализму языка которых могли бы позавидовать современные квалифицированные поэты и писатели. Описание природы и человеческих чувств в северном фольклоре настолько жизнерадостно, полнокровно и прекрасно в своей художественной простоте, что вполне достойно войти в мировую художественную литературу через творчество северных писателей…»
У каждого народа – свои художники слова: они очень разнообразны по талантам, характеру, уменью рассказывать. Поэзия Марии Вагатовой обладает необыкновенной задушевностью, мягкостью и нежностью тона. Особо хочется сказать об оригинальном освещении событий, манере использования художественной детали, превосходном владении словесным материалом. Всё это продемонстрировано в книге Вагатовой «Моя песня, моя песня». Талант сказительницы здесь переплетается не только с талантом певца, но и музыканта, поэта, танцора. Именно языком этих искусств разговаривает с нами Мария Вагатова. А с другой стороны, как бы иначе могла говорить душа хантыйского народа?
С первых страниц книги веет древностью: цикл «Сердце матери», открывающий сборник, насквозь пронизан духом матриархата, времена которого, казалось, находятся в такой дали от нас, что трудно себе и представить. Но прошлое не бесследно, оно растворено в нашей крови и, если не обращать внимания на его седину, то можно обнаружить много полезного и поучительного для сегодняшнего дня. Например, что представляет из себя наше современное общество без женского созидающего начала? Истоки народной души немыслимы без материнской и отеческой заботы первопредков. Их голоса слышны в песне бабушки-берегини:
О добрый час! И в будни
В душе поёт ручей.
И стала я как будто
Ровесницей твоей.
И вот уже женская обольстительная и миротворческая сила, перешедшая гордой и красивой дочери народа ханты, поёт в ней голосом своей Родины:
И не знала я вольней
Тундры – родины моей!
Да, горда и красива героиня Марии Вагатовой! Её мироощущение родной природы как своего истинного дома волнует и удивляет читательские сердца:
Войди в мою жизнь – мой дом.
Живи со мною.
Дом героини – мир природы: священное цветущее дерево; спелая морошка, что выросла вблизи болота, «красно-жёлтым соком налитая». И этим вкусным соком спелой морошки заливается и тает сердце, биение которого нельзя представить вне кустика, листочка, скромного цветочка, но от этого ещё более дорогого взору, окидывающему с любовью родину-тундру.
На наших глазах девочка-подросток, внучка и доченька, превращается в статную девушку, а затем в женщину, которая торит охотничьи пути, воспитывает детей и, не старея душой, превращается в бабушку. Однако и бабушка она необычная, её энергии могут позавидовать многие молодые. А может быть, тайна непокорности возрасту заключается в сакральных знаниях народа ханты о бессмертии своей земли, которую называют мамой за надёжность и сердечность, этим материнским теплом обладают все женщины – ведь так уже веками заведено:
У Земли и нашей мамы
Схожи древние заботы –
Сердце матери сравнимо
Только с жизнью…
Сберегаемая материнским сердцем, героиня Марии Вагатовой продолжает великое предназначение всех матерей мира – она вдохнула жизнь в своих детей, которые, в свою очередь, станут мамами и папами у своего потомства.
Всё в себя вбирает её материнское сердце – природу, добрый нрав и ум народа, молитвы о своих детях, тепло Солнца, которое затем отдаёт людям вместе со своими жизнеутверждающими песнями, так же необходимыми народу, как материнское молоко только-только появившемуся на свет ребёнку:
Солнце тепло – что матери грудное молоко.
Они равную силу имеют.
Они равную цену имеют.
Образ вечной Матери распространяется не только на женщин из народа ханты: мансийская писательница и сказительница, современница Марии Кузьминичны – Анна Митрофановна Конькова запечатлена в образе героической женщины Аннэ. Сложенное поэтическое сказание о ней – гимн не просто женщине – это «сказ от чистого сердца» о созидательном женском начале на Земле.
Цикл «Сердце матери» – это ещё и поэтический космос. В нём планеты, звёзды и созвездия, галактики и спутники – для каждой частички бытия здесь находится место. Благодарные слова звучат по адресу «матери мужа моего», они воспевают голубое небо – «платок всех женщин Земли», звучат для женщины из Осьоланг, для плясуньи девушки ханты, для людей из хантыйской деревни Вон Ангклумант, для милого Петара, мужа женщины-огонь, для дыхания ребёнка…
Особо хочется сказать о поэтической структуре произведений Марии Вагатовой. Её стихи-песни имеют свои стилистические признаки, в основе которых повтор звуков, интервала, мелодической линии, архитектонической формы. Порою полный повтор заменяет параллелизм, который можно назвать неполным повтором. Наглядно этот приём демонстрируется в песенном стихотворении «Молитва матери», которое начинается с неполного повтора и практически строится на нём целиком. Характерно, что этот поэтический приём придаёт поэзии Вагатовой величественность и печальную торжественность, их истоки, конечно же, в ритуальных хантыйских песнях, поэтическая структура которых основана на том же стилистическом принципе повтора и примитивной понятной симметрии :
Вот столик с едой я поставила,
Вот столик с питьём я накрыла…
В «Молитве матери» мы наглядно убеждаемся, что женская лирическая песня существенно отличается от ритуальной песни, исполняемой только мужчинами. Начало «Молитвы», например, «бытовая» ступень параллелизма, в отличие от более «высокой» поэтической ступени параллелизма, основанного на явлениях и предметах северной природы, свойственных ритуальным песням.
Если взять начало другого стихотворения – «Я – женщина, подобная длиннохвостой лисице», написанного по мотивам хантыйской песни, мы видим, что четыре слова повторяются, а предпоследнее заменено сходным понятием. В третьей и четвёртой строках ни одно слово не изменено, осуществлена лишь перестановка местами: первое слово из третьей строки стало вторым в четвёртой строке, а второе из третьей стало во главе четвёртой строчки. Такое бережное отношение к постоянству песенного слова связано с религиозными запретами, поэтому Мария Вагатова к импровизации старается относиться очень осторожно, в отличие от переводчиков её произведений. Для мужчины-исполнителя лучше пропустить фрагмент ритуальной песни, нежели дополнить её своими словами, поскольку изменившего хоть одно слово или звук исполнителя ждёт неминуемая кара. Об одном из таких эпизодов, связанном с посещением северных хантов в Казымском районе на медвежьем празднике в июне 1938 года, вспоминает В.В. Сенкевич-Гудкова.
Стихотворение «Я – женщина, подобная длиннохвостой лисице», если и связана с ритуалом, то очень отдалённо – это песня-впечатление: здесь импровизация-воспоминание переносит часть повадок-умений зверя на образ лирической героини, которые её делают сильной, мудрой и ловкой. Песня достаточно коротка и поэтому не тяжела для восприятия, она не перегружена второстепенными образами, весёлое здесь преобладает над печальным. Эту очень «продуманную», можно сказать, «осторожную», бережливую к фольклорному наследию импровизацию, можно назвать песней-вызовом мужчине, к которому автор обращается «Опнась». В этом произведении мы легко можем обнаружить достаточное уважение к зверю, как «младшему брату».
В программном стихотворении «Моя песня, моя песня!» лирическая героиня «В ритмах сердца и устно, и письменно» летит в творчестве к своему народу. Для её лирики характерны все законы народной поэзии: яркие параллелизмы, являющиеся ведущими в хантыйском народном творчестве, постоянные и непостоянные эпитеты, метафоры, сравнения.
…Истоки душевного богатства у Марии Кузьминичны, безусловно, в той стране, в которую уже никогда не попасть, – детстве. Отсюда её полёт в сегодняшнее поэтическое состояние души. Говорят, что для полного развития личности необходимо преодолеть несколько уровней сознания. Один из высших – это такое самосознание личности, которое соответствует душе своего народа. В своих последующих поэтических циклах Мария Вагатова показывает, что её героине и положительным персонажам чуждо замыкание личности на самой себе. Но если даже представить себе человека, исповедывающего идею такой сверхиндивидуальности, где жизнь подчинена собственным эгоустремлениям, то остаётся только пожалеть о нём, оставшимся наедине со своей смертью. Такая жизнь обессмыслена. Вот почему предостережением таким людям начинается второй цикл сборника – «Харсаюм»:
Нет в вас сердца. Ваша плоть
Сотворит ли кровь живую?
«Харсаюм» – своеобразное продолжение мотивов, соединённых в «Сердце матери» и одновременно – напоминание:
Всё может случиться.
Сердцем ты это знаешь.
Прямо веди жизнь свою,
Как живут настоящие люди.
В стихотворении «Жизнь наша – извилистая река…», которое может показаться для нынешнего времени весьма оптимистичным (в своей первой части), характерным является восхождение лирической героини не только к своему народу и народу манси, но и к русскому народу-брату. Боль за свой народ, растворённая в поэтических строчках, не упрёк кому-то, а пожелание видеть свою Родину счастливой, обильной одеждой, утварью, «с нашим родным языком, с оленями, с живой Землёю, со всеми людьми на Земле жизнь высоко нести». Дальнейший поэтический рассказ о своём народе можно определить как трагический и оптимистический одновременно. Об этом мы узнаём не только из поэтического цикла «Харсаюм», но и завершающего поэтическую часть книги цикла «Хетта». Однако было бы неправильно делать вывод о том, что здесь преобладает грусть и печаль – даже при том условии, что они светлы. Общий настрой – не только надежда на лучшее, молитва о помощи. Важным является обращение ко всему духовному миру, ощущение мировосприятия своего «я», как всего человечества:
Как живёт моя Земля, как жизнь моя идёт,
Донеси до всех сердец народов мира.
Но и это ещё не вершина книги! Подспудно, а не прямо в лоб, в ней говорится об устремлённости к единству со всем живым и неживым, когда всё становится одушевлённым и направляет нас к постижению мироединства. Перед нами открывается не просто мироздание, где спокойно друг с другом уживаются божки и боги, люди и звери… Нет, мы вдруг под обаянием произведений Марии Вагатовой начинаем чувствовать языческую простоту и христианскую сложность этого мира, разрушается смертная оболочка между материальным и душевным, возникает такая гармония, которую можно ощутить лишь в Мире Божьем. Вот он, единственный путь спасения в заветном Слове, что дано настоящему художнику от Бога.

Михаил РЯБИЙ
г. ХАНТЫ-МАНСИЙСК