Моя литературная Россия

№ 2007 / 48, 23.02.2015

Моя «Литературная Россия» началась, как ни странно, с театра. С публикации острой статьи «Торг за кулисами», для которой вообще было трудно найти место в каком-либо издании. А вот «Литературная Россия» напечатала и тем самым газета словно бы и сама выиграла эту тяжбу. К 1990 году уже разделили МХАТ, шли конфликты на Таганке, но был ещё и тщательно разработан проект по разделению, по «преобразованию» Московского академического театра имени М.Н. Ермоловой в некий международный культурный центр. Лакомый кусок – в двух шагах от Кремля! На Тверской могла бы красоваться зазывающая реклама «HOTEL ERMOLOVA»! Уже тогда дельцы от культуры поняли, что всё великое (имена, традиции, культурные символы) можно превратить в брэнд… Но вот группа артистов театра с Ольгой Фомичёвой во главе решили попробовать остановить этот коммерческий проект. И остановили! Моя статья сыграла очень нужную роль, правда недоброжелатели-прогрессисты в театре высчитывали: сколько мне за неё заплатили?! Не заплатили, кажется, и гонорара. Вот так и случилось, что с «Литературной Россией» навсегда связало меня, тогда ещё молодого критика, чувство победы, уверенность, что словами нашими можно повлиять на самую жестокую реальность.
От газеты времён Эрнста Софронова веяло решимостью, уверенностью в русских силах и смыслах – тогда мы открывали наш русский мир в своей полноте, тогда мы учились думать, страдать и рыдать по-русски, тогда за привычным и обыденным советским величием мы открывали вместе с газетой огромное, мощнейшее историческое величие нашей родины. Счастливое время. 1991-й и 1993-й ещё не наступили.
Конечно же, как критик я всегда принадлежала одному изданию – журнал «Москва» мой родной дом, где я начала печататься ещё при М.Н. Алексееве в 1989 году и при Наталье Борисовне Бабочкиной, восхищавшей меня буквально всём: и деликатностью, и милотой, и обаятельным обликом.
Но газета, конечно, всегда привлекательна своей оперативностью. Кажется, в 1995 году, при В.В. Еремёнко, у меня было чуть ли не девять публикаций в «ЛР». Кажется, что в этом же году я стала лауреатом «ЛР». То время в газете запомнилось тем, что я ценю и до сих пор – возможностью говорить честно, прямо и ясно. Например, на Славянском фестивале Н.Бурляева всех очень смутил фильм, поставленный по «Живой воде» В.Крупина, и в «Лит.России» мне никто не вычеркнул горьких слов о фильме, хотя, ясное дело, в литературе эту повесть В.Н. Крупина ценили и продолжают ценить, да и сам писатель не был в восторге от экранной интерпретации своей повести. Но в ту пору в коллегах не было истерики, что стала позже проникать в отношения и умы: никто не кричал, – что это ты, своих трогаешь!
В «Лит. России» же я смогла напечатать свои скорбные наблюдения и впечатления от соловьёвской «Чайки», поставленной в театре у Н.Губенко (на Таганке). Вот это доверие газеты к критикам-авторам очень воспитывало, заставляло постоянно и всерьёз спрашивать себя, на что ты имеешь право, а на что не имеешь. Моё поколение в литературе ещё знало ту спасительную и благодатную дистанцию между подлинно талантливыми (и поэтому уважаемыми) старшими писателями, критиками и нами, молодыми. Благодатную потому, что ты всё время должен был расти в ответ их таланту, что ты должен понять, вобрать их опыт и постараться его развить и сделать шажок вперёд, да и хотя бы чуть-чуть, но принести своё, добытое лично тобой в общую русскую культурную «копилку времени». Вообще, эти годы научили очень трезво понимать: ты русский настолько, насколько эта русскость обеспечена изнутри талантом, умом, знанием, глубиной мировоззрения. Мы были сознательными русскими, мы воспитывали себя в традиции, мы понуждали и ограничивали себя. Но, увы, я как критик так и не «сложила» в некое целое творчество писателей своего поколения. Именно в статьях «Культура как наказание» и «Тоска по идеализму», напечатанных в «ЛР», я поняла, что это невозможно, да и не нужно. Это было бы искусственное изобретение – мои «тридцатилетние» в литературе.
Я никогда не могла любить писателя только за принадлежность его к «нашему союзу писателей», мне всегда был важен талант, сила мысли, правда – в остром и напряжённом своём отношении к современности. А с конца девяностых все со всеми «разъезжались», пребывали в злобе разделения. В объединение при «ЛР» (уже при Вячеславе Огрызко) я вступить не могла – мне всегда казалось, что приглашение в малое сообщество означает примерно то же самое, как если бы из Церкви меня звали в секту. И когда «ЛР» «откололась» от СП, было очень жаль, но теперь ясно, что всё равно это хорошо, что газета выжила. Выжила и стала, кажется, несколько строже сама к себе. (Был период, когда безвкусица, неграмотность и завышенный тон в оценках удручали и смешили, например, в «книксенах», что адресовались Шаргунову и другим из молодых.) Впрочем, с другой стороны, некоторую дерзость и дотошность газете можно простить: кажется, только здесь можно задать вопрос, почему, например, критик-чиновник, ничего не написавший толкового и серьёзного, сам учит других что-то писать, даже, кажется, и стихи? Такие вопросы задавать полезно. Хотя я понимаю, что некоторым «тузам» в литературе предпочтительнее эту земную простоту спроса-вопроса квалифицировать как «скандальность». Проще быть практичным и гигиеничным. Проще и безопаснее не задавать лишних вопросов: кто на самом деле и на что имеет право в литературе? В «Лит.России» ещё можно задавать и ставить неудобные вопросы. И это хорошо.
С «Литературной Россией» для меня связаны имена дорогих мне людей и товарищей молодости – Вячеслава Дёгтева, Сергея Алексеева; нынешних любимых писаталей-коллег Анны и Константина Смородиных, Лидии Сычёвой, Геннадия Красникова, Веры Галактионовой, Александра Трапезникова и других.
Я желаю «Литературной России» находить и печатать талантливых авторов. По-моему, это главнейшая задача издания – собирать литературные силы России. Собирать ответственных, умных, талантливых, способных к упорному творческому труду писателей, критиков, публицистов. Конечно, сегодня во многих изданиях не хватает полемических статей – словно все проблемы творческая интеллигенция для себя решила. Такое состояние слишком большого покоя опасно – может зажиреть душа и занеметь голова. Не хотелось бы. Бодрствуйте, коллеги!

Капитолина КОКШЕНЁВА

Капитолина Антоновна Кокшенёва родилась 5 сентября 1958 года в городе Тара Омской области. В 1981 году окончила театроведческий факультет ГИТИСа. После аспирантуры защитила кандидатскую диссертацию по искусствоведению. Впоследствии стала доктором филологических наук. Первую книгу «Раскольники и собиратели» выпустила в 1990 году.