ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА МОСКВЫ

№ 2007 / 48, 23.02.2015

7 июля 1907 года в Москве были большие торжества: отмечали пятьсот лет со дня кончины благоверной княгини преподобной Евфрсинии в монашестве, а в миру – великой княгини Евдокии – Авдотьи, супруги князя Дмитрия Донского.
Княгиня Евдокия приняла постриг 17 мая 1407 года, а 7 июля скончалась и была погребена в основанном ею ещё в 1387 году – спустя семь лет после Куликовского сражения – Вознесенском монастыре в московском Кремле. Главный храм монастыря – во имя Вознесения Господня с той поры стал усыпальницей супруг, матерей, дочерей великих князей и царей Российского государства. Это была женская усыпальница в отличие от Архангельского собора, который стал некрополем московского великокняжеского дома.
Впоследствии в Вознесенском монастыре были погребены Софья Палеолог (скончалась в 1503 году) – супруга Ивана III, Елена Глинская (скончалась в 1538 году) – супруга Василия III и мать Ивана Грозного, несколько его жён, Наталья Нарышкина – мать Петра I и другие. Дмитрий Донской был погребён в Архангельском соборе, так что на торжествах в 1907 году процессия крестного хода из Вознесенского монастыря направилась в Архангельский собор к гробу Дмитрия Донского. В честь этого события была выпущена памятная медаль. Мощи преподобной княгини Московской почивали в соборном храме Вознесенского монастыря в серебряной раке под сенью, поскольку преподобная инокиня Евфросиния давно была причислена Православной церковью к лику святых. Супруг же её Дмитрий Донской был причислен к лику святых лишь в 1988 году, уже в наши дни, а на торжествах в 1907 году ему оказывали почести как супругу преподобной. Вот такие бывают парадоксы истории и судьбы.
Супружество этих необыкновенных людей было счастливым. Это можно понять из свидетельств современников. Князь Дмитрий Иванович получил прозвище Донской после победы на Куликовом поле и на великокняжеский московский престол вступил десятилетним мальчиком. В шестнадцать лет он женился на дочери суздальского князя Дмитрия Константиновича – княжне Авдотье – Евдокии. Ей в эту пору исполнилось тринадцать лет.
Суздаль был одним из древнейших русских городов. Рождественский собор был основан самим Владимиром Святым, и двери в нём, по преданию, вывезены Владимиром из Херсонеса. Город был резиденцией князя Юрия Владимировича Долгорукого, потом стал самостоятельным княжеством. При нашествии Батыя в 1237 году Суздаль был сожжён, но в нём уцелел монастырь, настоятельницей которого была дочь черниговского князя Михаила – Евфросиния Суздальская: она славилась своей учёностью и умением исцелять. Мощи её находились в городе, и возможно, что при выборе своего монашеского имени княгиня Евдокия вспомнила эту святыню.
После нашествия татаро-монгол Суздалем правил брат Александра Невского – Андрей Ярославич, и отец княжны Авдотьи был его правнуком, так что молоденькая суздальская княжна приходилась двоюродной праправнучкой великому полководцу.
В семье были традиции строительства православных храмов. Так, родные дяди её Андрей Константинович и Борис Константинович выстроили в Суздале монастыри, которые сохранились до наших дней, – Покровский женский монастырь и Спасо-Евфимиев монастырь, в котором впоследствии был погребён народный герой и полководец Дмитрий Пожарский. Отец же княжны отличался любовью к древностям: у него хранился самый старый список Летописи Нестора. Князь Дмитрий Константинович заказал иноку монастыря Лаврентию сделать копию с летописи, которая известна ныне как Лаврентьевская летопись.
Однако амбиции отца Авдотьи были непомерно велики, он претендовал на великое княжение и выступал соперником московскому князю Дмитрию Ивановичу. Так что брак молодых людей снял остроту политической ситуации между двумя русскими княжествами.
Свадьба праздновалась 18 января 1366 года в Коломне, важном городе Московского княжества. «И возрадовалась вся земля о совокуплении брака их. И после брака жили они целомудренно, словно златогрудый голубь и сладкоглаголивая ласточка, с утолением пеклись о спасении своём», – пишет летописец.
Годы правления Дмитрия Донского были драматичными, а среди современников княжеской четы были преподобный Сергий Радонежский, знаменитые иконописцы Феофан Грек, Симеон Чёрный и Андрей Рублёв. Особая дружба связывала великого князя и его супругу с игуменом Троице-Сергиевой лавры Сергием Радонежским, а также с митрополитом Московским святителем Алексием, который растил и опекал князя с детства. Сергий Радонежский крестил двух детей княжеской четы, в том числе первенца Василия – будущего государя Василия I Дмитриевича (1371 – 1425).
Нелёгкими были обязанности княгини Евдокии как матери и помощницы своего мужа, ибо нелёгкой была жизнь в Московском княжестве тех лет. В августе 1380 года великая княгиня с малыми «отраслями» – сыновьями провожала великого князя Дмитрия Ивановича на Куликовское сражение. Вместе с нею прочие княгини, боярыни и жёны воевод и служивых людей отдавали на площади Кремля «своим мужьям конечное целование», а великая княгиня прощалась с мужем перед походом. Впоследствии примерно здесь, у Спасских ворот, великая княгиня Евдокия и поставит Вознесенский монастырь.
Русские воины «пошли с великим князем за всю землю Русьскую на острая копия». Нелегко досталась победа в Куликовском сражении, многие простились там с жизнью. Это был подвиг соединённых русских полков многих княжеств, но среди участников не было отца княгини Евдокии.
Радостным было возвращение великого князя Дмитрия, навсегда прозванного Донским. Он прибыл в село Коломенское. Войско в день вступления в Москву 1 октября 1380 года выстроилось по обеим сторонам Яузы, митрополит встречал великого князя в новом монастыре крестным ходом, и отсюда шествие пошло к Кремлю, где во Фроловских воротах (ныне Спасских) Дмитрий Иванович увидел вновь великую княгиню Евдокию, любимую свою Авдотью.
Однако недолго наслаждались русские люди радостью своей победы над полчищами Мамая. Золотая Орда не простила ему позорного поражения на берегах Дона, и Мамай был убит. Власть была захвачена ханом Тохтамышем, решившим отомстить московскому князю Дмитрию Ивановичу за выигранное им сражение. Хан отправился в поход на Москву.
История взятия Москвы в августе 1382 года принадлежит к числу самых горьких страниц русской истории. Здесь неотвратимо проявились два трагических обстоятельства, из-за которых это произошло: предательство князей и невероятная доверчивость москвичей. Об этом с большими подробностями нам рассказывает летописная повесть «О приходе Тохтамыша-царя, и о пленении им, и о взятии Москвы» (сокращённо – «Повесть о нашествии Тохтамыша»).
Целью Тохтамыша было не только взятие Москвы, но и захват князя Дмитрия Ивановича. Татаро-монголы двигались быстро, и Олег Рязанский, князь Рязанского княжества, встретил войско хана у своих границ и советовал хану, как взять Москву и захватить Дмитрия Донского. Обведя войско татаро-монгол вокруг своего княжества, князь Олег указал все броды на Оке для переправы. Тем временем суздальский князь, отец великой княгини Евдокии Дмитрий Константинович, послал хану Тохтамышу двух своих сыновей – Василия и Семёна: видимо, он опять возмечтал получить от татар ярлык на великое княжение, как добивался этого раньше, ещё до брака своей дочери Евдокии с московским князем.
23 августа 1382 года войско Тохтамыша подошло к Москве. А что же великий князь Дмитрий Иванович? Он вынужден был ещё прежде покинуть город, так как на совещании «среди других князей русских, и воевод, и советников, и вельмож, и бояр старейших… обнаружилось среди князей разногласие, и не захотели помогать друг другу, и не пожелал помогать брат брату… так как было среди них не единство, а недоверие. И то поняв, и уразумев, и рассмотрев, великий князь пришёл в недоуменье и в раздумье великое». Возможно, что предметом разногласий могло быть желание некоторых отступиться от своего князя? и он понял это? Во всяком случае, Дмитрий Иванович выехал из Москвы, чтобы собирать другое войско в Переяславле, а потом в Костроме. Великая княгиня с детьми отправилась за ним следом, уже с трудом выбравшись из города.
В Москве было замешательство и сильное волнение. Созвали вече – оно ещё существовало как важная часть государственного устройства того времени. «И решил вечем народ мятежный никого из города не выпускать». Москвичи были уверены в совершенной безопасности, так как город был замечательно укреплён. Тем временем войско Тохтамыша подошло к московским стенам. Горожане пускали в них стрелы, лили кипяток, метали камнями, стреляли из самострелов, били из пороков (камнемётных орудий типа катапульт). И из «самих пушек стреляли». Тохтамыш осаждал Москву три дня и понял, что города ему не взять. И вот тогда появились с «ордынскими вельможами» суздальские князья Василий и Семён, братья великой княгини Евдокии. Они приблизились с осторожностью к городским стенам и обратились к народу, стоявшему на неприступных московских стенах: – Царь татарский не на вас войной пришёл, а на князя Дмитрия. Ничего иного от вас царь не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и дарами, вместе со своим князем, так как хочет он увидеть город этот, и в него войти, и в нём побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему ворота городские отворите». Свои речи они заключили словами: «Верьте нам, мы ваши князья христианские, вам в том клянёмся».
Доверчивые москвичи рассудили, что князя Дмитрия Ивановича в городе нет, и поэтому ханское войско зла им не сделает.
О эта доверчивость к врагу! Будто забыли, что всего два года назад сражались с отрядами Мамая на Куликовом поле, что стояли насмерть, что Сергий Радонежский благословил их на борьбу с врагом, что текла кровь ручьями, а погибших было – без счёта. Забыли и о коварстве врага, о его способности лгать как придётся – лишь бы победить. Не помнили и того, как князь Суздальский Дмитрий Константинович, одержимый жаждой личной власти, не принял участия в общем ратном деле, а теперь вот прислал сыновей вместе с Тохтамышем. Зачем? Предательство.
Автор повести пишет, что горожане поверили словам их и «тем дали себя обмануть, ибо ослепило их зло татарское и помрачило разум их коварство бесерменское; позабыли и не вспомнили сказавшего: «Не всякому духу веруйте».
26 августа москвичи отворили городские ворота и вышли с дарами к хану Тохтамышу вместе с духовенством, боярами, «лучшими мужами», народом. «И тотчас начали татары сечь их всех подряд… Потом татары, продолжая сечь людей, вступили в город. И была внутри города сеча великая и вне его также… Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и негде от острия меча укрыться». Некоторые затворились в церквах, но и там не было спасения: их оттуда выволакивали, грабили, раздевали донага, убивали, иконы топтали, сорвав с них драгоценные оклады. «Книги же, в бесчисленном множестве снесённые со всего города и из сёл в соборных церквах до самых стропил наложенные, отправленные сюда сохранения ради – то все до единой погубили», – пишет автор повести. Все дворы богатых бояр, купцов, кладовые, полные всякого добра, были разграблены. Монастыри и церкви разрушены, «окрест Москвы не было кому погребать, и о девицах никто не сетовал, и священники пали от оружия… Бесчисленное множество тут пало трупов русских, татарами избиенных, многих мёртвых тела лежали обнажённые – мужчин и женщин… А другие в огне сгорели, а иные в воде утонули, множество же других в полон поведено было, в рабство поганское».
Хан Тохтамыш не удовольствовался одной Москвой. Взят и сожжён был город Переяславль, где горожане и, по преданию, великая княгиня Евдокия с детьми спаслись от татар на озере в судах. Около Волока Ламского татарам оказал сопротивление герой Куликовского сражения князь Владимир Андреевич. Они отступили, приступом взяли Коломну и на обратной дороге совершенно разорили Рязанское княжество, так что князь Олег Рязанский вынужден был бежать. К князю суздальскому Дмитрию Константиновичу хан отпустил только одного сына Семёна, а Василия взял с собой в Орду, заложником.
Страшным было возвращение великого князя Дмитрия Ивановича и великой княгини Евдокии в Москву – сожжённую и разграбленную. Он дал деньги, чтобы хоронить мёртвых – за восемьдесят по рублю, а всего на погребение было дано им триста рублей. Дмитрий Иванович горько плакал и велел ставить дворы и отстраивать город. Злоба хана Тохтамыша на не пойманного им Дмитрия Донского была столь велика, что в Орду вместо отца пришлось послать старшего сына – тринадцатилетнего Василия, и тот прожил в плену два года.
Через семь лет, 19 мая 1389 года, на сороковом году жизни неожиданно для всех великий князь Дмитрий Иванович неожиданно скончался. В эти последние дни великая княгиня Евдокия была как раз разлучена поневоле с мужем, так как рожала своего последнего сына Константина. Она вошла к мужу и увидела его умирающим. «И стоны вошли в сердце его, так что разрывалось нутро его и уже приблизилась к смерти душа его», – пишет автор «Слова о житии великого князя Дмитрия Ивановича». Был ли он отравлен, как Александр Невский? Этого мы не узнаем, наверное, уже никогда.
Князь понимал, что он умирает, и призвал к себе свою княгиню, бояр, сыновей и сказал: «Послушайте меня все. Вот и отхожу я к Господу моему. Ты же, дорогая моя княгиня, будь детям своим за отца и мать, укрепляя дух их и наставляя всё делать по заповедям Господним». А сыновьям сказал: «Я же вручаю Вас Богу и матери вашей, и в страхе перед нею будьте всегда». Обратился умирающий и к своим боярам: «При вас я родился, на глазах у вас вырос, с вами царствовал и Землю Русскую держал 27 лет, а от рождения мне сорок лет… И супротивным страшен был в бранях, и поганых попрал Божьей помощью, врагов покорил, княжество укрепил, мир и тишину на земле сотворил. Отчину свою, которую передал мне Бог и родители мои, с вами сберёг, чтил вас и любил, под вашим правлением свои города держал и великия волости. И детей ваших любил, никому зла не створил, ни силой ничего не отнимал, не досаждал, не укорял, не разграбил, не бесчинствовал, но всех любил и в чести держал, и веселился с вами, с вами же и скорбел. Вы же назывались у меня не боярами, но князьями земли моей… Послужите княгине моей и детям моим от всего сердца своего, в часы радости повеселитесь с ними и во время скорби не оставьте их: пусть сменится скорбь ваша радостью. Да будет мир между вами». Эта прощальная речь Дмитрия Донского воссоздаёт образ идеального правителя: умеющего бороться с врагами, справедливого и милостивого к своим согражданам.
Тайна смерти князя Дмитрия Ивановича остаётся неизвестной до сих пор.
Княгиня Евдокия осталась без родственной поддержки: отец её скончался через год после нашествия Тохтамыша – в 1383 году, братья ссорились в Суздале. Вскоре, однако, город этот и княжество ещё при её жизни вошли в состав Московского государства.
Перед смертью Дмитрий Донской передал в руки старшего сына Василия великое княжение и «передал ему отчину свою – Русскую землю», как повествует автор «Слова о житии великого князя Дмитрия Ивановича». Второму своему сыну Юрию отец дал Звенигород со всеми волостями и Галич Костромской, третьему сыну Андрею – Можайск и город Белоозеро Белозерского княжения, сын Пётр получил город Дмитров, только что рождённый Константин стал впоследствии князем Углича.
Дмитрия Донского погребли в Архангельском соборе Московского кремля.
На московский престол вступил Василий Дмитриевич, молодой князь, а советчицей при нём была его мать – княгиня Евдокия. Всего она родила семь сыновей и двух дочерей, два сына умерли в младенчестве. Василию было восемнадцать лет, и через два года он женился на дочери литовского великого князя Витовта – Софье. Спустя годы этот брак привёл к тяжёлым междоусобицам на русской земле.
Впереди были новые испытания. В августе 1395 года к границам Московского княжества подошли войска грозного татаро-монгольского хана Тамерлана. По настоянию княгини Евдокии из города Владимира была перенесена в Москву чудотворная икона Божией Матери Владимирской. По особой значимости чисел, в день падения Москвы во время нашествия хана Тохтамыша, также 26 августа великая княгиня Евдокия вместе с сыновьями, боярами, воеводами, князьями, духовенством, народом встречала эту икону Богоматери на Кучковом поле. Старший сын княгини великий князь Московский Василий Дмитриевич вместе с войском ждал врага у Коломны.
Однако совершилось чудо: в час встречи москвичами иконы татарский хан Тамерлан спал в своём шатре и увидел сон: как Светозарная жена, окружённая ангелами с огненными мечами, направляется к нему. Тамерлан (Темир-Аксак) проснулся в страхе и созвал мудрецов, которые объяснили ему, что это Жена – Заступница русских, Матерь христианского Бога. Тамерлан повелел повернуть свои отряды прочь. По особой мистике истории, в этот же день – 26 августа (по-новому стилю 8 сентября) 1812 года, спустя четыре с лишним столетия произошло Бородинское сражение во время войны с французами.
А на месте встречи чудотворной – сретенья – вскоре выстроили Сретенский монастырь, который дожил до наших дней.
По преданию, Владимирская икона Божией матери была написана евангелистом Лукой на крышке стола, за которым сидел Христос со своей Матерью.
В этом же году великая княгиня Евдокия имела радость взять на руки внука. Она много времени стала отдавать строительству храмов. В Кремле начал воздвигаться Благовещенский собор, в котором был иконостас с иконами, написанными Феофаном Греком, Андреем Рублёвым ещё при жизни вдовы Дмитрия Донского. Великая княгиня встречалась с этими замечательными живописцами. В Переяславле-Залесском княгиня Евдокия выстроила монастырь во имя Иоанна Предтечи в память своего спасения во время нашествия Тохтамыша на Москву, когда она вместе с детьми едва не была захвачена в плен татарами. Шло строительство и Вознесенского монастыря в Кремле.
Не миновала великую княгиню Евдокию и людская зависть, клевета и наветы. По боярским теремам и дворцовым покоям пошёл шёпот, полетели пересуды, что великая княгиня-вдова ходит слишком нарядная, да всем распоряжается, да сладко ест и храмы строит. Дошли эти клеветы и до сыновей княгини Евдокии. Сын Юрий обратился к матери, прося объяснений. Тогда великая княгиня Евдокия вынуждена была приподнять верхнюю часть своей одежды, и сыновья увидели измождённое постом, ссохшееся тело матери. Чтобы не выглядеть излишне худой, она надевала на себя несколько платьев, а её всегда ровный и радостный вид скрывал от посторонних взглядов следы подвигов благочестия.
Сохранились ли, кроме надгробного плача над своим мужем, тексты великой княгини Евдокии? К счастью, да. В замечательном памятнике древнерусской литературы «Сказание о Мамаевом побоище» приводится её дословная речь, обращённая как молитва к Богу, после того как княгиня проводила супруга князя Дмитрия на Куликовское сражение, а сама села в своём «набережном златоверхом тереме на рундуке под стекольчатыми окнами и слёзы проливая, как речной поток»: Господи Боже мой, Всевышний Творец, взгляни на моё смирение, удостой меня, Господи, увидеть вновь моего государя, славнейшего среди людей великого князя Дмитрия Ивановича. Помоги же ему, Господи, своей твёрдой рукой победить вышедших на него поганых половцев. И не допусти, Господи, того, что за много лет прежде сего было, когда страшная битва была у русских князей на Калке с погаными половцами, с агарянами; и теперь избавь, Господи, от подобной беды, и спаси, и помилуй! Не дай же, Господи, погибнуть сохранившемуся христианству, и пусть славится имя Твоё святое в Русской земле! Со времени той калкской беды и страшного побоища татарского и ныне уныла Русская земля, и нет уже у неё надежды ни на кого, но только на тебя Всемилостивого Бога, ибо ты можешь оживить и умертвить. Я же, грешная, имею теперь две отрасли малых, князя Василия и князя Юрия: если встанет ясное солнце с юга или ветер повеет к западу – ни того , ни другого не смогут ещё вынести. Что же тогда я, грешная, поделаю? Так возврати им, Господи, отца их, великого князя, здоровым, тогда и земля их спасётся, и они всегда будут царствовать».
Личный характер княгини тут выдает её нежная забота о сыновьях – малых «отраслях», её мольбы о сохранении жизни мужу. Но поражает другое: государственный и исторический ум княгини Евдокии. Она вспоминает не нашествие татарского хана Батыя, а гораздо более древнее событие – битву на Калке в 1223 году 31 мая (12 июня по новому стилю), когда татаро-монголы впервые появились в пределах русских земель. Тогда вследствие несогласованных действий князей Руси они потерпели страшное поражение. По преданию, в этой битве погибли знаменитые былинные богатыри – Алёша Попович, Добрыня Никитич, Илья Муромец. Через четырнадцать лет на русские земли пришли уже орды татаро-монгол под водительством Батыя. Так вот молоденькая суздальская княжна напоминает своему супругу именно битву на Калке, с которой всё началось, и главный её итог – всем собраться дружно и выступить вместе против врага. Это было блестяще осуществлено великим князем Дмитрием Донским и обеспечило ему победу. Видимо, в доме отца княгиня Евдокия читала русскую летопись и узнала русскую историю.
В 1407 году великой княгине Евдокии явился архангел Михаил, который возвестил ей скорую кончину. Она заказала икону с его изображением, которая стала впоследствии храмовой иконой Архангельского собора Кремля.
В мае княгиня приняла монашеское пострижение и была наречена именем Евфросиния. Это случилось 17 (30 мая по новому стилю) 1407 года, в основанном ею Вознесенском монастыре Кремля. При пострижении, как о том повествует Пролог в Сказании о блаженной Евдокии, она исцелила слепого, коснувшись рукавом своей рубашки его глаз. Через три дня после пострижения монахиня Евфросиния заложила в монастыре каменный храм Вознесения.
Однако смерть ходила уже рядом, и великая княгиня Евдокия, в монашестве Евфросиния, скончалась 7 (20 июля по новому стилю) и была погребена в основанном ею монастыре. После её кончины у гроба совершились многие исцеления, сами собой зажигались свечи, шёл неостановимый поток людей, желающих прикоснуться и исцелиться. Таких случаев было известно до тридцати… Гробница её с древности была богато украшена, а в 1822 году при московском митрополите Филарете устроена рака для мощей преподобной Евфросинии с написанным её образом. Её считали издавна покровительницей Москвы.
В 1929 году во время гонений на церковь Вознесенский монастырь в Кремле был уничтожен, здания церквей разобраны. Останки погребённых княгинь и цариц – Евдокии (Евфросинии), Софьи Витовтовны, Софьи Палеолог, Натальи Нарышкиной и др., сотрудники музея, пытаясь спасти, перенесли в подвал Судной палаты под Архангельским собором. Обломки гробницы преподобной Евфросинии находятся в том же подвале. С большим трудом сейчас это восстанавливается. Остатки её кожаного пояса находятся в музеях Кремля.
В Котловке, в Москве, строится ныне храм во имя преподобной Евфросинии. В «Сказании о Мамаевом побоище» великий князь Дмитрий Иванович отправился из Москвы – «пошёл на Котёл дорогою. Перед ним солнце ярко сияет, а вслед ему тихий ветерок веет». Войско пошло тремя дорогами – на Брашево, Болвановскою дорогой и на Котёл, на юг, к Серпухову. Котёл был небольшой ручей, впадавший в Москву-реку. На нём было расположено село Нижние Котлы, теперь это район Москвы. Так что место для храма выбрано верное – Дмитрий Донской шёл на Куликово поле, и великая княгиня Евдокия молилась о его возвращении.
Милосердие её – навсегда с нами.
Светлана КАЙДАШ-ЛАКШИНА