ДИАГНОЗ

№ 2007 / 50, 23.02.2015

Проблемы языка на сегодняшний день перестали быть частными и приобрели характер глобальный. Назрела острая необходимость вспомнить истину: как Конституция нужна государству в качестве основного закона, так и язык является гарантом и свидетельством сохранения нации.

Язык как отражение духовного состояния нации

Проблемы языка на сегодняшний день перестали быть частными и приобрели характер глобальный. Назрела острая необходимость вспомнить истину: как Конституция нужна государству в качестве основного закона, так и язык является гарантом и свидетельством сохранения нации.
Воцарившийся повсюду рынок стремится и слово превратить в продаваемый брэнд и потому нещадно корежит его, сводя к узнаваемому сочетанию звуков или букв. Скажем, обычный творожный сырок производители называют «Сыроешка», грубо нарушая норму в попытке сплавить слово «сыроежка», где в корне по правилу стоит «ж» и глагол «ешь» с частицей «ка». Делается это в попытке ввести некую игровую доминанту, добавить слову несвойственные ему смыслы. Особенно это ярко проявляется в навязчивой рекламе, обращённой к детям и молодёжи. И вроде бы – ничего страшного нет, а даже обогащение языка. На самом же деле это раздвоение, растроение, умножение смыслов ведёт к вымыванию всяческого смысла из словесной формы. К обессмысливанию не только отдельно взятого слова как единицы речи, но и фразы, и всей словесной конструкции целиком.
Любая пословица, фразеологизм – становятся объектом насилия: их раздергивают на отдельные яркие лоскутья, рассчитывая, что именно этот лоскут привлечёт внимание покупателя. Сохранить их как кладезь народной мудрости и народного опыта – немыслимо.
Всё – на продажу, всё – превратить в рыночный брэнд. Язык отражает печальную реальность: игра превратилась в массовый психоз, с маниакальной жаждой развлечений, постоянного праздника, непрерывного шоу. Лозунг дня: «Ты этого достоин»… Игра довлеет, игра диктует. А вывод из этой ситуации неизбежен: отношение к жизни как к игре чревато личностными катастрофами. Ты начинаешь относиться к окружающим как к партнёрам по игре, но и сам обращаешься в жертву.
По местному каналу телевидения идёт ежедневно реклама предстоящих игр КВН, объявления об этом расклеены на городских остановках. «КВН жжОт», – так сформулирован слоган. Но только глагол написан с ошибкой, вместо О следует писать Ё. Однако можно быть уверенным на сто процентов, что, обратись к авторам объявления, и ты услышишь: «А это специально! Для прикола!» Ведь КВН – весёлая молодёжная игра. Так «прикол» начинает диктовать нам свои условия. Выражу сочувствие учителям, которым весьма непросто после подобной «наглядной агитации» внушать школьникам правила. А главное – зачем? Ведь можно и так, по приколу.
Ни телевидение, ни радио, ни книга не являются сегодня эталонами правильной литературной речи. Более того – они активно насаждают речь безграмотную и грубую.
Процессы деградации глубоко поразили и сферу книгоиздания. Читать мы стали меньше, книг же выпускается огромное количество. Но каких книг?
Да, живы академические и уважаемые книжные серии. Но – издают сегодня все и всё. Множительная техника позволяет любой текст превратить в книгу, по крайней мере, снаружи. Критерии утрачены и размыты, и даже в среде профессиональных читателей – филологов, библиотекарей, учителей-словесников – невозможно зачастую получить внятную, компетентную оценку подобных «трудов».
Сфера редактирования и корректорской правки представляется самодеятельным издателям излишней, и они на ней экономят, выпуская книги стилистически и грамматически безобразные. Издать книгу – вроде бы благое дело. Но благое ли дело безответственно тиражировать ошибки и нелепости?
Сейчас в область книгоиздательства включились многочисленные монастыри, братства и сестричества. Хорошо, коль отыскивается в среде монашествующих грамотный филолог, а если нет?.. Тогда под благословением уважаемых архиереев православная тематика излагается так, что запинаешься на каждой строке. Добавим сюда книги, изданные всевозможными ведомствами, книги «от спонсоров», коммерческие серии. Язык просто вопиет. Отсутствие запятых между однородными членами предложения, между частями сложных предложений, дикие переносы, на которые в связи с компьютерной вёрсткой прекратили обращать внимание; путаница с тире и дефисами, с кавычками… Что касается строчных и прописных букв – тут просто беда.
Ну никак невозможно определиться: архиепископ – с большой или с маленькой? Священник, игумен, святой и т.д. Всё норовим повысить, как будто бы это добавит благообразия. «Богослужение» и даже «Богослужебное пение» начали писать с большой, зато «богоборческие власти» почему-то с маленькой. А корень-то один… Всё это признаки эклектики и хаоса в понятиях и определениях.
Норма расплылась, растеклась, поговаривают о новом реформировании языка, о подстраивании под новые реалии. Кое-кто настойчиво предрекает переход на латиницу, дескать, неизбежно… Да ещё следует констатировать безудержное вторжение английских слов-терминов, описывающих новую рыночную реальность. Оптимисты считают, что язык способен переварить эту массу, но нельзя не понимать, что это вторжение больше, чем просто новые иностранные слова в языке. Это буквально вламывается к нам иной менталитет, иное отношение к жизни, иное мировосприятие.
Приведу азбучный пример. По-русски: любить – значит жалеть, так трактует Даль. Сегодня под напором голливудских стандартов слово «любовь» звучит по меньшей мере двусмысленно. Учёные отмечают, что на Западе неизвестны многие дорогие и глубоко внятные нам слова-понятия: подвиг, старчество, блаженный, сострадание и пр. А ведь за каждым из них целый смысловой ряд, целый мир. Что ж мы так охотно соглашаемся отдавать своё?..
Нельзя не отметить засилье криминальной лексики и тюремно-уголовной тематики в книгоиздании, в кино и на телевидении. НИЗКАЯ СФЕРА в языке непомерно разрослась. Примитивный, «прикольный», молодёжно-развлекательный сленг, «нижепоясная» лексика бесчисленных аншлагов и ток-шоу с их непроходимой пошлостью плюс жестокая, мордобойная грубость лексики уголовно-криминальной вошли в язык нагло, по-хозяйски.
Но ЯЗЫК – это отнюдь не набор каких-то лексических конструкций, собрание определённых грамматических и стилистических норм, и проблемы языка – это не частные проблемы каких-то ошибок или нарушений запретов.
Язык – всегда свидетельствует о том, какие мы. Каковы как народ, каковы как люди. Чего в нас больше – доброты, милосердия, жертвенности или пьянства, грубости, панибратства.
Прислушаемся, как говорят вокруг: на улице, в кафе, в общественном транспорте; какие надписи мы видим повсюду. Например, в маршрутке над дверью – «место для удара головой» или «осторожно: злой водитель». Пассажиры и так вряд ли ожидают особо положительных эмоций от поездки, но такая самохарактеристика в конце концов и личность формирует соответствующую. У этого самого «злого водителя» обычно включено радио, и во имя осуществления его свободы пассажиры обязаны слушать тупые, безграмотные, пошлые, а то и порнографические тексты. Или на всю громкость в обычном городском автобусе передают конкурс: об эрогенных зонах – кто, где, какие и лучше знает. А люди – женщины с малолетними детьми, школьники, пенсионеры и прочие граждане думают: ну если так – вслух и громко, и при всех, и никому не стыдно – значит, можно?..
Добавим мат, за распространение которого, за удавшуюся попытку сделать ненормативную лексику обыденной, тяжёлую ответственность несут СМИ и представители творческой, «эстрадной» элиты. Опустились мы как народ, и чудовищно. И, кстати, гении наши и, действительно, великая литература без нажима, без ложного пафоса, без истерики, – демонстрируют нам сие печальное обстоятельство.
Вот простой пример. Как у Толстого в знаменитом романе «Война и мир» герои обращаются друг к другу: брат, батюшка, землячки, голубчик, милая душа – это солдаты между собой; офицеры – друг сердечный. Ругательства тоже есть. Вот самые страшные: черти, дьяволы, рожа, бараны. Есть один момент, где Андрей Болконский, пребывая в бешенстве, называет войско «толпой мерзавцев». А попробуй мы нынешний армейский сленг воспроизвести – уважающему себя литературному изданию придётся одни точки ставить. И говорят, что это нецензурщина и беспредельная взаимная грубость – есть непременный атрибут армейской жизни. Но ведь не суть происходящего на войне претерпела изменения: смерть, грязь, раны, тяжкий труд остались прежними, – другими стали люди.
Кстати, о потерях: о смертях, о погибших. Потери, конечно, были, но не было истерики. Не описал классик ни кровавые пузыри, ни лохмотья мяса вокруг раздробленных костей, ни размазанных мозгов, – это всё сделано было позже, полвека – век спустя. Толстой целомудренно смолкал у пределов физиологии, ограничиваясь ёмкими, краткими описаниями. А вот по материалам сегодняшних СМИ можно составлять медицинские справочники-ужастики.
Сегодняшний язык – диагноз нашего насквозь больного российского общества. Давно следует не отдельные ошибки исправлять, а, разрабатывая программу национального сбережения, реабилитации и оздоровления народа (с предложением о такой программе выходил в печати Александр Исаевич Солженицын), необходимо всю систему работы с языком поднять на самый высокий уровень. Константин СМОРОДИН г. САРАНСК