ОЧЕРЕДНАЯ СЕНСАЦИЯ?

№ 2008 / 11, 23.02.2015

В юности я пытался всерьёз заниматься историей, собирал материалы о корниловском мятеже в августе 1917 года, о некоторых эпизодах Гражданской и Великой Отечественной войн, пытался составить единую картину этих событий. Но по опубликованным в то время (середина 1980-х) документам единой, объективной картины не складывалось – то и дело возникали противоречия, на каждом шагу были белые пятна, слишком туманные намёки на что-то… Затем наступила эпоха гласности, захлестнувшая газеты, журналы новыми, доселе секретными или малоизвестными документами, навсегда, казалось, ушедшими в небытие историческими персонажами, смелыми гипотезами, ошеломляющими открытиями.
Чем больше открывается в истории нашей страны нового, тем менее понятной она становится, тем, кажется, дальше мы уходим от истины. Да и сама история, как наука, в последнее время, можно сказать, разрушилась, историк из учёного превратился в естествоиспытателя, снова и снова вступающего в неизвестность – неизвестность зыбкую и опасную, где его могут смертельно ранить новые документы, свидетельства, слухи, оказавшиеся правдой…
Начало Великой Отечественной войны ещё лет двадцать назад было для абсолютного большинства советских людей понятно и священно – в четыре часа утра 22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз. Красная Армия была застигнута врасплох, и отсюда такие чудовищные потери, такое быстрое продвижение нацистов в глубь СССР. Но почему-то в мемуарах советских военачальников, в некоторых произведениях художественной литературы (например, в книге Ивана Стаднюка «Война»), да и в воспоминаниях простых людей было твёрдое утверждение того, что «война вот-вот начнётся».

Помню, какую бурю поднял «Ледокол» Виктора Суворова, какое негодование вызвало его заявление, что Красная Армия собиралась первой напасть на Германию и только случайность навесила ярлык агрессора на немцев, а не на советских людей.

Да, Суворова ругали, проклинали, призывали устроить над ним суд, но оскорбила книга Суворова скорее не приведёнными фактами, а своим антисоветским и, как оказалось, антирусским пафосом, и потому, ругая Суворова, никто из историков его версию всерьёз не опроверг.
Действительно, весной – в начале лета 1941-го вблизи границы сосредоточилось огромное количество советских войск (многие исследователи подтверждают, что название частей и их дислокацию Суворов называет точно), вооружение Красной Армии было наступательным, а не оборонительным, причём танки предназначались для действия в Европе – на хороших дорогах, а например, скоростной бомбардировщик совершенно не способен был вести воздушный бой, зато мог быстро доставлять бомбы на большие расстояния – поражать незащищённые цели (не случайно в первые же месяцы войны началось коренное перевооружение). Укрепрайоны на старой границе демонтировались, а строительство новых напоминало скорее желание убедить немцев в оборонительных планах Красной Армии, чем действительно создать надёжный щит.
Правда, слишком большое стремление сделать из Сталина агрессора не дало возможности Суворову показать планы вермахта по нападению на Советский Союз. Получалось, что Гитлер был вынужден спешно стягивать на восточную границу свои дивизии, чтобы отразить удар Красной Армии. Затем же у Гитлера не выдержали нервы, и он отдал приказ наступать, на несколько дней опередив Сталина. (То, что война должна была начаться 28 июня, я слышал от нескольких лётчиков, служивших в 1941 году в Прибалтике, но уточнять у них, кто должен был на кого напасть, побоялся – реакция стариков, прошедших ту войну, была предсказуема; что бы произошло 28 числа, нам никогда не узнать.)
На протяжении пятнадцати лет книга «Ледокол» была единственной новой версией причины начала Великой Отечественной. Споры о ней (точнее – эмоции) отгремели, сознание людей Суворову, несмотря на его последующие работы, изменить не удалось – всё-таки чтобы там ни готовил (или не готовил) Сталин, но агрессором стал Гитлер, он пустил себе пулю в рот, его соратники травились и вешались, а тех, кто не покончил с собой, судили в Нюрнберге…
И вот новая бомба – книга Александра Осокина «Великая тайна Великой Отечественной (издательство «Время», 2007). Книга включает в себя множество документов, в основном не то чтобы секретных, доселе неизвестных, но зачастую малоизученных, не прокомментированных… Книга имеет важный подзаголовок – «Новая гипотеза начала войны». Поэтому будем, уважая автора, относиться к содержащейся в ней идее именно как к гипотезе, тем более что сам Осокин (в отличие от Виктора Суворова) больше задаётся вопросами, чем даёт ответы.
А гипотеза такова: Германия и Советский Союз готовили совместное нападение на Британскую империю. Причем части Красной Армии должны были высадиться на острова, а части вермахта, проехав по территории СССР, вторгнуться в Ирак, Турцию, Иран.
И, как предполагает Александр Осокин, ссылаясь на некоторые странности первого дня войны, отдельные подразделения уже начали передвижение. Поэтому, например, танковая дивизия полковника Черняховского оказалась в Восточной Пруссии, а соединение генерал-майора Галанина – на территории Румынии. Немецких же войск 22 июня в тылу Красной Армии было поразительно много, и вряд ли всё это был десант.
Допустим, что Гитлер и Сталин готовили войну против Великобритании, но как же так получилось, что в самый последний момент они стали воевать друг с другом? Автор «Великой тайны…» предполагает: параллельно плану нападения на Англию совместно с СССР Германия вела переговоры с Англией о совместном нападении на СССР. И Гитлер выбрал второй вариант. Этому способствовало то, что Гесс оказался в Англии в мае 1941 года. Осокин считает, что его скорее всего выкрала английская разведка или же он совершил перелёт с согласия Гитлера, и сведения, полученные от него, побудили Великобританию принять участие в нападении на СССР. (Кстати, «Битва за Англию» закончилась на другой день после того, как Гесс оказался на островах.)
Осокин предлагает примеры участия английской авиации в самом начале Великой Отечественной. Это бомбардировки Севастополя и побережья Балтики «неизвестными самолётами» (устоявшееся понятие в отношении именно этих бомбардировок), в результате которых не было причинено практически никакого вреда советской стороне. А налёты эти произошли на несколько минут раньше, чем началось вторжение немецких войск на СССР. Александр Осокин предполагает, что это были английские самолёты, «имитирующие выполнение своей части плана совместного удара». Вдобавок автор книги приводит таблицу из работы Н.Якубовича «Авиация СССР накануне войны», из которой видно, что на Черноморском флоте у Люфтваффе 22 июня не было ни одного самолёта, как и на Балтийском и Северном флотах. Зато английские боевые самолёты имелись, например, в Турции.
Спровоцировав, по мнению Осокина, Германию на войну с СССР, англичане тут же, утром 22 июня, выступили союзниками Советского Союза, а Уинстон Черчилль в 9 часов вечера произнёс по радио свою знаменитую речь: «…Я вижу десятки тысяч русских деревень, где средства к существованию с таким трудом вырываются у земли, но где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь». И, несмотря на всю свою враждебность к коммунизму, на крайне антибританскую политику Сталина конца 1939-го – первой половины 1941 года, Черчилль на протяжении всей войны был главным союзником СССР.
Нацизм являлся для Черчилля воплощением абсолютного зла, и с программой его уничтожения он занял пост премьер-министра, эту программу и воплощал в жизнь до своей отставки в июле 1945-го. Поэтому сговор с Гитлером весной 1941 года для Черчилля выглядит очень уж фантастическим, даже перед угрозой вторжения на острова войск Германии и СССР. Да и участь своего предшественника Чемберлена, обманутого Гитлером, Черчилль наверняка не хотел повторить.
Но если Англия и Германия действительно договорились вместе напасть на СССР и вместе сделали первый шаг, то почему, лишившись своего «подельника», Германия не затрубила на весь мир о том, что Черчилль отправлял свои самолёты бомбить советские корабли? Открой Гитлер эту тайну, представь доказательства, отношения Англии и СССР не были бы столь союзническими в 1941 – 1943 годах. Да и заявление о том, что Германия и СССР были готовы разорвать Британскую империю, тоже не пошло бы антигитлеровскому союзу на пользу. Но Гитлер почему-то не пошёл на это, хотя известно, что пропагандистская машина Третьего рейха использовала в своей деятельности любую мелочь, часто выдумывая и то, чего не было.
Предвидя подобное недоумение читателя, Александр Осокин даёт не совсем убедительное, но всё же объяснение: о секретном дополнительном протоколе к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом тоже ни в ходе войны, ни на Нюрнбергском процессе не было сказано ни слова. Хотя немецкий министр иностранных дел Риббентроп вполне бы мог использовать его в качестве своей защиты на суде…
Нужно отметить, что книга «Великая тайна…» читается не с таким же увлечением, как «Ледокол». Осокин, в отличие от Суворова, не долбит в одну точку, доказывая правоту своей версии, а то и дело отвлекается, приводит интересные, но часто излишние документы, детали. И хотя он всё же повсюду ищет следы или намёки на советско-германские планы вторжения в Англию, но сколько-нибудь достоверных фактов ему найти, кажется, не удалось.
1939 – 1941 годы действительно изобилуют загадками, странными, нелогичными действиями многих европейских государств. Особенно это касается отношений Германии и СССР. Частые визиты Риббентропа в Москву, а Молотова в Берлин (Осокин не исключает и возможность секретных личных встреч Гитлера и Сталина) располагают к мысли, что отношения двух стран выходили за рамки дружественных. Может быть, и вырабатывались какие-то совместные военные планы, которыми, не исключено, Германия и СССР друг друга дурачили, в то же время собирая силы для войны друг с другом.

Александр Осокин приводит большие фрагменты дневников Геббельса и Гальдера. Он ищет в них следы планов нападения на Англию совместно с Советским Союзом. И кое-что есть, но всё же и у того, и у другого главная, поглощающая всё остальное идея и цель – война с СССР. Они просто бредят Украиной, ежедневно радуются, наблюдая миролюбивые шаги Москвы.

Книга «Великая тайна Великой Отечественной» переполнена интереснейшим материалом, пожалуй, впервые собранным под одной обложкой. Его хочется комментировать, размышлять о том или ином факте, вроде бы малозначительной детали. И, главное, хочется хоть на минуту ощутить то, что творилось в душах советских людей, которых на протяжении двух лет убеждали, что Германия – наш лучший друг, заставляли читать в «Правде» передовицы-здравицы Гитлеру, а утром 22 июня оповестили о немецком вероломстве. Что творилось в душах военных, которым запрещали даже думать о том, что вермахт готов к нападению, и вот-вот (в бинокль видно) немецкие танки ринутся на нашу территорию; и ведь это достоверный факт, что 20 – 21 июня многие советские части были практически разоружены, с орудий снимались прицелы, забирались снаряды. Что творилось в душе Молотова, не раз улыбавшегося Гитлеру, подписывавшего один за другим договоры о дружбе… Странное, не поддающееся разуму время.
Несколько слов о досадных опечатках. В подтверждение своей гипотезы Александр Осокин не раз приводит факты исправления дат в письмах и документах. 21-е, например, исправлено на 28-е (извещение о гибели комиссара Вашугина), 21-е на 26-е (последнее письмо Якова Джугашвили). Но ведь возможны описки, тем более в те страшные дни. Но этого автор, кажется, не допускает. И тут же за это расплачивается: опечаток (или описок) не избежала и его книга. Так, на странице 28 вклейки в подписи к фотографии возвращения советской делегации из Германии вместо «15 ноября 1940 года» стоит «15 ноября 1941 года», а на странице 264 основного текста сказано, что окончательный вариант плана «Барбаросса» был изложен Гитлеру Гальдером и Паулюсом 18 декабря 1941 года, вместо 1940-го, конечно. Эти опечатки (описки) вполне могут послужить какому-нибудь любителю сенсаций поводом состряпать толстенькую книжку, которая вызовет пусть короткий, но взрыв интереса…
Не уверен, что гипотеза Александра Осокина когда-либо сможет стать аксиомой. Слишком фантастично и пока голословно. Впрочем, когда-то расстрел польских офицеров энкавэдэшниками под Катынью тоже казался нездоровой фантазией врагов СССР, а всякое упоминание о существовании секретного дополнительного протокола считалось оскорбительной ложью. Теперь же эти факты стали неотъемлемой частью истории Второй мировой войны. А сколько документов ещё засекречено. И, во-первых, документы, связанные с «перелётом Гесса в Англию», обнародование которых всё время откладывается.
Будем ждать подтверждений и опровержений гипотезы Александра Осокина, готовиться к новым версиям. Но вряд ли мы когда-нибудь поймём, что же заставило Гитлера нарушить завет Отто Бисмарка и пойти войной на Россию, совершить этот самоубийственный шаг. Вряд ли только плодородные земли Украины, бакинская нефть и собственная шизофрения. Айсберг политических взаимоотношений Германии, Англии и СССР в 1939 – 1941 годах, похоже, всё ещё большей частью от нас сокрыт.

Роман СЕНЧИН