Природное волхование Устинова

№ 2008 / 12, 23.02.2015


Если кому из любителей поэзии надоела теснота филологической поэзии, надоели бесконечные словесные игры и хочется выйти на простор, столь привычный для русской души и русской поэзии, обращайтесь к поэзии Валентина Устинова. В ней вы найдёте и молитвенность исповедующегося человека, и весёлое озорство игры, и наслаждение от земной мастеровитой работы, и откровенность земной любви. Червонное небо! Тугая вода
В ночь на Ивана Купала
Струями рек, родников пруда
Тебя и меня обвивала.

И ты – озорная, родная опять,
Прикрыв наготу росою –
Сквозь колдовство и пригляд опят,
Меж крыльев папоротников и голубят
Выходишь к реке босою.
И не поверишь, что вечно озорному, задиристому, песенному Валентину Устинову, стариннейшему моему другу, уже исполнилось 70 лет. А стихи-то пишутся совсем не мудровато-старческие, будто только ещё выбрался на простор русской поэзии, и вновь будто мы с ним в родном Петрозаводске, где Валентин заведовал отделом поэзии в журнале «Север» под присмотром нашего общего старшего наставника Дмитрия Яковлевича Гусарова, распиваем хмельное винцо на старинном кладбище, читаем стихи и мечтаем о будущем. Впрочем, Валентин и сейчас не лишён мечтаний, новых замыслов, не лишён энергии общего русского дела. Может быть, в жизни своей он и подчиняется жёстким московским принципам, но в стихах своих такой же как и раньше, вольный новгородец, ушкуйник, древний волхв.
Я давно считаю, что поэзия Валентина Устинова – поэзия зрелого лета. Когда начинают тяжелеть зёрна в колосе, когда плоды набирают сладость, когда земля ощущает предродовые схватки нового урожая. Таких поэтов мало в современной русской литературе. Больше поэтов осени, поэтов весны. Это не в упрёк ни им, ни Устинову. Любое время прекрасно. Уточнение поэтической направленности помогает мне легче понять стихи Валентина Устинова.Я таким молодым никогда ещё не был.
Поднимусь на заре и в любимом краю
из горячего жара рассветного неба,
как из красного шёлка, рубаху скрою.
Ощущение зрелого лета ближе русским народным песням. Там и корни поэзии Валентина Устинова, художника эпического по своему мироощущению, так что даже в его лирических «выходах» пробиваются ростки эпического начала. Оттуда – «тугая ярость забродившей страсти, готовой лить, расходовать и тратить свой дикий хмель без меры и управы». Оттуда идёт и постоянная готовность к радости, жизненный оптимизм, смешение «высокого» с «низким», поклонение Любви. Герои его могут быть трагичны, но никогда – пессимистичны, они не боятся жизни, и в самый трудный час остаётся для них безусловным: «Любо, парень. Любо на земле!» Валентин Устинов начинался с северных дорог, с самых что ни на есть трудовых будней двужильных людей «кремневой породы», живущих в этих пустынных просторах. Верность Северу, верность своей биографии, переплетённой с биографией древнего русского края, не несёт в поэзии Устинова областнических мотивов. Скорее, наоборот: через Север поэт приходит к понятию Родины в целом, через свою жизнь – к понятию жизни вообще.
Устинов берёт всё в разгаре. Путину – в разгаре, любовь – в разгаре. Даже дед из устиновской баллады «Сокрушение», украшающий резьбой и позолотой домовину для себя, демонстрирует не угасание, а расцвет чувств, мудрости, более того – молодость души. В шутку ли, всерьёз ли мечтает он, как поедет с молодой Любашей на остров, «грохнет» там «дом на солнечном угоре» и забудет про свои года:Дед сидел – плечищи шире двери.
Глаз смеялся в жаркобровой мгле.
«Хрен с тобой: не веришь – и не надо.
День-то нынче – золотая радость.
Любо, парень. Любо на земле!..»
Какая тут осень, какое угасание? Нет. Это всё тот же жаркий летний день, когда «в чреве почти шевелились травы. И сёмга к нерестилищам рвалась».
Лето в поэзии Устинова – не лето отдыха, не курортное лето. Жаркое лето работы пахаря, рыбака, охотника.Мужицкое святое нетерпенье
венозной кровью взбухнет на руках,
когда коса влетит с косым шипеньем
в букашечье, в шмелиное гуденье,
в пырей, в осот – во влажное кипенье
зелёного парного молока.
Для Устинова работа – радость жизни. Отсюда – умение переломить собственную судьбу, переломить слабость. Если поэзия Устинова – гимн силе, то, прежде всего, силе духа, торжеству победы человека. Безмолвие северных просторов взрывается под напором жизнедеятельных, страстных, полных радости и огня героев. Какое упоение жизнью, действием заполняет стихи поэта! Понимаешь, что «стоит с зарёй пробудиться и вымыть ладони солёной водицей… И лёд рассекать на хрустящие глыбы. И брать своё счастье руками, как рыбу».
Он любит жанр баллад, короткие поэмы, его поэзия сюжетна. Но это скорее не сюжет его жизни, а сюжет родной земли, сюжет ХХ века. И меня всегда радует его жизнелюбие, как его давний герой, дед с плечищами шире двери, он никогда не приемлет сокрушения. Желаю в юбилейные дни удачи ему на этом пути.Шёл дождь – как ослик, семеня.
Густели в сумраке вершины.
Ночные завихри лещины
Переполняла щебетня.

Но птиц тесня, из-за плетня
Неслось хмельно-полусерьёзно:
– Любите, женщины, меня
сегодня – завтра будет поздно!..

Владимир БОНДАРЕНКО
Известному поэту и переводчику, секретарю исполкома МСПС по литературам Кавказа Глану

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.