Евгений Базаров и другие
№ 2008 / 20, 23.02.2015
Нынче обращение режиссёров к классике – это не фабрикация наглядных пособий к школьной программе, а скорее попытка рассказать о нашем времени. Что поделаешь: своими словами сказать что-то важное о времени трудно, а классики затрагивали насущные проблемы человеческого бытия, которые сегодня требуют если не разрешения, то пристального внимания.
Евгений Базаров и другие
Нынче обращение режиссёров к классике – это не фабрикация наглядных пособий к школьной программе, а скорее попытка рассказать о нашем времени. Что поделаешь: своими словами сказать что-то важное о времени трудно, а классики затрагивали насущные проблемы человеческого бытия, которые сегодня требуют если не разрешения, то пристального внимания. На наш взгляд, «Отцы и дети» наряду с «Берегом утопии» по Т.Стоппарду в РАМТ и «Горем от ума» в «Современнике» составили своеобразную трилогию о пробуждении России, и это, вероятно, не случайно – вероятно, проблемы и искания более чем полуторавековой давности перекликаются со временем сегодняшним.
У К.Богомолова получился спектакль о Евгении Базарове – всё действие, вся жизнь в спектакле крутится вокруг главного героя, почти нет сцен без его участия. Кажется, Тургенев в романе пытался принизить образ Базарова, и молодой режиссёр К.Богомолов постарался усугубить «приземление» образа нигилиста. Но Тургенев, как великий художник, не только уловил в современном ему российском обществе образ лишённого сентиментальности и веры в искусство интеллектуала-бунтаря, но и воплотил его во всей художественной правде, так что, при своей грубоватости и бескомпромиссности, именно Базаров стал самым привлекательным, живым героем романа и обессмертил имя своего создателя. Вот и старания режиссёра по осмеянию Базарова не увенчались успехом – Базаров всё равно оказался «живее всех живых». Роль эту Е.Миллер играет размашисто и свободно, не заморачиваясь раздумьями и нравственными исканиями. Он – цельная натура, знающая, чего хочет. И цельность эта не от большого жизненного опыта или выстраданного внутреннего содержания, а скорее от большого ума и отсутствия комплексов.
Другие персонажи спектакля по сравнению с Базаровым выглядят, как правило, карикатурными. Впрочем, карикатурный тон и взят с самого первого эпизода, когда гимн «Боже царя храни», звучащий по радиорепродуктору в шесть утра после позывных, застаёт одного из «отцов» – Николая Петровича Кирсанова (В.Егоров), с его внушительной внешностью то ли поэта Александра Блока, то ли хоккеиста Александра Якушева, за рукоделием – вязанием на спицах. Не так внушителен, вопреки описанию в романе, Павел Петрович (А.Смоляков). Здесь он какой-то траченный молью – и внешностью (плешив, невысок), и характером, и вызов Базарова на дуэль выглядит немотивированной мальчишеской выходкой старого аристократа. В спектакле имеется намёк на его старческую любовь к Фенечке – Павел Петрович смотрит проецируемые на задник сцены последние кадры из «Смерти в Венеции» Л.Висконти.
Более достоверен Аркадий (А.Фомин) – инфантильный «барчук» с вытянутой верхней губой. Он усвоил некоторые нигилистические фразы, но они не стали его внутренним убеждением, и, вероятно, он с лёгкостью избавится от этой фразеологии после женитьбы на дурашливой Кате (Н.Костенева), сестрёнке Анны Сергеевны Одинцовой (Э.Данилина).
Сама же Анна Сергеевна в трактовке театра оказалась провинциальной оперно-эстрадной певицей со слугой-массажистом в негритянском гриме (А.Усольцев), а не интеллектуалкой и достойной собеседницей для Базарова. Любовь к такой Одинцовой для Базарова почти такая же интрижка, какую он пытается затеять с лукавой Фенечкой (Я.Сексте), играющей с пластмассовой куклой вместо младенца.
И если в романе любовь Базарова к Одинцовой, её приезд к умирающему углубляли образ героя, усиливали драматизм финала, то в пьесе вся эта линия если и не искажает смысл образа Базарова, то ничего не добавляет к его характеристике.
Среди актёрских работ выделяется точное, выпуклое воплощение роли Базарова-отца А.Воробьёвым. Перед зрителями предстаёт мастер своего лекарского дела, робеющий, однако, перед образованными «сыновьями», желающий добра Евгению и мирящийся с неизбежным. Он, как все «маленькие люди», побитые жизнью, как будто уже оглох к ударам судьбы и лишён сильных чувств.
Среди этих персонажей – карикатурных, как старшие Кирсановы или сёстры Одинцовы с их сумасшедшей тётушкой (А.Киселёв), или слабовольных, как Аркадий или Базаров-отец, Евгений Базаров выглядит прямо «глыбой» и «матёрым человечищем» – такой потенциал заложил в этого, не любимого им, героя великий русский прозаик, и Е.Миллер, даже в предлагаемых режиссёром пародийных обстоятельствах, создал живой и запоминающийся образ бунтаря, абсолютно бесстрашной и независимой личности – а это дорогого стоит.
«Отцы и дети». Инсценировка романа И.С. Тургенева в театре-студии п/р О.П. Табакова. Автор сценической адаптации и режиссёр-постановщик К.Богомолов. Премьера 30 марта 2008 г.
Ледяной дом
Сегодня фигурное катание чрезвычайно модно в России. На телевидении популярно шоу, где известные артисты исполняют танцы на льду. Главный режиссёр Александринского театра Валерий Фокин уловил эту тенденцию и перенёс действие гоголевской «Женитьбы» на небольшой круглый каток, куда можно попасть через окно прямо с дивана Подколесина (И.Волков). Актёры прилично освоили навыки катания, а Кочкарёв (Д.Лысенков) даже умеет катиться задом и изображать ласточку. Каток здесь – метафора круговерти жизни. Правда, коньки достаются не всем – слуга Степан (И.Паршин) ходит в разъезжающихся на льду валенках, а горничная Дуняшка (Ю.Соколова) и вовсе на каток не допускается, хотя могла бы исполнять «ласточку» не хуже господ. Вот и неудачливый жених Жевакин (В.Захаров) вынужден довольствоваться инвалидной каталкой – он, по воле постановщиков, оказался безногим (правда, при этом обращённое к нему замечание Кочкарёва «У вас нога петушья» выглядит издевательством).
Кроме катка и подколесинского дивана, на сцене ничего нет. Такое построение декораций «выстреливает» в финале, когда Подколесин совершает мягкую посадку из окна прямо на своё ложе.
В спектакль введён упомянутый в диалогах пьесы чиновник-пьяница Пантелеев – он сделан лилипутом (Г.Егорова). Введён эпизод сна Агафьи Тихоновны (Ю.Марченко), в котором все женихи в одних трусах нарезают перед ней круги по катку. В одной из сцен Фёкла Ивановна висит под потолком. Режиссёр, кажется, и не скрывает типологического сходства своей постановки с бессмертной постановкой «Женитьбы» в театре Колумба из «Двенадцати стульев» (если там персонажи передвигались по канату, то здесь на коньках), ведь прототипом театра Колумба был театр В.Э. Мейерхольда, а В.Фокин всё же является наследником великого реформатора сцены в Александринском театре.
Несмотря на всю эксцентричность, в спектакле имеется ряд интересных, содержательных актёрских работ. Уморительно-смешна и в то же время достоверна сваха Фёкла Ивановна (М.Кузнецова). Подколесин сделан рассуждающим, даже интеллигентным, держится всё время важно и солидно, как и подобает штатскому полковнику, в нём меньше той нерешительности, рефлексии, которая обычно превалировала в воплощениях этой роли. Кажется, и решение выпрыгнуть в окно он принимает твёрдо и осознанно, взвесив все «за» и «против», оценив возможные последствия ответственного шага. Рядом с таким Подколесиным даже Кочкарёв выглядит суетным, не вполне решительным, неудачливым.
Наиболее патетические монологи герои произносят на небольшой трибуне, которая в такие моменты приподнимается над сценой. Лучше всех такой монолог получился у Жевакина, и В.Захаров создаёт трогательную фигуру неудачника, оттеняющую центральный образ Подколесина. Правда, драма Жевакина обесценивается отсутствием у персонажа ног – его претензии на счастье выглядят совсем уж нереалистичными. В результате роль получилась чисто фарсовой, но успешной.
Образы Агафьи Тихоновны и Арины Пантелеймоновны (К.Крейлис-Петрова), несмотря на обстановку катка, воплощены традиционно и не выпадают из общего строя.
В последнее время модно стало включать в спектакли песни сталинской эпохи (например, в инсценировке «Отцов и детей» К.Богомолова в театре под руководством О.Табакова такие песни поёт Одинцова). Вот и в «Женитьбе» две такие песни (например, «Летят перелётные птицы» М.Блантера на слова М.Исаковского), но подбор их выглядит несколько случайным для данной постановки. Музыкальное оформление, по-видимому, всё же продумывалось – ведь на всём спектакле лежит печать некоей «умышленности», заданности – на эффектность, на развлечение зрителя.
Важнейшие задачи современного театра – воплотить дух и содержание классического произведения, извлечь из него новые глубокие смыслы, передать через него свой взгляд на окружающую жизнь и её проблемы, остались, на наш взгляд, на периферии внимания постановщиков.
«Женитьба». Премьера Александринского театра (СПб). Постановка В.Фокина. Художник А.Боровский, художник по свету Д.Исмагилов. Музыка Л.Десятникова. Гастрольный спектакль в Москве 11 апреля 2008 г.Ильдар САФУАНОВ
Добавить комментарий