ОсиЯнное слово Бориса Ильина

№ 2008 / 23, 23.02.2015


Впервые со стихами двадцатитрёхлетнего московского поэта Бориса Ильина я познакомился в первом выпуске нового приложения «ЛГ» «Литературный резерв», посвящённого творчеству молодых современных авторов («ЛГ», 2007, № 28). Тогда, признаюсь, я как-то не обратил внимания на его поэзию, и вообще тот выпуск «Литературного резерва» мне не понравился, показался чересчур примитивным.
К творчеству Бориса Ильина я вернулся совсем недавно, просматривая январский номер голубенького «Нового мира». В этом номере опубликована большая подборка его поэтических произведений, предварённая предисловием Максима Амелина. Уже первое её стихотворение привлекло моё внимание:А я не желаю ни жмурок, ни пряток.
Желаю ответствовать в лоб.
Чтоб не было после тупых непоняток.
Прозрачно и искренне чтоб.
Когда бы, как солнцу, быть выше тумана,
Ей нужен подъёмный кран –
Той правде, что спрошена у кармана.
Как жаль, что не порван карман.
Да разве в нём дельного сыщешь совета
Для правды… Решение таково.
Что если и жмуриться – только от света,
А прятаться – ни от кого.
В своём кратком предисловии к новомирской подборке поэта Максим Амелин отметил, что «быть может, ещё не окрепший, но чистый и уже достаточно самостоятельный поэтический голос» молодого таланта поразил его «романтической старомодностью и классической вневременностью». Действительно, тема рыцарства, «старомодная», столь несвойственная современной русской поэзии, опирающейся, в основном, на затейливые и витиеватые по форме модернистские и авангардные конструкции, пронизывает многие стихотворные произведения московского автора – и «Мне казалось, так просто расставить над i все точки…», явно навеянное трудом голландского философа Йохана Хёйзинга «Осень Средневековья», и «Кричат мальчишки во дворе…», повествующее об азартной футбольной игре дворовых ребят, посвящающим «свои забитые голы» таким же дворовым девчонкам, да и в вышеприведённом чеканном стихотворении гордым дуэльным вызовом звучит «старомодный» рыцарский мотив, уходящий корнями в галантную средневековую эпоху Возрождения.
Но наиболее удивительна в поэзии Бориса даже не столько указанная романтическая рыцарская интонация, сколько, по верному замечанию Максима Амелина, «редкое равновесие двух противоположно направленных стихий – равновесие звучащего смысла, когда духовные поиски не отменяют формальных экспериментов, а стилевое разнообразие не мешает сохранять внутреннюю цельность». Каждое стихотворение Ильина имеет не только свой сюжет, изложенный просто, интересно, доступно, но и свой стиль, свой поэтический размер, неповторимое музыкальное звучание. Всего этого так не хватает молодым начинающим поэтам, которые нередко возводят в культ форму стиха и потому упускают куда более важные для истинного поэтического творчества вещи – глубинное содержание, сокровенный внутренний смысл, тревожную, властную, пробирающую до дрожи и боли или, напротив, тихую, приглушённую, плавную музыку, заставляющую задуматься о вечных философских вопросах – о прожитой жизни, о неизбежной смерти, о совершённых ошибках, о мистической человеческой судьбе… Настоящая поэзия просто немыслима без возвышенной одухотворённой музыки, и тем не менее в поэтических опытах большинства юных стихотворцев она напрочь отсутствует; её, великую и человечную, искусственно подменяет прокрустово ложе авангардной формы, как правило, рваной и чёрствой.
Чарующая мелодика творений Бориса Ильина поистине разнообразна. Наслаждаясь ею, я впервые постиг смысл словосочетания «осиянное слово»; лауреатом Московского межвузовского литературного форума имени Николая Гумилёва с этим замечательным лирическим названием молодой поэт стал в позапрошлом году. Слово у него и вправду «осиянное»; оно озарено глубокой органичной любовью, ниспосланным с небес божественным литературным даром, задушевной органной храмовой музыкой…Наслаждаюсь, счастливый, горами скалистыми.
Вся поэзия – цепь высочайших гор.
Здесь великими становятся органистами,
Сотрясающими музыкой скалистый собор.
Впечатленья поспешно схватив, я быстро
Перекладываю на музыку душу мою.
Но беспомощно путаюсь в органных регистрах
И – растерянный, молча в горах стою .
А вот другое «храмовое» вдохновенное стихотворение: Возможно ли взгляду быть с куполом в ссоре?
Под сводом дым ладана солнцем зажжён
И воздух, клубясь, полыхает в соборе,
Где венчано столько мужей и жён.
И певчие вывели несколько ноток
Высоких, старинный распев творя.
И всякий треск пламени краток и кроток
Пред тайной закрытого алтаря.
Золотистые переливы суровых органных регистров, высокие, окрыляющие душу тембры голосов певчих церковного хора, строгая и торжественная церковная музыка…
А ещё поэзия двадцатитрёхлетнего филолога, по словам Максима Амелина, проникнута «живой, не выхолощенной наступающей цивилизацией речью», что – согласитесь – тоже дорогого стоит, в особенности применительно к творчеству юных поэтических дарований. Где её нынче взять, живую русскую речь в XXI веке крайней американизации? Где почувствовать её несметное, исконное богатство? Только в провинциальных уездных городках, в стародавних деревнях и сёлах, чудом сохранившихся вопреки полному безразличию, попустительству и невниманию со стороны властей. Необычайную красочность и первозданную сочность русской речи в поэзию Бориса Ильина, судя по всему, вдохнул подмосковный провинциальный город Ногинск, в котором поэту довелось родиться, его уличные повседневные диалоги, неприхотливая бытовая атмосфера.
Пересыпчатой подвижной речью дышит стихотворение рождённого в Подмосковье автора «Болтовня», которое я также, к сожалению, недооценил при первичном чтении в «Литературном резерве». Приведу отрывок из этого произведения Ильина для того, чтобы вы сами смогли убедиться в редкой насыщенности и необыкновенной густоте речи, характерной для его поэзии:
И – полуиссохли плоды и листва
Черёмухи. Пасть ей навзничь.
– Наверное, срубят её на дрова.
– Сегодня, поди. – Не празднично.
– Так. – До веселья ли – ой, навряд!
– Беда от рабочей скуки!
– Наверно, о буднях так говорят.
– Поди, топором выстукивать –
тот ещё праздничек! – Та гульба –
Под окном да под самый корень.
– Наверно, вся ходуном изба.
– Мужик-то, поди, изморенный весь!
– Такую – и под топор!
– Старуху зелёную жалко!..

Когда я прочёл «Болтовню» лауреата «Осиянного слова» в первый раз, то поморщился. Стихотворение показалось мне обычным для современной западной и отечественной поэзии модернистским вывертом. Но перечитанное в «Новом мире», оно вдруг зазвучало по-другому. Вдумчивее ознакомившись с этим произведением, я внезапно увидел и его уникальную идею – реалистическое изображение в стихотворной форме провинциального уличного диалога (идею, мне думается, абсолютно новаторскую как для классической, так и для современной российской поэзии), и осознал его главное достоинство – успешное соединение русской по содержанию и западной по форме поэтической традиции в рамках одной поэтической вещи.
Полагаю, обширная новомирская подборка стихов одарённого поэта является далеко не последней. Хочется надеяться, что в дальнейшем Борис Ильин не утратит оригинальности своего поэтического таланта и не испишется, скатившись к топорным и безвкусным подражаниям, как это часто бывает с юными не в меру самоуверенными авторами. От всей души желаю Борису дальнейшего творческого роста и медленного, но верного продвижения вперёд – к поднебесным сверкающим ледяным вершинам отечественной поэзии. Дмитрий КОЛЕСНИКОВ
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.