музей без будущего

№ 2008 / 25, 23.02.2015

Мне однажды уже пришлось писать о доме-музее профессора С.Н. Дурылина в подмосковном Болшеве («Литературная Россия», 2006, № 47 (2283), 24 ноября), о его культурно-историческом значении, о том, каким этот дом был раньше, и о «трудах и днях» теперешнего музея.
За прошедшее с тех пор время мне довелось обогатиться новыми впечатлениями и наблюдениями на этот счёт. И если в предыдущей статье я писал, что будущее этого музея пока что как бы в тумане, то теперь ничего другого не остаётся, как признать только одно – это музей без будущего. Ибо в последнее время этот небольшой подмосковный культурный очаг, непосредственно связанный со столицей, переживает глубокий кризис, став ареной всякого рода внутренних склок и раздоров, неизбежно выплёскивающихся наружу. Естественно, что они не могут не иметь тлетворного, пагубного влияния на его работу и на его дальнейшие перспективы, подтачивая и разрушая его на корню. Хотя музей время от времени и получает подачки, называемые грантами, как это сейчас принято.
Кризис этот, в первую очередь, как нам представляется, обусловлен тем, что нынешние заправилы музея (теперь там стало даже два заместителя директора по научной части – не много ли будет для небольшого музея?) узурпировали научную работу, поставив во главе угла в основном религиозно-философскую линию в многообразном и ещё не вполне изученном творческом наследии С.Н. Дурылина и подчинив её преимущественно своим личным интересам. В этом смысле, несомненно, даёт о себе знать известный конъюнктурный момент времени, который они, по всей видимости, с удовольствием восприняли. Однако никакого реального результата их деятельности пока что не видно. А ведь самое главное в работе любого музея – научно-просветительская деятельность, как известно, проведение экскурсий, приём посетителей, чтение лекций и т.д. В болшевском же музее, к сожалению, мы можем наблюдать в основном лишь разработку архивных материалов (действительно ценных) с преимущественной целью сделать из них «дойную корову» для себя.
Нельзя не сказать и о том, что материалы эти хранятся там в совершенно неподобающих условиях и сейчас поднят вопрос о передаче их в РГАЛИ.
В начале 2004 года прошла весьма интересная и полезная конференция на тему «С.Н. Дурылин и его время». Многими участниками (в том числе и автором этой статья) были представлены материалы для публикации их в обещанном устроителями конференции сборнике, издание которого оказалось чистейшим мифом. До сих пор он не существует в природе, хотя работники музея, занимавшиеся этим, клялись и божились, что он будет «вот-вот».
А между тем сборник обещал быть очень интересным, с широким привлечением архивных материалов, освещающих самые разнообразные аспекты деятельности видного учёного, литератора, разносторонне одарённого и высокообразованного человека, в своих как опубликованных, так и ещё ждущих своего часа произведениях донёсшего до нас обаяние своей высокоодухотворённой личности и, отметим, работавшего и жившего в непростых и даже трагических условиях первой половины ХХ столетия.
Вне всякого сомнения, такая постановка дела способна лишь оттолкнуть научно-творческую интеллигенцию, которая раньше так стремилась в этот дом и в которой этот музей сейчас ох как нуждается.
Всё это наводит на далеко не праздные размышления. Ведь в работе даже совсем небольшого музея, каким является болшевский музей С.Н. Дурылина, отражается как солнце в капле воды культурная жизнь и культурная ситуация нашей многострадальной страны!
«Я много обещаю / Исполню ли – Бог весть» – эта пушкинская строчка исключительно подходит к «физиономии» дома-музея С.Н. Дурылина, раньше относившегося к Российской академии театрального искусства, а сейчас подчиняющегося комитету по культуре подмосковного Королёва. Таковой она сделалась во многом благодаря, с позволения сказать, в высшей степени «плодотворной» деятельности некоторых его работников. И самое главное, куда же делась работа С.Н. Дурылина – историка литературы и не в меньшей мере историка театра? Ведь это самый значительный пласт в его наследии. А об этом теперь ни слуху ни духу. Но прежними сотрудниками музея были подготовлены и изданы (пусть не без изъянов) интереснейшие мемуары и дневниковые записи С.Н. Дурылина, вполне способные стать вровень с крупнейшими произведениями русской литературы ХХ века, под авторским заглавием «В своём углу» (в 1991 и 2006 годах). В них этот самобытный человек раскрывается порой с совсем неожиданных сторон, выявляются его литературные вкусы, оценки и связи, очень точные и острые характеристики самых разнообразных явлений литературы, искусства, философии, общественной мысли – от Сумарокова, Вяземского, Крылова и Лермонтова до символистов и футуристов, и даже Маяковского. Была также переиздана в серии «ЖЗЛ» (без особых, правда, добавлений, хотя они и были обещаны) принадлежащая перу Дурылина известная биография художника М.В. Нестерова и, кроме того, давно ставший книжным раритетом комментарий к лермонтовскому «Герою нашего времени» (тоже с определёнными и даже существенными недочётами). Тем не менее это имеется в наличии. Но на этом, собственно, всё и кончилось. Лица, являющиеся по образованию и роду деятельности филологами-словесниками и одновременно некоторые другие, были отстранены от работы в музее или же добровольно покинули его по причине невозможности работать там в сложившейся обстановке. Теперь они вынуждены продолжать свою «дурылинскую» деятельность на стороне. А упомянутые выше «философические» персонажи собирались якобы предпринять издание собрания сочинений С.Н. Дурылина в трёх томах, куда должны были войти, главным образом, конечно, его религиозно-философские и церковные сочинения, а также его никогда не публиковавшиеся беллетристические произведения. Дурылин же – историк литературы (а многие его работы затеряны в труднодоступных изданиях), театровед и исследователь синтеза искусств – остался совершенно в тени, примерно так же, как раньше пребывали в глубоком забвении его религиозно-философские искания. Что поделаешь, времена меняются, и некоторые люди оказываются очень восприимчивыми и чуткими к этому. Но, как выяснилось, в издательстве «Русский путь», где предполагалось издавать это собрание сочинений, об этом не могли даже вспомнить, и никакого договора на него не оказалось. Его и в глаза никто не видел.
(В скобках заметим, что в одной из комнат дома-музея богомольный директор устроил нечто вроде молельни, поставив там церковный подсвечник со свечами, что, понятно, противоречит самым обычным правилам противопожарной безопасности. А между тем известно, что при жизни С.Н. Дурылина, который был священником, в доме церковная обрядность никогда не выставлялась напоказ, как она не выставлялась и после него.)
Прошлогодней осенью в болшевский музей был перевезён архив и мебель из московской квартиры умершего сына известного литературоведа, исследователя творчества Л.Н. Толстого – А.А. Сабурова (1902 – 1959), который доводился племянником композитору Н.К. Метнеру и его брату Э.К. Метнеру, основателю позднесимволистского издательства «Мусагет» и журнала «Труды и дни», в которых в 1910-х годах подвизался молодой С.Н. Дурылин, занимавшийся тогда изучением ритма стиха, одновременно с юным Б.Л. Пастернаком, которого тот же Дурылин поддержал на самых первых шагах его поэтического творчества. Разумеется, связь С.Н. Дурылина с Серебряным веком глубока, органична и несомненна – никто и не думает этого отрицать! Но всё же корни его находятся в XIX столетии, в золотом веке русской классической словесности. Однако этого с поистине ослиным упрямством не хотят признавать и замечать те, кто стал «править бал» в болшевском музее. Их просто это не интересует. С другой же стороны, здесь постоянно фигурирует искусственное и преувеличенно-спекулятивное раздувание имени С.Н. Дурылина (это свойство, как известно, преимущественно культуры в провинциальном варианте), от которого, нет никакого сомнения, он сам отнюдь не пришёл бы в восторг, если бы мог воскреснуть из мёртвых.
Увы, приходится признать, что музей умирает медленной, но верной смертью, раздираемый этими внутренними противоречиями, абсолютным отсутствием какой бы то ни было гармонии, которая прежде была в высокой степени присуща этому месту. Остановить или хотя бы замедлить этот процесс могло бы, на наш взгляд, только привлечение к работе добротных специалистов-филологов и искусствоведов, как оно когда-то и намечалось, а потом всё-таки не состоялось. Именно они должны стать во главе этого музея, во многом близкого не только Абрамцеву, но и также расположенному неподалёку Муранову, связанному с именами Е.А. Боратынского и Ф.И. Тютчева, также имеющему во многом трагическую судьбу (Мурановский музей сильно пострадал от пожара, случившегося там из-за грозы летом 2005 года).
А.П. Чехов как-то сказал в одном из писем: «Спасение театра в литературных людях». Это вполне может быть отнесено к дому-музею С.Н. Дурылина в Болшеве. Именно они смогли бы дать ему нормальную жизнедеятельность.
Те же, которые «правят бал» там сейчас, с их корыстными, быть может, даже тёмными интересами, ставят этот культурный очаг на край гибели. А музей этот ввиду своего культурно-исторического потенциала должен, обязан «выжить», невзирая ни на что. Хотим оговориться, что мы не претендуем нашей заметкой на утверждение «истины в последней инстанции», а только лишь желаем, чтобы она стала некоторой «информацией к размышлению». Здесь есть о чём задуматься.Александр РУДНЕВ