«Волга» впадает в маразм

№ 2008 / 26, 23.02.2015

Для человека стороннего, в Саратове не живущего, ситуация с журналом «Волга» может показаться слегка надуманной, что-то вроде гоголевского сюжета о ссоре двух помещиков. Тем не менее это не совсем так.
Будучи лицом незаинтересованным, попытаюсь обрисовать общую картину этого конфликта. В России не так много толстых литературных журналов, имеющих приличную репутацию. Провинциальных тем меньше. Редакция старой «Волги» была одной из лучших в своё время. Понятно, что сложно заманить хорошего автора в провинциальный журнал. Тем не менее «Волге» это удавалось. В местных библиотеках до сих пор сложно достать старые экземпляры журнала, разве что в читальных залах. Не думаю, что стоит винить С.Боровикова (первого редактора) в нерентабельности «Волги». От этого страдают все «толстяки», тираж подобных изданий сегодня – лишь типичный пример сложившейся ещё много лет назад ситуации.
Смена редактора на Н.Болкунова и вложение правительственных денег ситуацию изменили в корне: название из адекватного сменилось на пафосно-параноидальное «Волга XXI век», «богатое» оформление иронично иллюстрировало очень острое желание авторов журнала с каким ни есть лицом, но всё же оказаться среди публикуемых литераторов. И главное – ни один нормальный человек кроме как в шутку в журнале публиковаться не хотел. Из всех этих моментов сложилась вполне однозначная репутация журнала как провинциального рупора всех дебелых графоманов, входящих во всевозможные СП, способных доказать собственную компетентность, только будучи членами какой-то организации, а не талантливыми авторами. Свою функцию это издание вполне выполняло, пылясь в ларьках на вокзале и библиотеках города, вызывая удивление и недоумение как приезжих, так и случайно наткнувшихся на этот журнал читателей.
Подобная ситуация сохранялась достаточно долго, пока чудом (а иначе это и не назовёшь) А.Сафронова не стала его редактором. Я не сказала бы, что у меня нет претензий к этому редактору, но все они носят скорее прикладной характер, менее глобальный, чем к Болкунову. Самым главным и, собственно, единственным очевидным её достижением стало то, что в журнале появилось то, чего не было со времён Боровикова, – литература. Если раньше, получив по несчастью нелепый номер «Волги», можно было спокойно донести его до ближайшей урны и погрузить на самое дно, то в сафроновской «Волге» можно было отыскать хоть несколько любопытных текстов. К сожалению, очень редко это были саратовские авторы.
Журналу было куда стремиться и на что ориентироваться. Лично меня безумно веселят обвинения в присутствии матерных слов или отсутствии знаков препинания. Это действительно смешно, но этот смех и веселье, которому никто (что разумно и вполне понятно) не придавал ни малейшего значения, стали началом конца журнала.
И понятное дело, что дело не в этих формальных по сути притязаниях. К сожалению, Саратов как был, так продолжает оставаться «глушью» и «деревней» в культурном смысле. Кого-то вроде меня это может вполне устраивать, так как есть возможность ездить в другие города и следить за культурной жизнью страны и при этом жить в покое, отдыхать на природе, на рыбалке и всё такое прочее. Для большинства же пишущих людей выбор небольшой – либо уезжать из города и заниматься тем, что хочешь, в столице, либо писать в стол, так как здесь литература никому не нужна. К сожалению, подобная ситуация характерна для всех провинциальных городов России, и Саратов в данном случае не исключение. Скорее, одна из иллюстраций общего правила. Просто у нас хотя бы был журнал, в других регионах и его нет.
Поводом для разговора о судьбе журнала стала для меня статья М.Каришнева-Лубоцкого «Между Сциллой и Харибдой» («ЛР», 2008, 6 июня). Интернет участливо подсказал мне, что это автор, написавший серию книг про некую волшебницу Уморушку. Известно также, что он член СП Москвы и отв. секретарь АСП, по сути, – ничего. На мой взгляд, эта система самопрезентации работает лишь в одном, далеко не литературном жанре резюме, и то не всегда. Если бы уважаемый Каришнев-Лубоцкий назвал себя детским писателем, думаю, мне было бы о чём с ним поговорить. С членами непонятных аббревиатур и секретарями следует вести разговор «по чину», как удачно выразился в другой беседе З.Прилепин. Казалось бы, вроде мелочь, а ведь как меняет суть вопроса! И как здесь «Собачье сердце» и Швондера не вспомнить? Советское время, кажется многим, проходит, ан нет, вот оно, затаилось в СП и АСП…
Самое интересное, что, подписавшись таким образом, автор берёт на себя ответственность выражать точку зрения как за СП, так и за АСП, а не только за самого себя. А эти организации говорят лишь о деньгах, как бы это смешно ни звучало: «Выходи у нас три-четыре альманаха на бюджетные деньги, и не было бы больших скандалов»; «Но препятствовать тому, чтобы это печатали в единственном на всю область журнале, да ещё за большие деньги из бюджета, следует»; «А развивать из номера в номер концепцию «все люди – сволочи!», пожалуй, не следует. Тем более делать это за полтора миллиона бюджетных денег. Ищите меценатов мизантропов и на их деньги развлекайтесь». Так что вот, что заботит саратовские союзы – куда наше правительство потратит бюджетные деньги. И как бы кого из писателей не обойти.
Будучи в своё время участницей форумов молодых писателей в Липках, а также форумов молодых писателей Приволжского федерального округа, я постоянно сталкивалась с ситуацией, когда представители местного СП в качестве бонуса к тем, кто прошёл конкурс, пытались и порой успешно пропихивали молодых членов СП. Общаясь в связи с этими мероприятиями с местными работниками министерства культуры, часто приходилось выслушивать их жалобы на постоянные просьбы СП отправить куда-то своих членов. И каждый раз приходилось объяснять, что «я не они, оставьте меня, пожалуйста, в покое». Поэтому денежный вопрос в любом случае актуален, когда ты графоман и никому не нужен, и только за счёт государства и собственного нахальства можешь найти денег, чтобы поехать на какое-то литературное мероприятие, где тебя никто не ждёт. Таким образом в Саратове в буквальном смысле слова «продвигают» литературу. Не считая патриотических конкурсов.
Продолжая читать статью Каришнева-Лубоцкого, с одной стороны, невозможно остановиться от смеха, с другой – каждый раз задумываешься о том, что смешного-то тут не так много и это скорее салтыковский такой смех, сквозь слёзы. К чему я: читаем у автора описание критического момента в истории города Глупова, вернее журнала «Волги»: «Учредители назначают редколлегию. Вот они её и выбрали с опозданием в полтора года», «А победил в конкурсе тот, кто и должен был победить. Ну, так карта легла…». Вот, собственно, и вся история. А всё остальное лишь мишура вокруг этих двух фраз. Журнал пошёл в гору, опомнились через полтора года, ой, хорошо же всё, а почему нас там нет? Разогнать, вон-вон, отрубить ему голову. И всё. А оформить это можно как угодно – «мерзость», неграмотность, нигилизм (против Бога пошли!). Вроде бы не 19-й век и немного припозднились товарищи обвинители с претензиями. Но парадокс и одновременно ужасность ситуации в том, что сработало же!
Что остаётся в данном случае писателю – либо перестать гневить союз писателей, с недавних пор представляющих Бога и мораль в одной организации, либо самолично зайти в газовую камеру цензуры. Ведь нормы-то уже тоже для писателей сформированы, все на манер Маяковского: есть и то, что хорошо, и то, что плохо. Вы спросите, как же выглядит этот новый дивный мир литературы, куда нас так манит Каришнев-Лубоцкий? Ведь ни для кого не станет сюрпризом, что это чудный мир утопии, что-то вроде тех сказок, которые пишет сам Каришнев-Лубоцкий: «И вот чудо: оказывается, что можно писать о трагических событиях без мата, о любви плотской без подробного описания гениталий, о вере или неверии без глумления, о тёмных сторонах души отдельного индивидуума без смакования, но с сочувствием… Трудно так писать, но можно». Из этого абзаца мы не узнаем ничего по сути, кроме как о том, что автору сочинять свои произведения трудно, но он очень старается. Несколькими строками ниже мы узнаём об ограниченности автора, которой он пеняет другим литераторам: «И не нужно с умным видом произносить слова «эклектика», «концепция», «направление»…». Видимо, и эти понятия даются литератору с трудом. Куда проще с простыми словами типа, «навоз», «крестьянин», «село», «топор». Оно и ближе кому-то, и в словарь лезть не приходится. Тут не поспоришь.
Вопрос о том, что новым редактором журнала станет Елизавета Данилова-Мартынова, уже практически решён. В данном случае остаётся лишь скорбеть. Уже готовясь к защите своей позиции, Каришнев-Лубоцкий непонятно к чему вдруг произносит, что «оскорблений и клеветы со всех сторон в свой адрес она уже понаслушалась». Опять-таки понятная фраза для саратовских литераторов, ничего не говорящая жителям других городов. В качестве примера способностей будущего редактора приведу (чтобы далеко не ходить) цитату из рецензии Марии Гусевой на её сборник в «Лит.России»: «Подобная литература должна уничтожаться в зачатке. Не из-за того, что она уж очень плоха, вовсе нет, бывает и хуже, но из-за своей непроходимой серости. Когда безликий автор единичен, это ещё не страшно, но если таких становится больше (а ведь каждый из них рвётся в печать, жаждет незаслуженной славы и признания), это уже превращается в трагедию»^*. Эта цитата более чем подробно и точно обрисовывает ситуацию, складывающуюся сейчас в Саратове.
Самым большим плюсом в сложившемся «процессе» против журнала стало то, что вся история получила широкую огласку и поддержку в СМИ. Люди обязаны знать, что происходит на самом деле, и это должна быть правда, а не сфабрикованная заинтересованной группой людей ложь.
Финал сложившейся ситуации предсказал сам Каришнев-Лубоцкий: когда в Саратове исчезнет литература в лице журнала, в него придут «те, кого не печатают в других журналах и кого не берут на работу редактором или корректором». А как это произойдёт, и что из этого выйдет, судить лишь читателю. И это уже происходит. На наших глазах.

^* № 47 от 23.11.2007 годаМарта АНТОНИЧЕВА