ЕСТЬ ГРУППОВЩИНА И РАЗДРАЙ

№ 2015 / 6, 23.02.2015

В далёком 1954 году в Улан-Удэ вышел в свет первый роман советского писателя Михаила Яковлевича Толкача «Большие пути». В 1955 году он был принят в Союз писателей СССР и направлен на Высшие литературные курсы. С 1960 года Толкач живёт в Куйбышеве-Самаре. За прошедшие десятилетия им написано более 30 книг.

Михаил Яковлевич 15 лет руководил Куйбышевской писательской организацией до выхода на пенсию в 1978 году. С тех пор ни на один день не прерывал связь с писательским сообществом, считая себя ответственным за всё, что в нём происходит. Бывало, что остро, но по-отцовски выдержанно, критиковал, наставлял молодых членов правления писательской организации, которой в прошлом году, к слову, исполнилось 80 лет, а Михаилу Яковлевичу – 97! Поздравляющих его было много со всех концов России. Не поздравило с днём рождения ветерана Великой Отечественной войны, заслуженного работника культуры РСФСР, бывшего вожака куйбышевских литераторов только местное писательское начальство, хотя ему, начальству, в лице Громова А.В. и других членов правления организации – напоминали об этом важном событии. Сей поступок сказал о многом: о нездоровом морально-психологическом климате в Самарской писательской организации, о малодушии и ущербности отдельных «инженеров человеческих душ», среди которых, замечу, немало людей верующих, как и Александр Громов.

 Как сказал один из самарских литераторов: «…нет у нас коллектива, но есть групповщина и раздрай: одних, угодных ему, Громов приближает, других, неугодных ему, отталкивает». Среди отталкиваемых оказался и Михаил Яковлевич Толкач со своей прямотой и нравственными принципами коммуниста и атеиста. Ещё раньше Громов оттолкнул от организации другого писателя-фронтовика – Евгения Евгеньевича Астахова (ныне покойного). Конфликт поколений? Думаю, нет. Скорее – плоды воспитания и самовоспитания. Помню, какую  ломку пережил бывший ортодоксальный коммунист, разочаровавшийся в идеях коммунизма, искавший точки духовной опоры и в язычестве, и в православии и прочих религиозно-философских заблуждениях, талантливый (ныне покойный) поэт Михаил Анищенко. На глазах у писательского сообщества он погибал от разрывавшего его чувства одиночества, непонимания его творческих устремлений со стороны литературных чиновников в Самаре и Москве, ощущения своей гениальности, о чём ему говорили, что признавали поклонники и поклонницы его редкого таланта, про что злобно шипели недруги, завистники, от сжигавшего его хрупкое здоровье алкоголизма. Так и ушёл он из жизни – недослышанный, недопонятый, недооценённый, с разбитым сердцем. До него подобный самоубийственный путь прошли и другие большие поэты земли самарской – Владилен Кожемякин и Владимир Евсеичев. Оба погибли. Кожемякина, буйного во хмелю, по одной из версий, убили… Евсеичев на глазах своих коллег по писательскому цеху завершил свой земной путь бомжом – брошенный и отвергнутый всеми. Можно ли было помочь этим талантливым людям, остановить их от грехопадения, гордыни, пьянства, погибели? Убеждён – можно. Когда бы в нашей писательской организации царили Правда, Добро, Любовь, взаимопомощь, а не фарисейство, не фальшивое, а настоящее мужское товарищество. Когда бы…

У нас как-то отслоили от писательской организации людей, которые могли бы оценить произведения, например, учёных госуниверситета, пединститута и т.д.

Как сказал Иван Никульшин, «…это не писательская организация, а контора чиновников».

Не видно творческого развития авторов…

А на мой вопрос о вере в Бога Михаил Яковлевич ответил, как и подобает старому коммунисту, да ещё и с юмором:

– Я безбожник (смеётся). В 1929 году прошлого века меня мама привела в церковь, поставила под клирос, а сверху свечки, и на мой костюмчик воск попал. Я молил Бога, чтобы не попало, а мне попало. И я решил: нет Бога. Я же не виноват…

«Я безбожник…» И в этом одна из причин скрытого внутреннего конфликта светской по замыслу и Уставу общественной организации писателей, поменявшей однажды её духовные, если хотите, идеологические ориентиры – по воле внешних обстоятельств и по воле обстоятельств внутренних, точнее – по хотению или прихоти её лидеров. Мне, например, забавно слышать заявление сызранского писателя Олега Корниенко, бывшего политработника, коммуниста, участника войны в Афганистане, о том, что он ныне – «православный детский писатель». Это что – звание, призвание, мода, удобный ярлык, воспринимаемый в определённой среде как пароль «Свой-Чужой»?..

Для чего и для кого я написал эту статью? Конечно не для того, чтобы бросить на кого-либо тень. Просто я, не имеющий отношение к этой общественной организации, давно нуждающейся в реанимации, но сотрудничающий с многими писателями, в отличие от них – свободен в изложении своих взглядов на происходящее. Мне хочется как-то помочь. Со стороны, как говорится, виднее. Но прислушаются ли писательские начальники, не ведаю. Гордыня зашкаливает.

Владимир КЛИМЕНКО,
г. САМАРА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.