В ТЕНИ ИВАНА ГРОЗНОГО

№ 2008 / 42, 23.02.2015

5 января 1616 года умер русский царь Симеон Бекбулатович, событие неприметное в российской истории – плохо помнят о нём. Хоронили царя тихо в московском Симоновом монастыре, скромно и просто. На погребальном камне потомкам оставили такие слова: «Лета 7124 году генваря в 5 день престави-ся раб Божий царь Симеон Бекбулатович во иноцех схимник Стефан». И всё.
Стараниями властей память об усопшем канула быстро, даже не отпечатав следа… Ушёл, и о нём забыли. Сейчас нет и могилы, на месте Симонова монастыря дворец культуры ЗИЛа.
А канула в небытие личность прегромкая, которая при жизни побывала и Касимовским ханом Саин Була-том, и русским царём Симеоном Бекбулатовичем, и простым монахом по имени Стефан. Трижды менял он имя! Пережил шесть царей и всю свою семью, включая детей! Пожалуй, то был единственный в России чело-век, которого, как святого, щадили. Держали словно заклад перед Господом. Но каждый новый царь стремил-ся упрятать подальше от Москвы, пока тот не дошёл до Соловецкого монастыря.
Кремль не мог принять его. И убить не мог. Даже Иван Грозный со своими опричниками убоялся взять грех на душу. Другие грехи брал, а этот – нет. Почему?
Странная судьба, полная парадоксов, выдалась человеку. Тишайший, он всю жизнь страдал за то, что ро-дился в царской семье и носил титул «царевич». Это оказалось большим несчастьем на Московской Руси, где вообще не знали царей.
Но Судьба его не покажется странной, если прочитать её тайные знаки.
И первое, что бросится в глаза, это имя царевича, вряд ли оно было таким. «Саин» в тюркском языке зна-чило «увалень», «бездельник», «губошлёп», так, например, дразнили хана Батыя, которого отличали фантас-тическая лень и вечное желание поесть да понежиться. Никчёмный человек. Маловероятно, чтобы царевича назвали столь незвучным именем.
Скорее его, настоящее имя Булат, оно «более царское» – крепкий, железный, закалённый. Но и это не точ-но.
В летописи, отрывок из которой привел Н.М. Карамзин, царевича Саин Булата называли Санбу-лай, что показательно. Приставка «сан» к имени у тюрков означала «почёт», «уважение», её использовали, чтобы выделить человека из числа других. А здесь как раз тот случай – царевич!
Имя Булай – Санбулай реально, окончание «ай» придало ему оттенок доброжелательности, получилось вроде Булатик, Булатушка, Булатка. Хакасы (едва ли не самые древние из тюрков) то имя сохранили поныне, но оно звучит у них чуть иначе – Пулай: в хакасской речи звук «Б» редок, его заменяет «П».
Пулай-хан – верховный надзиратель веры, он отвечал за нравственность и чистоту поступков тюркского на-рода… Действительно, к выбору имени прежде относились серьёзно. Имя Саин Булата тому хорошее под-тверждение.
Сразу требуется и другое уточнение, за которым стоит ещё одна страница забытой истории. Считается, отец царевича, Бек Булат, был потомком Чингисхана, внуком последнего золотоордын-ского хана Ахмата. Однако это очень сомнительно. Хан Ахмат, по словам Карамзина, не был «ни ца-рём, ни племени царского». «Злочестивым самозванцем» звали его современники, прекрасно знавшие, кто из них царских кровей, а кто нет.
Но внуком крымского хана, правителя царских кровей, царевич Саин Булат вполне мог быть.

К сожалению, российский читатель не знает истории Золотой Орды, не ведает о духовной культуре Вели-кой Степи, где всё было строго выстроено; называет её людей «дикими кочевниками, погаными татарами», и тем лишь ограничивает свой кругозор. Вот и плодятся исторические мифы. Один из них – о царевиче Саин Булате… А ведь титул «царь» был условием вхождения во власть.
Просто так его не давали!
Люди теперь не знают, что степняки это не «поганые татары», они верили в Бога Небесного, Творца мира сего, Тенгри. Их вера не исчезла. В России её помнят как «старую веру». Именно старую, ту, что была на земле Золотой Орды и на Московской Руси задолго до хана Батыя.
Батый (1208 – 55) первым посягнул на святое. Поддавшись лести генуэзских купцов, решил сделать Степь христианскою, на латинский манер. С ханской блажи и пришёл раскол в Великую Степь. Народ отказался предать веру отцов, ответом на отказ ввели казни… И совсем уж семимильными шагами Золотая Орда пошла к неминуемой своей катастрофе, когда братья Батыя приняли ислам.
Исподволь разыгрывалась трагедия, суть её в том, что великим ханом, или царём, в Степи был правитель, у которого жил верховный священнослужитель (апа тенгричи), «Тень Божья». Золотоордынский правитель имел право на титул царя, поэтому ему безропотно подчинялись другие ханы, ибо его власть освящена Не-бом.
На главенстве небесной истины и строилось степное государство.
В 1479 году Орда уступила власть Крымскому ханству, где исповедовали ислам, и жизнь в государстве кру-то поменялась. Верховное духовное лицо, прежде связывающее светскую власть с Небом, стало лишним. Глава Церкви превратился в скитальца, нёсшего хаос. Например, его обитание в Казани делало в глазах лю-дей казанского хана царём…
Кстати, не здесь ли ответ на вопрос, почему Иван Грозный в 1547 году вдруг тоже объявил себя царём?

Московский князь не был первым, кого посетила светлая мысль дать приют главе степного духовенства и стать царём, наследником Золотой Орды. Первым к этой мысли пришёл Касимовский хан, потом Казанский, потом кто-то из Астраханских, они назвались «царевичами» и «царями». Но их не принял народ, они – чинги-зиды, потомки Чингисхана, люди не царской крови. Значит, самозванцы.
И хотя вокруг родословной Чингисхана веками топтались разные авторы, ясности в ней нет. Легенды отно-сят полководца к царскому роду, но – одни лишь легенды. Действительность была иной. Род имел на знаме-ни птицу, что говорило о его принадлежности к аристократии. Но не к царям!
Царской птицей на Востоке считался сокол, а здесь – ворон. При всём его величии Чингисхан в глазах зна-ти – «мятежник» и «самозванец».
О титуле «царь» писать трудно, каждый автор импровизировал с ним по-своему. Но бесспорно, титул при-шёл с Востока, что отметил и Н.М. Карамзин, подчеркнув, слово это не производное от римского «кесарь».
Верно, оно древнее. Идёт от пророка Гесера, первого царя и Сына Божьего, которого ниспослал Всевышний три тысячи лет назад на Древний Алтай. Это он принёс веру в Тенгри. И Бог вознёс его на Небо, оставив на земле его наместника, Кесера (Кср)… Тогда узнали об обряде миропомазания, его от-правляло высшее духовное лицо при возведении на престол нового царя, потомка Гесера…
А первым, кто, словно росток от ствола царского древа, отошёл от Алтая, был Икшваку, он поло-жил начало Солнечной династии царей в Индии.
Другое колено рода Гесера проявилось на Среднем Востоке как династия Ахеменидов, потом Кушан и Аршакидов, о чём есть строки в «Шахнаме» – Книге царей. Кир стал ца-рём в 558 году до новой эры… Собственно, они, Икшваку и Кир, начали Великое переселение народов, кото-рое в IV веке коснулось Европы. Сюда пришли потомки Гесера. Один из них – царь Аттила, после смерти которого началась невиданная междоусобица, борьба за царскую корону.
У Аттилы было сто восемьдесят четыре сына.
Война шла долгая. Число династий медленно росло. Первым права на царскую корону заявил австрийский царь, он восседал в столице Аттилы. Потом – правитель Испании (Каталония?), потом – Франции (Прован-са?). Потом – ещё и ещё… Все потомки Гесера.
Однако в Европе с титулом возникла трудность: для входа во власть царю требовался высший священно-служитель, только он имел право на миропомазание и возведение на престол… А его и не было! Не потому-то ли в Средневековой Европе столь яростны были именно религиозные войны? Они давали победителю свою, подвластную Церковь, а с нею власть!
Карл Великий, основатель Франции, – из числа тех победителей. Известно, его предков хорони-ли в царских курганах и по алтайской традиции, с конём. Есть сведения, будто первый французский король себя называл каганом и царём. Других титулов не признавал. Но здесь своя история, интересная тем, что в ней упомянут некто Рюрик, из родственников монарха. Молодой человек прославился тем, что со-брал в 850 году ватагу морских разбойников и грабил прибрежные города Северной Европы. Он – основатель династии Рюриковичей, о чём написал в ХVIII веке английский историк Э.Гиббон. Тех самых Рюрико-вичей, из варягов, предков Ивана Грозного.
Они были царской крови, хотя и не первого колена.

Видимо, появление на свет «касимовских царевичей» надоумило думских бояр Москвы вспомнить историю Рюрика. По ордынской традиции выходило, только Москва имеет законные права на царский титул Золотой Орды.
Понять смысл этих слов можно, лишь прочувствовав то особое место, которое занимало Касимовское хан-ство в Золотой Орде, его называли Мишара, Маджара, (по-русски Мещера). Это ещё одна страница истории, она открылась, когда Золотую Орду сотрясали религиозные распри. В болотистом краю нашли уют десятки монастырей и общин… Мещера была оплотом духа, сохранить веру шли сюда люди Степи. Хан Бех-мет – из зачинателей того благого дела, это он с дружиной закладывал новые города…
Естественно, лишь в Мишарском юрте нашёл приют патриарх старой веры, получивший отказ у мусульман Бахчисарая. Тогда и назвали правителя юрта царём, вернее царевичем, не столь ответственно, но по закон-ному праву.
Величественные храмы были в Касимовском юрте: в Суздале, Владимире, Гусе Железном, Туме, самом Касимове, не сами собой появились они. Эти уютные города староверов крушение Орды обрекало на гибель. А они не погибли. Выжили благодаря Москве, которая приняла «ненужное» старое духовенство Золотой Орды и тем спасла их храмы. Иван Грозный своей сложной политикой добился, чтобы глава старой Церкви посе-лился в Москве и чтобы его, митрополита Московского, признали двенадцать других митрополитов, архиере-ев. Среди них был архиепископ Суздальский, то есть духовный владыка Касимовского юрта.
Четырём из них дали право носить белый клобук – высший знак в церковной иерархии у тюрков. Так Мос-ковский владыка стал равным среди равных.
То была крупная победа Ивана Грозного и его свиты, к ней они шли медленно, с жертвами. Но эта победа сделала царский титул московского князя не просто законным, а обязательным. Согласие скрепили на Сто-главом церковном соборе (1551). Мудрый царь для каждого из двенадцати духовных владык Орды выстроил в Москве палаты с церковью, ему принадлежащей, каждому назначил земли, доходы, милостыню.
«Стоглав» был последней ступенькой восхождения на престол Московского царя, о чём даже не ведали конкуренты, «татарские цари и царевичи», которые силу власти видели лишь в собственных амбициях, а не в духе и слове.

Состязание, незримая мера силами двух царей, московского и касимовского, закончилась, когда Иван Грозный пригласил родителя Саин Булата на службу. А после его смерти служил сын, его титул в Москве оберегали. Вскоре последовало крещение и смена имени, то был акт вхождения во власть. И – царевич стал царём Симеоном Бекбулатовичем, он занял своё место в Московском Кремле.
Осенью 1575 года случилось неожиданное, Иван Грозный отрёкся от царства в пользу царя Симеона и по-кинул Кремль. Зачем? Историки последующих поколений терялись в догадках. Документов той эпохи в архи-вах нет, о чём тут рассуждать? Возможно, тюркский царь понадобился Москве, чтобы списать на него неуда-чи в политике. Может быть, решение связано с боязнью Божьей кары за опричнину, почему нет? Царь уходил, оставляя суду Божьему страну и преемника.
Как появился – в одночасье, так в одночасье и сошёл царь Симеон с трона. Года не просидел. Ему пожало-вали титул великого князя Тверского и «Великое княжество Тверское», хотя по-прежнему величали царём.
Однако в 1584 году жизнь на Руси перевернулась, царю Симеону отвели печальную роль. На престол сел слабоумный Фёдор Иванович, а власть прибрал к своим рукам Борис Годунов. И едва ли не первое, что он сделал, это лишил Симеона титулов. Разбойный выпад был началом бури. Горе замаячило, когда в Угличе погиб царевич Димитрий, последний Рюрикович. Вскоре умер бездетный царь Фё-дор. На престол претендовал Борис Годунов, но его избрания не желали все.
В пылу борьбы бояре и вспомнили о царе Симеоне, себе на беду накликали Смуту. Мол, в правилах о цар-ском титуле лицо, однажды освящённое Небом, не может иметь приставку «экс-». Симеон в представлении людей той эпохи был законным царём. Только он – единственный! – имел право на царский трон.
Но Россия не была бы Россией, если бы считалась с законом. На трон сел, конечно, Борис, присягая ему, двор в один голос заявил: царя Симеона «на Московское государство не хотеть». А в душе бояре держались иного мнения.
Упоённый властью Борис стал по-московски милостив и послал конкуренту гостинцы с бутылкой испанско-го вина. За моё, мол, здоровье. Тот выпил и ослеп…
Даже будучи слепым, царь Симеон пугал Кремль законным правом на власть, которой он никогда не вос-пользовался. По приказу Лжедмитрия его постригли в монахи Кирилло-Белозерского монастыря с именем Стефан. А боярин Василий Шуйский на девятый день царствования велел вывезти немощ-ного старца Стефана на Соловки. Под строжайший контроль.
Лишь при первом Романове, которому дряхлый слепой старец был не опасен, безропотного монаха Сте-фана оставили в покое. Наконец-то сбылась заветная мечта всей его жизни – о нём забыли.
Последние годы царь провёл в Москве, провёл в забвении и одиночестве.

МОСКВА – КАСИМОВ
Мурад АДЖИ