СВОБОДА СЛОВА НАЧИНАЕТСЯ В ПОДПИСИ

№ 2008 / 44, 23.02.2015

Вот и осуществилась вековая мечта российских либералов – полное, ничем не усечённое право на «свободу слова». Брани, кого угодно и что угодно, восхваляй преступников и сатанистов, матерись и заголяйся. Никто протестовать не посмеет, кроме патриотов с их маломощными изданиями.
Многозначное русское слово «сказка» в марксистско-ленинский период нашей истории получило суженное толкование. Это чётко отразилось в словаре С.Ожегова (1972): «народно-поэтическое произведе-ние о вымышленных лицах и событиях». Почему только о вымышленных? А вот В.Даль, напротив, толковал это слово очень широко и многослойно: «сказание, рассказ», а также «объявление, весть, оглаше-ние». Как ново и как интересно это звучит для современного человека! Во времена нашего воровского капи-тализма русский язык густо подменяется американизированным жаргоном. Сказки ныне только для малых деток (пока не заменит их Гарри Поттер). Однако мы попытаемся толковать давнее слово «сказка» именно по Далю. Так куда интереснее.
Противоестественное скрещение бесовской «свободы слова» с перепевами народной сказки породили в новейшей русской словесности весьма своеобразные последствия, которые пока мало заметны, но растут. Мы убеждены, что к ним следует присмотреться.
Столичное издательство «Алгоритм» стало одним из самых примечательных по качеству выпускаемых книг. Нет-нет, оно бедное, как и все иные русские издательства, бережёт копейки на оформлении, использу-ет газетную бумагу, скупо даёт иллюстрации. Однако содержательность, новизна и смелость публикуемых сюжетов, их боевая патриотическая направленность – всё это наилучшего уровня. И с удовольствием отме-тим, без крикливости и перехлёстов, которые подчас портят нужное дело.
Вот летом 2008 года вышли в свет две в высшей степени примечательные книги: Елена Чудинова. «Шуты у трона» и Ольга Грейгъ. «Красная фурия, или Как Надежда Крупская отомстила обидчи-кам». Автор первой книги лишь недавно публикуется, но уже прославилась и у нас, и за рубежом фантастиче-ским романом «Мечеть Парижской богоматери» (заголовок «знаковый», ясно раскрывает содержание). Об Ольге Грейгъ никаких подробностей не известно, а твёрдый знак в конце фамилии – это, видимо, авторская прихоть. «Свобода слова» начинается в подписи…
Роднит эти совсем разные по сюжету книги именно в высшей степени свободное обращение с материа-лом, идёт ли речь об истории или о сугубой современности. Оба автора знают, что ныне нет не только былой цензуры, но и редакторов-то давно сократили, а на отзывы в печати можно не обращать никакого внимания, спросов на такой товар, как книга, от этого не зависит, а бранные отзывы почитаются порой наилучшей рек-ламой, чему мы все, к сожалению, свидетели. Раз так, а это именно так, то зачем же сочинителю обременять себя стремлением к какой-то достоверности, жизнеподобию хотя бы? Да зачем он, этот старомодный реа-лизм, ныне и слово такое позабыто. Главное, продать на книжном рынке. Совсем по формуле Карла Маркса: товар – деньги – товар.
И вот возникла целая стая литературных дельцов, которые открыто и цинично зарабатывают на понижении курса русской словесности. Для тех, кто считается в их кругу «премудрыми», сочиняют В.Ерофеев, В.Пелевин и В.Сорокин, а для широких масс «профанов» безостановочно работает кон-вейер Акуниных-Донцовых-Марининых, который так раскручен, что старик Генри Форд мог бы позавидовать. И все они дружно наплевали на всякую жизненную достоверность, а на историю – тем паче.
Если космополитическая отрасль нашей бывшей изящной словесности позволяет себе подобные «фэнте-зи», и либеральная критика это шумно приветствует, то и в русско-патриотическом кругу тоже попытались применить сходные приёмы. И вот появились книги, имеющие большой читательский успех, особенно у мо-лодёжи, где Геракл и Спартак объявлялись русскими. Множеству физкультурников и бо-лельщиков футбола это поднимает национальное самосознание, а никакому Броду тут не напакостить: поди, докажи в суде, что Геракл не был русским…
Е.Чудинова и О.Грейгъ – писательницы не только патриотичные, но и серьёзные, они не оживляют на своих страницах мифических героев, но к реальности относятся свободно, не сдерживая своего творческого вооб-ражения. Эти преувеличения, полемическая заострённость оценок событий и лиц, а также прямой домысел, возможный в художественном произведении, порой может произвести сильное впечатление на широкого чи-тателя (на них и рассчитаны такие книги). Заметим, что подчас эти преувеличения и домыслы заходят, с на-шей точки зрения, чрезмерно далеко от истины, но чётко отметим: обеим нашим авторам далеко-далеко от разнузданных фантасмагорий Пелевина и особенно Сорокина.
Пренебрежение к историческим и жизненным реалиям чревато ошибками, и они, к сожалению, налицо. Вот Е.Чудинова спорит с теми, кто жаждет причислить Ивана Грозного к лику Святых. Согласны, но до-казательства в серьёзном споре следует подбирать также серьёзные. А тут на единственный авторитет ссы-лается автор – на давние сведения скромного историка, её институтского доцента (так и написано в приме-чании: «Из лекции. Цитирую по памяти»). Парижская коммуна отнесена к 1870 году, хотя она происходила весной 1871-го, а картины импрессионистов Е.Чудинова поместила в Лувре, а не в парижском музее, им от-ведённом.
О.Грейгъ оглушает читателя сообщением, что нелюбимый ею Ленин не состоял членом всевласт-ного Политбюро. Но из любого справочника следует, что он состоял там с основания Политбюро и оставался в его составе до кончины. А вот Г.Зиновьев в руководстве Совнаркома как раз не состоял. И тут следует добавить печальное «и т.д.». Конечно, сказывается упразднение в издательском деле рецензентов, редакторов и даже корректоров, но автор-то в ответе за всё.
Впрочем, неточностей у обеих писательниц ничуть не больше, чем у их нынешних коллег. Гораздо интерес-нее обратить внимание, как появляются размашистые обобщения и преувеличения, которые уже нельзя обо-значить старомодным словом «гипербола». Например, О.Грейгъ не любит не только Ленина, но всю револю-ционно-разрушительную традицию русской истории. Вот как круто оценивает писательница поколение тех, кто готовил России Февраль и Октябрь 1917-го! «Государственные преступники, романтики и дегенераты, психопаты и простодушные, гомосексуалисты и нигилисты, лесбиянки и убийцы». Разумеется, что «комис-саров в пыльных шлемах», революционеров-победителей О.Грейгъ характеризует ещё более сурово: скопи-ще «разжигателей национальной розни, провокаторов, людей, имеющих физические, психические и психоло-гические отклонения, авантюристов, бандитов, наивных искателей приключений с садистскими наклонностя-ми».
Объективности ради спросим себя: является ли эта оценка односторонней? Да, конечно. Но она никак не более односторонняя, чем слащавые россказни о «героях революции», которыми пичкали русский народ опоённые чужеземной дурью русские простоватые сочинители от Николая Чернышевского до Николая Островского.
О.Грейгъ вообще настойчиво указывает на психическую ущербность революционных деятелей, даже ссы-лается на труды русских учёных начала прошлого века на этот счёт. Тут есть о чём поразмыслить.
А как же в этой связи автор оценивает свою героиню? Ведь она вступила на революционную стезю с моло-дых лет и всю жизнь оставалась супругой и помощницей злого Ленина. Нам объясняют так: «молодой русской дворянке Надежде Константиновне Крупской» смолоду, значат, «приходилось вариться в масон-ском котле». Осторожное слово «приходилось» означает в данном случае, что вроде бы принудили к тому «русскую дворянку». Кто же? Новый биограф Крупской даёт ответ краткий и не очень определённый. Не раз упоминается в книге некий «Масонский Орден», его агенты и резиденты. Допустим. О масонах у нас теперь публикуют не только старые сплетни, но и новейшие серьёзные исследования, так что тема открыта для об-суждения. В какой же из масонских лож оказалась бедная Крупская? Не уточняется, ни имён, ни дат, ни иных сведений не приведено. Что ж, жанр литературы позволяет подобное, и не нам, читателям, «управлять пес-нопевца душой, он высшую силу признал за собой»… Отметим лишь для полноты картины, что не имеется никаких данных о членстве Крупской в масонских ложах.
Е.Чудинова хорошо знает жизнь современной Франции, ценит французскую культуру и традиционную като-лическую церковь. Она полна горячим сочувствием к коренным гражданам страны, описывает дикие бунты эмигрантской молодёжи, главу «Десятые сутки пылает столица» (о Париже) нельзя читать без душевного волнения. Много страниц посвящено взаимоотношениям христианства и представителей мусульманского мира в нынешней Западной Европе. Известно, что отношения эти напряжённые, вызывающие порой острые столкновения. Писательница целиком стоит на стороне христиан-католиков. Это её гражданское право, но некоторая размашистость суждений и оценок толкают нас, читателей, к необходимой осмотрительности. В нынешней России отношения православного большинства населения с мусульманским меньшинством пока, слава Богу, довольно благополучные, хотя тёмные силы мира пытаются навредить обеим сторонам. Автору боевой и горячей книги также следовало бы проявлять сдержанность при переносе данной темы на нашу поч-ву.
Попытки размыва и разложения традиционного католицизма на Западе Е.Чудинова хорошо знает и пишет с пониманием и сочувствием. Она высказывает надежду, что европейский католицизм воспрянет духом и отра-зит наваждение протестантов, благословляющих именем Спасителя «супружества» половых извращенцев. Однако и здесь автор, как ей присуще, проявляет размашистость оценок. Например, II Ватиканского собора шестидесятых годов минувшего столетия.
Зато поистине великолепны суждения Е.Чудиновой о потоке современного детектива и псевдоисторичес-ких поделок, которые подобно грязевому вулкану заливают нескончаемым потоком несчастного русского чи-тателя. Печатные изделия Д.Донцовой и Б.Акунина она не считает возможным отнести к жанру литературы, даже самой хилой, а к некоему недавно возникшему «словопомолу», изготовляемому по дешёвке в «слово-мельницах».
Ну, что ж, если Акуниным-Донцовым-Ерофеевым дозволено пользоваться безграничной «свободой слова», поносить безнаказанно «эту страну» и её народ и притом восхищаться некоторыми обстоятельствами своих любимых героинь, то почему писатели русские не вправе столь же свободно судить и рядить о чём душе угод-но, не ограничивая себя в гиперболах и фантазиях? Демократия для всех, а нам как раз внушают сейчас о вреде «двойных стандартов».
Вот О.Грейгъ отправляет Крупскую учиться в американском университете. Никогда не пересекала эта рус-ская дворянка Атлантический океан, ни в Северной, ни в Южной Америке не бывала. Но разве мы имеем пра-во ограничивать авторскую свободу творчества? Да это попахивает культом личности, тридцать седьмым го-дом. Нет уж, оставьте.
Итак, в начале XXI столетия наши читатели узнали, что супругу Ленина пестовал Масонский Орден, что Ге-ракл был русским, а на II Ватиканском соборе свистал шабаш. Кто возьмётся опровергнуть?
А Геракл, пожалуй, и вправду был русаком. Постоянно вот носил с собой увесистую дубину. «Эй, дубинушка, ухнем!»Сергей СЕМАНОВ