СЕТЕВЫЕ ЗНАМЕНИТОСТИ МЕЧТАЮТ О ЖУРНАЛАХ

№ 2008 / 48, 23.02.2015

– В этом году вы участвовали во Франкфуртской книжной ярмарке. С чем, если не секрет?
– На книжную выставку во Франкфурт мы ездили с директором издательства «Анаграмма» Натальей Смирновой. «Анаграмма» – молодое, быстро развивающееся издательство, которое специализируется на выпуске документальной литературы, нонфкшн. Цель поездки была найти что-то интересное для перевода на русский язык и предложить агентам свои книжные серии и проекты. Частично эта задача была выполнена, но я не буду вдаваться в подробности переговоров с агентами. А вот свои впечатления от увиденного могу передать, тем более что последний раз я был во Франкфурте давно, чуть не десять лет назад, когда издавал журнал «Соло» и считался «независимым издателем». Тогда, в девяностые, интерес к России там был несравнимо большим, чем теперь. А сейчас поразило малое количество российских стендов и затишье вокруг них. Книга Людмилы Сараскиной о Солженицыне, которая презентовалась в один из дней, собрала совсем небольшое число слушателей, их было гораздо больше, допустим, на выступлении молодой певицы из Сербии на соседнем стенде, которое состоялось днём позже. Не много народу пришло и на презентацию книги Андрея Битова «Преподаватель симметрии», а вот когда появился Горбачёв со своей новой книгой, выпущенной издательством «Время», то от желающих получить автограф немецких читателей просто не было отбоя. Художественная литература пользуется гораздо меньшим спросом, чем нонфикшн, как я понял. Посетители выставки берут со стендов и начинают разглядывать именно книги «функциональные», полезные. Увы, это так.
Я захватил с собой два первых выпуска нашего литинститутского альманаха «Тверской бульвар, 25», чтобы, так сказать, протестировать интерес к нему в международном масштабе. В итоге им заинтересовались только некоторые бывшие соотечественники, ставшие теперь подданными Великой Германии. Так было с одной фрау, которая обратила на него взгляд. Я тут же заговорил с ней по-английски, начал расхваливать своё издание и молодых авторов, которые там напечатаны. Она в ответ сказала: да я по-русски говорю, мол, не парьтесь. Я стал нахваливать «ТБ» уже по-русски: хороший журнал, молодые писатели из Литинститута. Она: а я знаю Романа Сенчина, мы с ним только что виделись в Минусинске, я оттуда родом, как и он. Я удивился. Она стала рассказывать, что сама она живёт здесь, во Франкфурте (муж немец), что у них в квартире огромное количество книг на русском, что девать их уже некуда, а выбросить жалко. Тем не менее «ТБ» она взяла с собой. А что самое интересное в этой истории: через пару дней, вернувшись в Москву, я встретил Сенчина на Цветном бульваре и рассказал ему об этой женщине.
– Приятные для меня совпадения. Спасибо… Александр Александрович, «Тверской бульвар, 25», в котором вы сейчас шеф-редактор, издаётся уже многие десятилетия. Но с огромными перерывами, и то как сборник, то как альманах, газета. Нужен ли вообще Литературному институту свой печатный орган?
– Мне казалось весьма странным, что у Литинститута нет своего издания. Это ведь не станкоинструментальный техникум, где впрочем, возможно, и имеется свой печатный орган. Учебное заведение, где все пишут и где учатся писать, просто обязано иметь журнал, альманах. Тут любой формат возможен. Да, когда-то «Тверской бульвар, 25» был поэтическим сборником, был даже газетой. Но мы его переформатировали. Теперь это альманах, в котором присутствуют все литературные жанры. Удивила реакция на первый выпуск одного рецензента – вот, мол, раньше там замечательных поэтов печатали, даже Башлачёва, а теперь что? Ну, давайте тогда снова Башлачёва напечатаем, а потом опять его же, и что будет? (И потом совершенно неизвестно пока: кому Канары при жизни, а кому памятник после смерти, как говорил один человек). Нет, альманах нужен в первую очередь для тех, кто сегодня в Литинституте учится. Он не только даёт шанс дебютировать в печати, но и узнать, как делается периодическое издание, как составляется номер, как редактируется, знакомит с работой корректора, дизайн тоже делается своими руками. Для тех студентов, кто делает очередной номер, это – отличная практика. Во всяком случае, тому составу редакции, который у нас сложился, было не скучно этим всем заниматься. При этом «ТБ, 25» получился совсем не похожим на «толстый журнал», каким все привыкли его видеть. И это, я считаю, заслуга редакции.
– Я знаю, что с выходом второго номера «Тверского бульвара» возникли сложности. Какого рода?
– Сложность корпоративного издания состоит в том, что это дело общее, коллективное. Это орган всего института, а не только тех, кто значится в составе редакции. Поэтому руководство тоже обязано знать, что мы там собираемся печатать. И тогда возникает парадоксальная ситуация: специалист по древнерусской литературе вынужден по долгу своей службы оценивать литературу современную, молодую поэзию и прозу, у которых, понятное дело, совсем иная парадигма, чем, допустим, у жития или апокрифа. Вот этот бедный «специалист» и мучается, не зная, что делать: подписывать или не подписывать в печать произведения студентов, которых он сам же и учит. Пишут-то они о своём и по-своему, а не так, как хотелось бы ему. На эти «боренья» уходит куча времени. Номер в печать не движется. Делаются поправки и сокращения, потом ещё поправки и сокращения. В общем, до боли знакомая песня. Так у нас было со вторым выпуском «ТБ», где были поначалу затронуты наиболее острые и актуальные для студентов темы. Надеюсь, в будущем будет легче. Как говорил Достоевский, человек, подлец, ко всему привыкает. Привыкнем, наверное, и мы.
– Как вы оцениваете состояние литературной критики сегодня? Чем можете объяснить появление целой группы активной молодёжи в этом жанре, которому ещё лет семь назад пророчили гибель?
– Для меня и те, кто предсказывал критике гибель, и те, кто говорит о её расцвете, одинаково далеки от реальности. Разве может какой-то литературный жанр взять да и умереть? Может быть, просто нет достаточно ярких его представителей? Насчёт расцвета критики, а также прозы, поэзии у меня всё-таки тоже есть сомнения. Конечно, когда сидишь вечерком в «Пирогах на Никольской» или в «Жести», и впрямь может показаться, что у нас расцвет всего, чего только можно. Причём степень расцвета прямо зависит от степени выпитого. Но, если смотреть на вещи трезво, так ли уж сильно влияет сегодня хорошая литература и в частности критика на общественное сознание? Похоже, что нет. Да, мир изменился. Да, мы живём теперь в эпоху визуальных практик – все смотрят телевизор, кино, сидят в интернете, и даже набиваются «полные залы» на поэтические вечера. Но ведь и книг люди не стали читать меньше. Просто стали читать совсем другие книги. Не критики теперь определяют и направляют читательский интерес, а книжный рынок и его эксперты. Не Пустовая, Ганиева и Ко, а «эксперты» из глянца и таблоидов. Они-то и являются, по сути, властителями читательских умов. Чем тоньше и умнее критик, тем меньше шансов у него быть услышанным большой аудиторией.
– Уже несколько лет идут споры о сетературе. Многие видят в ней угрозу литературе традиционной, снижение планки. А как вы относитесь к сетературе?
– Сетература никак и никому не мешает. Человек, который что-то пишет – а таких в нашей стране всё-таки много, и это в целом не самые плохие люди – рано или поздно должен обмениваться информацией с себе подобными. И он ею обменивается на соответствующих сайтах. Я плохо знаю сетевую литературу, но я убеждён, что лучшее оттуда всё равно добирается до бумажного издания. Так было когда-то с Кириллом Воробьёвым (я печатал его в альманахе «Соло»), получившим потом известность как Боян Ширянов. А из студентов моего семинара сетевой знаменитостью стал Ашот Аршакян, но и он плавно перетёк в бумажные издания, и сейчас у него готовится к выходу книга. Многие студенты обитают в интернете, но все при этом мечтают попасть на страницы журналов, издать книгу, получить премию. И это хорошо.
– Я как раз хотел спросить вас насчёт студентов… Александр Александрович, вы довольно давно ведёте семинар в Литературном институте. Кого из своих учеников можете выделить?
– Ашота Аршакяна я назвал. Олег Зоберн, тоже студент моего семинара, и премию «Дебют» получил, и книгу издал «Тихий Иерихон», и во всех почти толстых журналах успел напечататься за время учёбы. Заявили уже о себе как писатели и Владимир Демичев, и Евгений Пепеляев, но я не хотел бы кого-то особенно выделять. За шесть лет работы с этим семинаром я ко всем прикипел душой и надеюсь, что у всех литературная судьба сложится удачно. Плюс ещё многие студенты из других семинаров ходили к нам на занятия, и к ним я тоже привязался, и до сих пор общаемся.
– В Литинститут в последнее время идут в основном сразу после школы. Я знаю, что многие мастера этим недовольны, предлагают как-то ограничить наплыв недавних школьников. А как вы считаете, играет ли возраст студента Литинститута существенную роль?
– Я думаю, что поступление сразу после школы в наш институт никому не заказано, и ограничивать поток «школьников» неразумно. А вдруг именно среди них окажется выдающийся талант? Кроме того, у нас очень сильные мастера перевода, а для будущих переводчиков чем раньше начнёшь профессионализироваться, тем лучше. Да вообще становление таланта процесс глубоко индивидуальный. И предсказать тут ничего заранее невозможно. Главное, что способных ребят, приезжающих каждый год поступать в Литературный институт со всей России, меньше не становится. Беседу вёл Роман СЕНЧИН