МЫ ПРИШЛИ С ДЕРЖАВНЫМ ДЕЛОМ

№ 2015 / 9, 23.02.2015

 Михаила Чванова, подобно Ивану Аксакову, можно назвать «старателем». Всякое дело, за которое берётся этот человек, будь то ежегодный Международный Аксаковский праздник, создание Мемориального дома музея С.Т. Аксакова в Уфе и Аксаковского историко-культурного центра «Надеждино» (в который входят восстановленный из руин храм во имя покровителя всех славян вмч. Дм. Солунского, музей семьи Аксаковых, вставший на пепелище Аксаковской усадьбы, школа народных ремёсел, памятник С.Т. Аксакову работы народного художника Республики Беларусь Ивана Миско), поиск Табынской иконы Божьей Матери – это всегда «старание» на благо Отечества, во имя созидания и укрепления его.

 Михаил ЧВАНОВ

– Михаил Андреевич, вы не раз выступали инициатором проектов, в которых великий род Аксаковых объединял людей и регионы. А насколько мы сегодня в принципе готовы объединиться через Аксаковых?

– Думаю, здесь лучше всего приводить конкретные примеры. У меня давно была идея духовно объединить аксаковские места, хотя бы Приуралья и Поволжья. Я всячески пытался её воплотить: обращался к прежним главам регионов, но мои письма, скорее всего, до них даже не доходили. И вдруг один из попечителей Аксаковского фонда В.В. Аброщенко мне предложил оригинальный ход: проложить маршрут по аксаковским местам на снегоходах. Тогда я попросил сотрудниц Мемориального дома музея С.Т. Аксакова в Уфе Т.Е. Петрову и Г.Н. Кузину написать небольшой путеводитель по маршруту, этак страниц в пятнадцать, но они так серьёзно подошли к делу, что в результате всё вылилось в книгу «Золотое кольцо Аксаковского Поволжья» объёмом в триста страниц, по которой получил название и сам проект.

Перед выездом я послал по маршруту информационное письмо о нашей экспедиции. Нам не нужно было никакой финансовой помощи, только какие-нибудь нехитрые условия для ночлега. Я же в это время лежал в больнице, и вдруг мне стали звонить министр культуры и внешних связей Оренбургской области, зам. главы законодательного собрания, помощник губернатора, спрашивая, буду ли я сам на маршруте, потому что проектом заинтересовался губернатор Юрий Берг. Тогда мне пришлось буквально сбежать из больницы и присоединиться к группе.

Когда мы по намеченному маршруту, пройдя Башкирию, подошли к границе Оренбургской области, меня поразило, что никто из пограничного башкирского села нам не мог дальше объяснить дорогу. То есть два региона, которые всегда были неразрывно связаны географически, исторически, экономически, ныне оказались удивительно разобщены. Пришлось двигаться исключительно по картам и приборам.

– И такую разобщённость регионов и растерянность людей вы ощущали на протяжении всей «экспедиции»?

– К счастью, нет. По мере продвижения, мы увидели, что, несмотря на разруху и запустение в некоторых сёлах и деревнях, нас везде встречают как дорогих гостей. Село постепенно поднимается, и ему, кроме экономической, нужна духовная поддержка. Стало ясно, насколько людям необходимы подобные объединяющие мероприятия. А когда я представлял своих спутников – в том числе генеральных директоров мощнейших оборонных заводов страны – люди понимали, что мы пришли с державным делом, а не просто решили прокатиться ради веселья и отдыха.

– В своих книгах вы не раз подчёркивали значимость в биографии и творчестве Сергея Тимофеевича Аксакова «мысли семейной». Что, на ваш взгляд, нужно почерпнуть нам сегодня из произведений и жизни Аксакова для возрождения семьи, и шире – человеческого общежительства?

– Да, Аксаков в своих произведениях проповедовал и своей жизнью утверждал традиционную крепкую семью, семейные отношения в народе и между народами, семейные отношения с природой. Смысл великой сказки «Аленький цветочек»: зло, в конечном счёте, оказывается бессильно перед добром. В наше нелёгкое время в это, может быть, трудно поверить, но миллионы людей, как в России, так и за её пределами живут этой верой, иначе, эта сказка давно бы забылась, а назовите человека, который её не знает, порой не зная, что её написал великий русский писатель, добрый дедушка Сергей Тимофеевич Аксаков. Простая и великая идея «Аленького цветочка» – идеология Аксаковского фонда.

Вновь приведу конкретный пример. Была Сочинская олимпиада, по всей стране должны были нести олимпийский факел. Один из попечителей Аксаковского фонда мечтал, чтобы в Уфе в команду факелоносцев включили его сына, школьника. Но все его предложения Олимпийский комитет отвергал: у нас строгий отбор. Но в конце концов он допёк Олимпийский комитет, что его спросили: кроме того, что Вы банкир, может быть, участвуете в каком-нибудь общеполезном общественном деле? Он ответил: что он член Попечительского совета Аксаковского фонда. «А что это такое? Дайте электронный адрес этой организации!». Попечитель позвонил мне: сейчас Вам будет письмо из Олимпийского комитета. Я принял это за розыгрыш. Но через несколько минут на мониторе высветилось письмо: «В пяти-шести предложениях изложите, что такое Аксаковский фонд, и какое отношение он может иметь к Олимпийскому движению». Я ответил, что Аксаковский фонд – это общественная организация, идея её воплощена в сказке «Аленький цветочек», смысл которой в том, что зло можно победить только добром. А Олимпийский огонь можно представить как олицетворённый аленький цветочек. Аксаковский фонд объединяет людей разных национальностей, возрастов, профессий, религиозных конфессий, как в России, так и за рубежом.

Через пять минут пришёл ответ: «Заявка принята, формируйте команду из десяти человек!» Мало того: Олимпийский комитет определил нам старт на площади перед зданием правительства, а финиш – на площади перед зданием Президента Башкирии.

– Согласны ли вы с тем, что подобную идею человеческого единства исповедовал и сын Сергея Тимофеевича – Иван Сергеевич Аксаков, буквально положивший жизнь на сплочение славянских народов?

– Иван Сергеевич Аксаков по-настоящему ещё не прочитан. Кстати, ныне он один из самых издаваемых публицистов XIX века. Это беспредельно глубокая личность, несводимая к одному только славянофильству. Он, действительно, сделал очень многое для независимости славянских народов, но в то же время, например, предостерегал сербов от гордыни, когда те освободились от турок. А ведь по сути дела так и случилось: одни стали строить великую Сербию, другие – великую Хорватию… В своё время правитель Черногории Никола Негош откликнулся на смерть И.С.Аксакова такими словами (а отклики славян на его смерть составили целую книгу): «Да, я узнал о том, что мы понесли тяжёлую потерю великого патриота и этим я ужасно расстроен. Ваша великая родина волей Божию всегда имела и будет иметь таких славных людей, но пусть Небо создаст ещё раз такого же, который только что угас, любя одинаково славян как с берегов Бояны и Марицы, так и с берегов Невы и Москвы-реки. Благодарные сердца югославов будут носить по нему траур, так же как его соотечественники и особенно я, потому что он на самом деле испытывал ко мне дружеское расположение…».

Увы, и в Черногории, и в Сербии ныне почти не помнят И.С. Аксакова, и в этом тоже я вижу причины страшной югославской трагедии. Беда в том, что братья-славяне вспоминают о России, только когда их начинает припекать на сковородке истории, а когда всё спокойно, они – европейцы! а Россия их пытается учить со своим азиатским рылом. Черногория сейчас ввела санкции против России, а в современной Болгарии я не столь давно лично видел лозунги: «Лучше турки, чем русские!» Многовекового османского ига, оказывается, не было, а было, как утверждают школьные учебники, «благоприятное турецкое присутствие». Равноапостольные Кирилл и Мефодий – не великие просветители, а «греческие агенты, внедрённые в болгарское самосознание». Но тем не менее никогда не надо отождествлять народ с его правителями, они приходят и уходят, а народы остаются.

– Но ведь отсутствие славянского единства – это результат не только внутренних противоречий, но и внешних ударов? Почему когда стремятся окончательно расшатать мировой порядок, в первую очередь сталкивают славянские народы? Мы помним Югославию, Катынь, теперь Майдан…

– Это что-то мистическое, уму не поддающееся. Евреи рассеяны по всему миру, но при этом они единый народ. А мы, славяне, без конца дробимся. Сначала мы разбежались на западных, южных и восточных славян, потом начала делиться каждая ветвь. А теперь уже и эти ветви делятся. И некоторые стремятся освободиться от своего славянства, как от заразной болезни. К примеру, на Украине на уровне Академии наук внедряется в народное сознание шизоидная мысль, что украинцы произошли от мифических укров, которые никакого отношения не имеют к славянам и чуть ли ни древнее шумеров. Так у нас скоро каждый хутор будет самостоятельным государством. Я никак не могу этого объяснить.

По большому счёту, Иван Аксаков прав: не надо ни к кому насильно лезть со своей братской любовью, надо строить Россию. Если Россия будет крепкой – все сами к нам придут. Именно из Черногории в 1850 году он писал родным: «Я вообще убедился, что только одно есть действительное средство поднять славянский дух в прочих угнетённых племенах, – это чтобы сама Россия стала Русью: этот один факт, без всякого вмешательства политического, без всякой войны, оживит и направит на путь дух прочих онемеченных, объитальяненных, офранцуженных, отуреченных племён славянских…».

– В одном из очерков вы высказали мысль о том, что евразийство – это не антипод, а своеобразное продолжение, некая новая фаза славянофильства. Сегодня, действительно, многие исповедуют евразийскую идею, но, на мой взгляд, нет единства в том, какими средствами можно достичь этого цивилизационного монолита.

– Это опять же наша общеславянская беда. Если соберутся три русских патриота, возникнет пять партий. Если же соберутся три сербских патриота, возникнет восемь партий. Помните, вроде бы появилась настоящая державная партия «Родина», так скоро её вожди переругались между собой. Поэтому моё евразийство – это Аксаковы. Обрусевший тюркский род. Лицо Сергея Тимофеевича Аксакова совершенно тюркское. А Иван Сергеевич – вовсе полутурок: его бабка – княжна из рода турецких эмиров – прямых потомков пророка Мухаммеда. Но человека более православного, чем он, трудно найти. Как и более православной, крепкой традиционными устоями русской семьи Аксаковых.

Пушкин и Лермонтов со своей иноплеменной кровью для нас ведь не мигранты. Многие славянофилы – например, Самарин – были татарами. Это новая кровь, одухотворённая русской идеей. Кстати, почти все евразийцы сформировались в изгнании, когда осознали, что утратили.

Признаюсь, я скептически отношусь ко всякого рода русским организациям, радеющим за чистоту крови, за создание чисто русского национального государства. Для меня русский – не понятие крови, а отношение к России. Для меня русский тот – кто любит Россию. Я принципиально не стал вносить в название Аксаковского фонда слово «русский». Показательно, что среди членов Попечительского совета у нас больше татар и башкир, которые, оставаясь татарами и башкирами, по свои убеждениям более русские, чем многие русские по крови министры в российском правительстве.

– Не только историко-географическому, но и духовному единству нашего народа во многом послужила Табынская икона Божьей Матери, поиску которой вы отдали много сил. Получилось ли продвинуться в этом деле за последнее время?

– Мне трудно самому себе объяснить, почему я занимаюсь этими поисками, почему эта икона стала главной в моей жизни. В моей родной деревне Михайловка митрополит Никон (тогда ещё епископ) неожиданно для меня освятил построенную в 90-е годы прошлого века небольшую церквушку, в чём было моё скромное участие, в честь Табынской иконы Божий Матери. Я спросил его: почему, ведь испокон века престольным праздником был Михайлов день, по нему и была названа деревня? И вдруг он мне ответил: «Может, потому, чтобы ты искал её». Это было последней каплей. К сожалению, мои успехи, а я должен сказать, и старания, очень скромны. Может, всему своё время и она не может вернуться, так как в полной разрухе храм, из которого она ушла в изгнание. В 2010 году кардиохирурги вытащили меня с того света. Когда я на операционном столе уже терял сознание, передо мной вдруг появилась Табынская икона. И я услышал голос не голос, но: «У тебя будет всё хорошо!» Может, я это придумал, но всё было настолько явственно, что я сразу ощутил умиротворение.

– Михаил Андреевич, вам в пору романтической молодости приходилось быть первопроходцем крупнейших пещер Урала, заглядывать в кратеры вулканов, искать пропавшие полярные экспедиции, покорять различные вершины? А ведь вся русская история – это тоже постоянное покорение вершин. Какую вершину предстоит покорить России сегодня?

– В последние годы мы хоть и не роскошествовали, но всё-таки привыкли жить в некотором благополучии. А теперь в связи с санкциями, Новороссией, Крымом нам в чём-то придётся поприжаться, затянуть пояса. И если мы хоть сколько-нибудь православная страна, надо быть к этому готовыми.

Думаю, самая главная наша высота, цель, сверхзадача – опять, по Ивану Аксакову, чтобы Россия стала Россией. Не ООО «Российская Федерация», а именно РОССИЕЙ, в которой, как и прежде, было бы уютно всем населяющим её народам.

 

Беседовал Михаил КИЛЬДЯШОВ