Столица мировой музыки
№ 2009 / 19, 23.02.2015
Если выстраивать пирамиду высших достижений мировой музыки, то большинство специалистов на самую вершину поместят, верно, немца Баха.
 |
Если выстраивать пирамиду высших достижений мировой музыки, то большинство специалистов на самую вершину поместят, верно, немца Баха.
Зато сразу под ним окажутся сразу трое великих венцев – Моцарт, Бетховен и Шуберт. Правда, немец Бетховен добровольно переместился сюда (притянуло, как магнитом!) с берегов Рейна, и, видимо поэтому, известнейший французский эссеист-искусствовед Марсель Брион исключил его из названия своей книги – «Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта». Хотя он в ней, конечно, присутствует. Как и наш дипломат граф Разумовский, известнейший меценат культурной Вены и, прежде всего, этой великой троицы. Квартеты Бетховена, посвящённые Разумовскому, до сих пор, может быть, наиболее выдающееся создание этого струнного жанра. А самое большое, возможно, культурное упущение петербургского двора состоит в том, что он не внял уговорам своего венского посланника приискать в Северной столице хотя бы какое-нибудь скромное местечко капельмейстера для «высокоодарённого музыканта» Моцарта.
Такая тема напрашивалась в этой популярной издательской серии сама собой. В мире нет города с таким количеством гениальных композиторов (сравнить можно только с Флоренцией или Амстердамом по части изобразительных искусств). А ведь прежде великой троицы были ещё Глюк и Гайдн, а после них – Брукнер, Малер, Шёнберг, Веберн, Берг. Да ещё многочисленное, как утиный выводок, семейство под общей «страусиной» фамилией Штраус…
Похоже, что в музыке Брион всё же не так понаторел, как в живописи. Вникать в нюансы внутреннего развития величайшего или загадочнейшего из искусств – не его дело. Зато он мастер того, в чём давно преуспел, – в изображении эпохи. Не всякий исторический романист способен с такой наглядностью передать её скрытые пружины и через край бьющие внешние импульсы. Герой этой эпохи – конечно, Наполеон, и это имя постоянно мелькает на её страницах. Ведь он и тут, под Веной, повоевал, одержал свои блистательные победы (битва при Ваграме – важная веха в его послужном списке). Здесь под гром пушек не раз прогарцевали его гусары, сюда он «посадил» на правление и кормление своего маршала Бертье, который вынужден был – благодарение русским! – уступить город и страну не менее злокозненному, зато местному князю Меттерниху.
Если сама музыка вытекает из подобных исторических событий в нашем восприятии не всегда, то повседневная жизнь и бытовое обитание творцов этой музыки, детей эпохи, определялись ими всецело. Так что автор вполне исправно и как всегда прилежно держится своей темы. И делает это с большим писательским обаянием, во многом объясняющим, почему в последнее время такие «научно-популярные» сочинения оказываются у публики в заметном фаворе по сравнению со всякой выдуманностью и надуманностью псевдохудожеств на историческую тему. Нужен сверхгений, как наши Толстые, чтобы образность превзошла документ. Видимо, за прошедшие века сама предметность истории накопила такой могучий эстетический потенциал, что умело и точно поданный документ заговорил с эффектом былой эпической поэмы.
Ещё одна книга азартного в неустанном письме своём Бриона (соперничающего в многострельности и с самим Моруа) – ещё одно тому подтверждение. Кто только не клянётся у нас Моцартом, сравнивая с ним и Пушкина, у кого только из интеллигентов недавнего прошлого, по уверениям Андрея Битова («Пушкинский дом»), не слетала с губ шубертова «Розамунда»! Если не вымерли окончательно в нашей придавленной бизнесом стране эти культурные мастодонты, то живой интерес к этой книге обеспечен не менее, чем всеми возлюбленная ныне валюта.
Марсель Брион. Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта. – М.: Молодая гвардия, 2009
Юрий АРХИПОВ
Добавить комментарий