Ностальгия

№ 2009 / 20, 23.02.2015

Муса Гали… Муса-ага… Как близко мне это имя, как ласкает оно мне слух, сердце, душу, воображение, вызывает в мыслях тёплый и высокий отклик. Я познакомился с ним зимой 1976 года в Малеевке.

Воспоминания о поэте, любившем Малеевку

Муса Гали… Муса-ага… Как близко мне это имя, как ласкает оно мне слух, сердце, душу, воображение, вызывает в мыслях тёплый и высокий отклик. Я познакомился с ним зимой 1976 года в Малеевке. Туда я приехал впервые, и мало кого знал и даже не предполагал, что Малеевка тоже станет моим любимым местом, и когда-то и меня будут называть – старым малеевцем. Есть ещё такое, к сожалению, быстро убывающее братство. Когда я впервые появился в роскошной столовой Малеевки, где в ту пору справа на входе ещё высился громоздкий дубовый буфет с богатейшим ассортиментом, она уже наполнялась писателями, и мне нужно было выбрать себе место. Почти за каждым столом обедали люди, чьи имена, книги, портреты мне были знакомы. Напротив буфета располагался стол № 1, который десятки лет подряд занимал поэт Сергей Островой, а рядом с ним сидели Мустай Карим с товарищем и супруга Сергея Острового – известная виолончелистка. Конечно, я узнал Мустая-ага сразу, в ту пору вступающие в литературу хорошо знали своих предшественников, их творчество. Человек, рядом с Мустаем Каримом и Сергеем Островым, сразу бросался в глаза своей импозантностью, благородством. Высокий, прямой, совершенно седой, густой ёжик седых волос укладывался сам по себе в оригинальную причёску, которая была ему удивительно к лицу. Бледное аристократическое лицо с крупными выразительными глазами чётко выдавало в нём – поэта. Внешность обманчива и не может давать никаких гарантий, но я не ошибся, Муса Гали оказался замечательным поэтом. Наши взгляды на какую-то секунду пересеклись, и я уважительно поздоровался.

Свой первый стол в Малеевке я запомнил на всю жизнь. За ним сидели тоже одни поэты: Сергей Поликарпов, Лариса Васильева и Павло Мовчан из Киева, подающий большие надежды поэт, но уже тогда, в 1976 году, сильно озабоченный политикой и независимостью Украины. Уже 20 лет он – депутат Верховной Рады, один из видных деятелей новой Украины. Тогда мы не предполагали, что политика так отдалит наши страны. Но хорошо помню, какие яростные, опасные политические споры возникали между Сергеем Поликарповым и Павло Молчаном, я о них вспоминаю даже сегодня, через 30 лет, когда вижу передачу В.Соловьёва «К барьеру». Как, оказывается, давно тлеет националистический уголёк на Украине. Но оставим наш стол и вернёмся к дорогому Мусе Гали.

Мустай КАРИМ

Дома творчества – уникальное место, где встречались, отдыхали, работали, знакомились писатели огромной страны. Сегодня мы знаем – нигде в мире подобных заведений не было и вряд ли теперь когда-нибудь будут. Есть даже статистика: каждая вторая или третья советская книга, а выходили тогда миллионы книг, написана в Малеевке, Переделкине, Комарове, Ялте, Пицунде, Коктебеле, Дуболтах, Гаграх, Дурмене-Ташкент. Обычно с утра большинство писателей работали, часов с двенадцати катались на лыжах, потом обед, обязательные послеобеденные и после ужина прогулки вокруг дома или до деревни Глухово. У каждого был свой маршрут. У Мустая Карима и Мусы Гали маршрут долгие годы был особенный, ударный, он составлял почти десять километров и занимал два-три часа. Не помню, чтобы кто-то пытался повторить этот путь. Они выходили сразу после обеда, в любую погоду, делали большой круг. Вначале вдоль реки, потом через Дом кино в Рузе, где в баре иногда выпивали по чашке кофе, и возвращались через густой лес у дальних коттеджей. В первый раз я жил в самом дальнем коттедже № 10 и часов в пять вечера видел в окно, как они, словно былинные богатыри, выходили из леса. Если был мороз, а тогда он был всегда,– покрытые инеем, с подвязанными на подбородке шапками. Так продолжалось много лет, они никогда не изменяли своей привычке. Однажды я напросился с ними в компанию, прогулка далась мне с трудом, только отдых в баре киношников мне понравился. Главное, я не мог тратить три послеобеденных часа, мне нужно было работать, писать. Иногда они вдвоём до обеда выходили на лыжах, и я встречал их очень далеко в лесу, на лыжах они катались почти до семидесяти лет. Через две недели меня перевели в главный корпус, и я уже трижды на дню встречался с ними в коридоре, у газетного киоска и, конечно, в столовой. Надо особо отметить, что перед ужином или перед кино в просторном холле с бюстом Серафимовича или прекрасном зимнем саду-галерее, связывавшем два корпуса, собирались писатели. Собирались кучками, группами, все писатели из восточных республик и Кавказа всегда окружали Мустая Карима, к ним присоединялся и я.

Однажды, незадолго до ужина, у меня раздался стук в дверь, на пороге стоял улыбающийся Муса Гали. В руках у него была моя первая тощая книжка «Полустанок Самсона», которую я подарил библиотеке, существовала традиция дарить Малеевке свои книги.

– Решил с тобой ближе познакомиться, рад, что тебя волнует татарская тема, – сказал он, улыбаясь.

В этот вечер мы прервались только на ужин. С той зимней беседы в Малеевке можно вести отсчёт нашей дружбы до самой его смерти. Я бывал у него дома в Уфе, встречались мы и летом с ним в Пицунде и Ялте. Надо отметить, что Муса Гали, несмотря на болезни, был активнейший человек. Он даже совершил на теплоходе почти кругосветное путешествие, побывал во всех европейских портах и столицах. Из путешествия он привёз не только впечатления, а огромный цикл стихотворений, сложившийся в отдельную книгу. У него был зоркий глаз, незамутнённая душа, он остро чувствовал прекрасное, у него был тонкий вкус. После того вечера он представил меня Мустаю Кариму. И с зимы 1976 года по 1991 год только в Малеевке, а с 1991 по 1998 год в Переделкине, я был с ними каждый год рядом – 25 лет близкого общения с этими прекрасными людьми. С 1980 года я оставил работу в строительстве и ушёл на «вольные хлеба», и в домах творчества бывал уже по два срока, как и они. Мы сидели за общим столом три раза в день, а вечером чаще всего собирались у меня. Мне нравилось ухаживать за ними, принимать их. Конечно, в наш круг часто попадали и другие писатели, особенно друзья Мустая Карима. Какие интересные разговоры были на этих посиделках, какие забытые в литературе имена воскрешались, какие стихи читались, какие истории рассказывались! Разумеется, мы частенько выпивали, а тут и песня могла зазвучать. Мустай Карим вдруг говорил: «Муса, дорогой, спой что-нибудь» – и Муса никогда не отказывался. Пел он задушевно, имел голос, знал множество татарских, башкирских, украинских песен. Мустай Карим и Муса Гали – оба фронтовики, и многие вечера неожиданно оказывались воспоминанием о войне.

Муса ГАЛИ

Муса-ага неполных восемнадцати лет был призван на фронт, с первых дней на передовой. Необученному, худенькому деревенскому мальчику вручили тяжёлое противотанковое ружьё, с которым он прошёл всю войну от начала до Победы. Он говорил – я знаю, у меня левое плечо от тяжести оружия деформировалось, оно заметно ниже правого, и время от времени ноет ночами напролёт. В той, уже почти забытой войне было пять-семь грандиозных сражений, они все у нас на слуху. В их число входит и форсирование Днепра, обязательно надо добавить – его высокого берега. Немцы в 1943 году так его укрепили, что были уверены – Днепр форсировать невозможно, вся река, противоположный берег лежали внизу у них перед глазами, пристрелян был каждый квадрат, весь высокий берег – в бетоне, одни дзоты. Муса-ага форсировал Днепр на каком-то утлом плотике всё с тем же противотанковым ружьём, потеря которого неумолимо грозила расстрелом. Сколько полегло там его однополчан – не сосчитать, сотни, тысячи потонули, других разнесло в клочья от прямого попадания, вся река была красная от крови. Осталось от его огромной бригады несколько человек. Раненый, контуженый, Муса Гали, не выпустивший своё противотанковое ружьё, с которым он сросся и спал в обнимку, одолел-таки неприступный берег. Наверное, с тех пор он полюбил Украину, Днепр. Как хорошо, что он не знает про нынешние отношения с Украиной.

Мусу Гали нельзя представить без Мустая Карима рядом или наоборот, кому как удобнее, они были неразлучны, как братья. Они очень дополняли друг друга, понимали без слов, по взгляду, по жесту.

В начале рассказа я попытался дать портрет Мусы Гали – как выглядел он внешне, для подтверждения моих слов о неординарности его облика приведу пример из 1977 года. Однажды мы втроём возвращались с обеда через летний сад к себе в комнаты, нас догоняет известный детский писатель и не менее известный художник Юрий Коваль, он обращается к Мустаю-ага:

– Дорогой, пожалуйста, познакомь со своим другом, хочу написать его портрет, очень благородная, высокой духовности у него внешность, давно искал такую натуру.

Мустай-ага ответил что-то шутя, а настойчивый Коваль увёл Мусу тут же к себе. Портрет получился, Коваль был человек известный, думаю, что этот портрет нашего друга Мусы Гали находится где-то в музее.

Хочется вспомнить какие-то детали из его жизни – Муса-ага имел прекрасный почерк, что редко бывает у пишущих людей. Он каллиграфически переписывал свои стихи. Жаль, в наше время не было таких роскошных книг для записи, в коже, с мелованной бумагой, какой красивый архив сложился бы! Раз или два мне удалось подарить ему красивые записные книги для стихов, одну из них с его записями я видел. Сегодня я рад, что сделал такой скромный подарок, ради красоты он специально переписал туда старые стихи.

Я состоял в долгой переписке с Мустаем Каримом и Мусой Гали, сейчас эти письма хранятся в моём государственном музее у меня на родине в Мартуке, в Казахстане. Мы согласовывали в письмах наши встречи в Домах творчества, в Москве, в Уфе, у меня в Ташкенте, в Казани. К великой радости, сохранилось много совместных фотографий. Моя часть фотографий, оформленная в альбомах, представлена в моём музее – пришла и моя пора подводить итоги. На всякий случай, пусть знают потомки, что даже в Казахстане, в далёком Мартуке, есть материалы о двух выдающихся башкирских поэтах-фронтовиках.

В 1990 году, после покушения в Ташкенте, я был вынужден эмигрировать в Росиию. С 1990 по 1998 год я прожил с семьёй в Доме творчества в Переделкине в комнате № 106. Все эти восемь лет мы встречались уже в Переделкине, потому что Малеевку быстро продали, и её уже больше нет. В Переделкине мы с женой Ириной всегда принимали Мустая Карима вместе с Мусой, они приезжали туда до последнего – пока могли, пока эти дома ещё сохраняли своё лицо. В эти годы к ним в компанию я приглашал Амирхана Еники, и наши разговоры наполнялись новыми событиями, фактами, судьбами, новыми красками. Мои знания о татарской и башкирской литературе, полученные из этих разговоров-бесед, равны институтскому курсу месте с аспирантурой.

В 1998 году мы купили в Москве квартиру, но, к сожалению, ни Мустай-ага, ни Муса-ага так её и не увидели, хотя они очень переживали, когда мы были «бездомными». Радовало их одно, что я стал чаще печататься в Казани, что у меня вышло несколько книг на татарском языке. Радовал их мой пятимиллионный тираж книг на русском языке, пять изданий собраний сочинений. Они верили в меня с первых шагов, и я счастлив, что оправдал надежды таких дорогих моему сердцу людей. В Казани есть немало моих недоброжелателей среди писателей, они злословят про меня – да он 25 лет таскал чемоданы Мустаю Кариму и Мусе Гали. Неверно говорят. Мустая Карима и старая советская власть, и новая власть Башкортыстана уважала, ценила всегда – его встречала машина у трапа самолёта и отвозила куда надо. А Муса Гали всегда был рядом. Я горд дружбой и вниманием таких людей, и как мог, старался помочь им, хотел быть чем-то полезным. Общение с ними было для меня праздником души. Сегодня мне самому 68, если бы они были живы, я бы снова с большим уважением и радостью ухаживал бы за ними, заваривал бы чай, выстуживал бы водку, накрывал столы. Мало кому выпало счастье быть с ними рядом на протяжении 25 лет.

Я всегда вёл дневники и когда-нибудь издам свои воспоминания, там будет многое о Мустае Кариме и его брате Мусе Гали.

И последнее, у кого есть случайные фотографии, интересные эпизоды о жизни этих людей, о Малеевке и Переделкине, пришлите мне по адресу: 107207 Москва, ул. Алтайская, 4-423 или по e-mail: mraul61@hotmail.com

Рауль МИР-ХАЙДАРОВ