Фикшн или фикция
№ 2009 / 25, 23.02.2015
– Какая ситуация сегодня в литературе и в жизни?
Юрий Аракчеев: Коммерческую литературу, ну попсу, и жизнь, как льдины во время ледохода, разносит течением в разные стороны. Ведь в литературе сейчас сплошная получается ложь.
Известную супружескую пару своими вопросами донимает критик Руслана Ляшева
 |
– Какая ситуация сегодня в литературе и в жизни?
Юрий Аракчеев: Коммерческую литературу, ну попсу, и жизнь, как льдины во время ледохода, разносит течением в разные стороны. Ведь в литературе сейчас сплошная получается ложь. Некоторые прозаики оправдываются: мол, искусство и жизнь – разные вещи. Считаю такое утверждение антижизненным и античеловечным.
– Может быть, этим прозаикам не хватает реальных впечатлений о событиях жизни и они стряпают попсу?
Ольга Валеева: Интересная мысль, что убогим выдумщикам не хватает жизненных впечатлений. Я знаю все книги и рукописи Юрия. Он для того, чтобы было о чём писать, свою собственную жизнь сделал интересной: путешествовал, изучал мир и людей, был исследователем страны и природы. В результате появлялись его книги. Документализм (нон-фикшн), говорите, в моде. У него с первых рассказов была тяга к документализму. У тех, кто пренебрегает реальностью, считая простых людей не стоящими внимания, фикшн граничит с банальной фикцией. Тем более с фантастикой у них слабовато.
Ю.А.: Первый рассказ был напечатан у меня в «Новом мире» – «Подкидыш», о рабочем на заводе, где я тогда работал, отладившем забракованный мотор. Сборщик отнёсся к мотору по-отцовски, как к живому существу, к подкидышу. Он его «вылечил» и поставил на ноги, мотор заработал. Искусство помогает понять жизнь, если, конечно, не врать. Книги – это же учебники жизни. Чем сложнее жизнь, допустим сейчас, тем нужнее такие – честные и талантливые – книги людям.
– Да, жизнь нынче трудная и сложная, но из-за непредсказуемости и напряжённости очень интересная. Никакой детектив не сравнится с коллизиями, о которых то и дело сообщают газеты и радио.
Ю.А.: Как пел Высоцкий: «а ну не зевай и на везенье не уповай». У меня тоже жизнь вызывает несравнимо больше любопытства, чем выдумки сочинителей. Сейчас пишут все, кому не лень, но мало тех, кто способен сказать что-то новое и своё. А главное, у них нет искренности; они даже не пытаются разобраться в жизненных хитросплетениях, как, к примеру, тот же Джойс, Толстой или Достоевский. Накручивают сюжет, лишь бы напечатать и «бабки» схватить.
 |
– У Дарьи Донцовой и иже с ней не проза, а винегрет. Под именем женщины порой издательство печатает текст, над которым потрудилась целая группа мужчин-прозаиков. Это удачно спародировал Юрий Поляков в новом романе «Гипсовый трубач».
Ю.А.: Такой «шедевр» – не винегрет даже, но гораздо хуже – читательский наркотик. При всём уважении к Дарье Донцовой, которой творчество помогло преодолеть болезнь, должен сказать, что наркотик огромных тиражей книг раскрученных авторов вреднее химического – опиума или героина. Литературный наркотик опаснее, потому что отучает людей мыслить. Вред от него двойной: пудрит мозги людям и не даёт хода нормальной литературе. Попса всё заполонила на книжном рынке, она крадёт у людей время и саму жизнь, заполняя её нелепицами. Кто-то получает выгоду, «бабки», но обществу от коммерческой литературы только вред.
– Поговорим поконкретнее о документализме. Здесь тоже собака зарыта. Перед беседой мы посмотрели ваши документальные фильмы «Поэма о море», «Декабрь в Коломенском», «Чудеса вокруг» и другие. Это лирические короткометражки о красоте моря, о гармонии старой архитектуры с природой в Коломенском, где купола храмов и зимние кружева на деревьях сливаются с мелодией Вивальди. Ваши короткометражки пробуждают в душе зрителя любовь к красоте, формируют его понятие красоты. Значит, делают человека более совершенным, как и положено искусству. Но сейчас этот принцип эстетики заколебался. Постмодернизм в философии принижает Бытие и тщится найти смысл в категории Небытия, а в искусстве влюбился не в красоту, как поёт Карел Готт о скрипаче, а в безобразное. И хлынули на экран и на страницы книг бранные просторечия, «голубые» персонажи и помойки. Я сожалею, что не смогла побывать на финале Пятого всероссийского конкурса патриотических фильмов, очень бы хотелось увидеть фильм о Л.Рохлине и видеоклипы левых бардов А.Харчикова, Г.Рылеевой, О.Дубовой. Это социальное документальное кино левого движения, здесь красота понимается как справедливость. От Шеллинга идёт в эстетике триада: истина, добро и красота. Так что у «леваков» – классическая установка. Есть документальное кино иной направленности. Фильм Натальи Акуловой о бомжах, обитающих на городской свалке, я не видела, но очень подробный репортаж о нём с диалогами персонажей я слушала 28 или 29 мая на радио «Свобода». Режиссёр сделала, конечно, труднейшее дело, она внедрилась в среду бомжей и показала их «общество» изнутри. Очень интересно! Хотелось бы назвать этот фильм «левым», дескать, в нём критика уродливого российского капитализма, но нельзя, потому что акценты поставлены иначе. Зрителей и радиослушателей «Свободы» приучают, что жизнь на свалке – нормальное, мол, обычное дело. Здесь, дескать, рядом с бывшими зэками встречаются и бывшие профессора, и вообще обычные люди. Так что, мол, не терзайтесь, а привыкайте! Нас тихой сапой приучают к безобразному. Это, увещевает нас «Свобода», обычная структуризация общества: одни – на Канарах, другие – на помойке. Ваши, Юрий, фильмы эстетику помоек опровергают: красота природы и человека – вот норма. Кстати, давно-давно я видела фильм Акиры Куросавы «Под стук трамвайных колёс» о жизни людей на японской помойке, но там представлена драма жизни одного из персонажей, и безобразное опровергается. Видите, на какой монолог сподвигли меня ваши фильмы.
 |
Ю.А.: Красоту надо поддерживать. Достоевский нам подсказывает, что красота спасёт мир. Значит, надо обеспечивать прокат настоящих фильмов и публикацию настоящих книг и просвещать людей, а не приучать к зрелищу помоек. По теории вероятности из сотни богатых хоть один должен быть мыслящим, пусть такой человек возьмётся за книгоиздание не ради прибыли, а для спасения красоты (и мира, по Достоевскому). Нужен новый Сытин. Был такой прогрессивный и успешный книгоиздатель в начале ХХ века. У нас в начале XXI века существует острейшая надобность в таких людях. Я считаю, издательств у нас нет, а то, что так называют – это бизнес-фирмы, которые к литературе практически отношения не имеют. Там только бизнес и «бабки».
– Я прочитала статью Антона Макарова «Объявлены финалисты Национальной литературной премии «Большая книга» (НГ-Exlibris», 2009, № 19). Критик перечислил финалистов конкурса и сделал обзор произведений, посетовав на отсутствие ярких книг. Я подумала, что книг Юрия Аракчеева на этом конкурсе явно не хватает. Но ведь их надо напечатать, чтобы выдвинуть на ту или другую литературную премию. Кто же выполнит миссию?
Ю.А.: Я от природы оптимист, хотя сейчас мы ощущаем перед собой стену. Она не только перед нами, а перед многими из тех, кто не принимает сегодняшний порядок вещей. Но мы согласны со словами Льва Толстого: «Делай, что должно – и будь что будет». А ещё я верю в восточную мудрость: «Главное правильно сложить костёр – огонь ударит с неба». Дело за молнией.
Р.Л.: На молнию с неба надейся, но и сам, как говорится, не плошай.
В материале использованы фотоработы Юрия Аракчеева.
Руслана ЛЯШЕВА
Добавить комментарий