Дела отцов – знак для сыновей

№ 2009 / 41, 23.02.2015

Я хо­чу рас­ска­зать сей­час о трёх пи­са­те­лях, при­над­ле­жа­щих к са­мо­му стар­ше­му по­ко­ле­нию со­вет­ских лю­дей, при­том что ли­те­ра­ту­ра не бы­ла их ос­нов­ной про­фес­си­ей, но при­зва­ни­ем – не­со­мнен­но.

Я хочу рассказать сейчас о трёх писателях, принадлежащих к самому старшему поколению советских людей, притом что литература не была их основной профессией, но призванием – несомненно. И совсем недавно вышли в свет три их книги. Две, к великому сожалению, посмертные. Мне посчастливилось знать каждого из этих удивительно редких людей лично. Более того, один из них был моим духовным наставником – протоиерей о. Димитрий Дудко, оказавший на моё нравственное становление и воцерковление значительное, если не решающее влияние. Другой – Валентин Григорьевич Бейлинсон, участник Великой Отечественной войны, известный педагог-новатор, зачинатель в годы «оттепели» школьного движения по изучению новейшей истории страны, был в мою бытность в издательстве «Просвещение» моим учителем в профессии редактора и добрым старшим товарищем, с которым мы вели долгие беседы на самые животрепещущие темы. А третий – знаменитый реставратор и искусствовед Савелий Васильевич Ямщиков, не уступавший в яркости и остроте публицистики всем современным асам пера (с ним мы общались гораздо реже, в основном по телефону или на патриотических сходах, урывками, но я целиком поддерживал и разделял все его взгляды на происходящее в России). Итак, три книги, три человеческие судьбы.

Пять лет назад отпевали в храме Живоначальной Троицы на Пятницком кладбище, где похоронен и мой старший брат, другого близкого и дорогого мне человека – отца Димитрия Дудко. Служба шла по высшему архиерейскому чину шесть часов, литургию вели более сорока священников. И все они – духовные чада нашего батюшки. Присутствовала масса народа. Но и она была лишь малой долей той огромной паствы, которую окормлял всю свою жизнь о. Димитрий. И через свою священническую деятельность, через проповеди, беседы, и через свои книги. Надо было знать его, видеть его лицо, добрые глаза, слышать голос, чтобы понять, почему к нему так тянулись люди. Самые разные люди, даже его гонители. Даже следователи, которые сажали его в лагеря, потом, на исходе жизни, приходили к нему и каялись, просили прощения, обращались к вере и к Богу. И даже самые упёртые баптисты, которых вообще, казалось бы, невозможно вернуть в лоно Церкви, становились после бесед с ним истинными православными. Вот что удивительно. А впрочем, и нет тут ничего удивительного, потому что у Господа всё возможно. А сам батюшка говорил, что прежде всего нужно понимание. И ещё он писал: «У каждого человека есть своя Голгофа… Голгофа Богом посылается не случайно, её нужно принимать с благодарностью. Благодарю и я Бога за мою Голгофу… От личного покаяния к всеобщему… – эта тема в христианстве – главная. Только через покаяние, личное и общее, мы понимаем смысл жизни».

Он обладал редким литературным даром. Тому свидетельство – сорок четыре прижизненных книги. Тут и проповеди, и стихи, и рассказы, и притчи, и сокровенные мысли, и дневниковые записи, и многое такое, что вообще не попадает в жанровые схемы. Потому что именно к его творчеству применимо такое высказывание: «как дышится, так и пишется». Даже названия его книг говорят сами за себя: «Выявление искусных», «Стихи Заката с Восходом», «Как ходить по лезвиям и не обрезаться», «Волною морскою», «Постучалась бабочка в окно», «Подарок от Бога», «В терние и при дороге», «Записки капитана Копейкина», «О пастырском призвании» и многие-многие другие. Он не любил, когда редакторы начинали его править, «причёсывать» стиль. Ведь правка, считал он, это вмешательство в сокровенное – в слово, которым жива душа, в ход мыслей.

И вот сейчас, усилиями его духовных чад, вышла последняя книга: «Из виноградника Божия – священник Дмитрий Дудко», изданная Храмом Святителя Николая в Москве (составитель – Н.И. Юдина). В неё вошли его проповеди, написанные им в период службы в храме Владимирской Божией Матери в селе Виноградове Московской области (некоторые из них издаются впервые), а также воспоминания о нём тех, для кого он был и другом, и отцом, и наставником. От самых первых, слышавших его беседы ещё в Преображенском храме в Москве с 1961 года, до пришедших к нему в последние годы. Приведу несколько цитат из этих воспоминаний. Елена Яковлева: «Мне казалось, что батюшка раздаёт «ключи», которыми можно открыть множество дверей – ключи к творческим, моральным, личным, социальным проблемам». Владимир Осипов: «Он сам писал, что «перестройку сначала не понял и думал, что это хорошее что-то, но потом увидел, что она хуже коммунистического режима». Меня радовало, что о. Димитрий обличал компрадорский режим, ельцинизм во всех проявлениях и, как и прежде, звал к возрождению Православия в России и национального самосознания народа». Владимир Бондаренко: «Отец Димитрий Дудко, думаю, признавал над собой только Божию власть, Божью волю. Во всём остальном жил по собственной совести. Никакие законы того или иного клана, направления признавать не желал… В годы диссидентства был период, когда его авторитет можно было сопоставить с авторитетом Солженицына и Шафаревича, но придя к пониманию, что негоже священнику бороться с властью, он резко изменил свой образ жизни». Михаил Лобанов: «Отец Димитрий называл Сталина «богоданным вождём», который «заботился о всём народе». Добавим, что даже для евреев Сталин был отцом, спасая их в войну от гитлеровского истребления, а после войны, в 1947 году, даруя им через ООН государственность». Александр Огородников: «Человек талантливый и неординарный, судьба которого неразрывно связана с судьбой России, по книгам которого можно изучать настоящую, а не выдуманную историю современности. Дудко – это явление в духовной жизни и русской культуре; это не просто ценный свидетель эпохи, но и сам – целая эпоха… Если взять всех его духовных чад и тех людей, которые так или иначе с ним в жизни соприкасались, кому он помог лично либо посредством своих книг найти ответы, обрести силы, повернуться к вере, а то и вернуться к жизни – получим некое малое Царство («царство Дудко»), занимающее достойное место в Царстве большом – Третьем Риме». И последнее, Владимир Смык: «Он выбрал длинный путь. Вместе с Россией, а не с теми, кто рассматривал её как материал для очередного эксперимента – теперь либерально-демократического… На похоронах ко мне подошла журналистка и попросила поделиться своими мыслями об отце Дмитрии. Я сказал, что вера в Бога и любовь к России – главные черты её выдающегося сына, каким был отец Дмитрий Дудко. И важно, чтобы вот эта патриотическая сторона его деятельности, во многом определившая его жизнь и творчество последних двух десятилетий, не затушёвывалась теми, кто захочет использовать имя батюшки в интересах, чуждых России. Думаю, что имя отца Дмитрия Дудко не будет забыто православной Россией, и почитание его станет всенародным. При последних словах журналистка как-то испуганно посмотрела на меня и выключила диктофон».

Вот так они всегда и «отключают диктофон», когда говорят правду о России и её лучших сыновьях. Как все последние годы подвергали остракизму другого великого русского человека – Савелия Ямщикова, зажимали ему рот и выкручивали руки. Его посмертная книга называется «Когда не стало Родины моей…» (издательство «Алгоритм-Книга»). Автор совсем недавно безвременно ушёл из жизни, до самого конца сражаясь за честь поруганных национальных идеалов, не смиряясь с антинародной политикой властной элиты, с непотопляемыми «героями» продажного и пошлого телевидения, с осквернителями русских святынь из числа бывших диссидентов и бывших же партократов. До последнего своего часа он противостоял всем тем, кто разбазаривал духовное наследие России. Отчётливо понимал, в какую страшную пропасть столкнули нашу Родину либерал-демократы, из которой, возможно, уже и нет выхода. Слово Ямщикова, его выступления в газетах (а из них и были-то только доступны «День литературы» и «Завтра») и на Народном Радио, по меткому замечанию Александра Проханова, являлись «живым и страстным орудием воина, проповедника и просветителя». И в этом он был необычайно близок к жизнедеятельности о. Димитрия Дудко. Поэтому всё вышесказанное о батюшке можно отнести и к Савелию Ямщикову. Только злободневные и актуальные проблемы, затронутые в их книгах, по-прежнему остаются нерешёнными, взывают к душе народной, сжигаемой адским пламенем.

Я уже писал в «Литературной России» о его предыдущей книге – «Бремя русских», они вышли почти одновременно и очень похожи. И пусть читатель не удивится повтору отдельных истин на их страницах. Они от этого нисколько не умаляют своего значения. Савелий Ямщиков всю жизнь совершал своё русское восхождение, свой духовный подвиг, был настоящим патриотом своей Родины, о котором можно сказать «и один в поле воин». Он, по словам Николая Бурляева, которые разделяют все, знавшие и любившие его, «был подлинным апостолом Русской культуры середины ХХ – начала ХХI века. Своим бесстрашным, подвижническим служением он навсегда завоевал своё место в пантеоне культуры Святой Руси и благодарную память потомков».

Воспоминания В.Г. Бейлинсона «Советское время в людях» (издательство «Хронограф») построены как рассказ о собственной жизни, неотъемлемо связанной с судьбой Родины, и охватывают период тридцатых-пятидесятых годов прошлого века. Это – ценнейшее свидетельство времени, военных лет, сложной и неоднозначной эпохи. Написанные притом с высокой степенью художественного литературного мастерства. И сопровождаются редкими фотографиями из архива автора, его же картами-схемами войсковых операций. Я знаю, что Валентин Григорьевич свято любил и любит своё Отечество, горько переживает то, что с ним случилось. И беру на себя смелость утверждать, что он во многом стоит на тех же позициях, что и о. Димитрий Дудко, и Савелий Ямщиков. Потому что так же честен, как и они.

Он пишет: «Поколения людей бывшего СССР прожили очень трудную, насыщенную необыкновенными событиями и сложнейшими переживаниями жизнь. Её надо понять. Не для всепрощения, а чтобы иметь верные и прочные основы в сегодняшней и завтрашней жизни. Не только общественной, но и личной. Для взаимопонимания. Для собственного достоинства… С лёгкой руки А.Н. Яковлева, главного идеолога «перестройки», получил распространение вывод: «Мы все виноваты». Всех опять уравняли. Теперь герои стали подлецами, а жертвы палачами… То есть если ты при советской власти был членом партии, да ещё активным, значит, ты творил зло всегда и везде. А ведь каждый думающий человек, живший при советской власти, знает, что это – неправда. Были десятки, сотни, тысячи людей самого разного общественного положения, которые при советской системе и в самых плохих обстоятельствах делали хорошие дела. Судьба таких людей – высочайшая всенародная ценность, наша вечная личная жизненная опора».

Именно таких людей мы встречаем на страницах его книги. А среди них и широко известные имена – политические деятели, врачи, музыканты, юристы, и совсем простые, составляющие соль земли. (Достаточно сказать, что его двоюродный дед был лейб-медиком великой княгини Елены Павловны, полковником в Первую мировую войну, очень состоятельным человеком, а потом оказался революционером, вёл переписку с Плехановым и Лениным, был даже членом ВЦИК). Рассказывать обо всех героях книги, близких родственниках автора, да и о нём самом, о его удивительной жизни (теперь он читает лекции в Германии – вот тоже поразительные перипетии судьбы!) – всё равно что писать роман. А может быть, я когда-нибудь так и сделаю, с согласия Валентина Григорьевича. Уж больно хочется облечь его биографию и весь дух того времени в художественную форму.

Нельзя не поверить его словам на заключительных страницах книги: «Люди моего племени поступать иначе в сталинскую эпоху не могли. Они трагическим старанием улучшали и одухотворяли мир вокруг себя. Они по миллиметру продвигали страну в то человеческое будущее, которое когда-нибудь наступит. Они накапливали опыт движения к культуре для молодых поколений, приобщали их к этому опыту и тем спасали от безнадёжности, пустоты и распада».

К несчастью, сейчас духовная и культурная пустота в России необозримая. Но это не вина советских людей, а беда нынешних. Почему так произошло? Ответ слышится в стихах замечательной русской поэтессы Татьяны Глушковой:

…Когда не стало Родины моей, в ворота ада я тогда стучала: возьми меня!.. а только бы восстала страна моя из немощи своей… Когда не стало Родины моей, Тот, кто явился к нам из Назарета, осиротел не менее поэта последних сроков Родины моей.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ