Штуки от Полины

№ 2009 / 42, 23.02.2015

Схо­ди­ла я на ве­чер по­этес­сы Бар­ско­вой. И в оче­ред­ной раз по­ду­ма­ла, как тя­же­ло жить!.. Но по­эзия, она же вро­де и не ста­вит сво­ей це­лью об­лег­че­ние бы­тия.
Но сна­ча­ла – справ­ка. По­ли­на Бар­ско­ва ро­ди­лась в 1976 го­ду.

Сходила я на вечер поэтессы Барсковой. И в очередной раз подумала, как тяжело жить!.. Но поэзия, она же вроде и не ставит своей целью облегчение бытия.

Но сначала – справка. Полина Барскова родилась в 1976 году. Окончила филфак Санкт-Петербургского университета. Участник ряда международных поэтических фестивалей. Живёт в США. Автор нескольких книг.

Погода в этот день совсем не располагала к поэзии. Нева бурлила, ветер сбивал с ног, небо с завидной периодичностью исторгало дождь. Около Центра современной литературы, расположенного на набережной Макарова, в двух шагах от беснующейся реки, это ощущалось особенно. И тем не менее поэтический вечер состоялся. Кроме того, в интерьере книг и кофейных чашек «достоевщина», так ярко представленная снаружи, внутри, приправленная кофейным ароматом, как-то сникла, пропала, выветрилась. Впрочем, отдавая дань погодной необузданности, поэтесса, видимо, не случайно начала свой вечер со стихотворения, где безумие-таки упоминалось.

Не поддавайся безумию, бедная П., Как бы оно ни пленяло тебя, ни пеняло тебе, Как бы в волнительной, пёстрой, щербатой толпе Ни обращались, ни щурились милые А и Б – Ты оставайся сидеть на трубе.

Зачин мощный, что и говорить. Финал вполне предсказуем:

Скушен и скушен промис- куитет: мол, не вышло с одним, так с другим Ты измереньем возляжешь, и ну погонять. На массачусетских ярманках старенький мим Жесты пресыщенных злобных детей повторять.

Ещё в 2000 году Барскова характеризовала свою поэтику следующим образом: для кого-то я наследую модерну и Питеру, надменности и чеканности, для кого-то я скандальна, вульгарна, сентиментальна, бульварна, небрежна, бесстыдна, пуста. Пусть каждый находит то, что ему нужно. Собственно, эта позиция осталась неизменной, чему способствовало и само монологичное построение вечера.

В какой-то момент вечера почувствовалось, что стихи удаляются от тебя на расстояние «задника» и просто служат фоновым рисунком. Вина ли это автора, не обладающего зачатками актёрского таланта, или его произведений, трудно воспринимаемых на слух, не знаю. На сцене был виден филолог, играющий и заигрывающийся словом. Чтобы передать вербально нюансы, оттенки словесных сочленений, необходимо природное лицедейское дарование, иначе кое-кто из публики может заснуть (и прецеденты на вечере были…).

Пожалуй, лучшим из услышанного было стихотворение «Родительский день», а также вот эти стихи без названия:

Протекание слизня по влажной коре, Утекание времени в щёлку в заре По лицу восстающего дня, Оскудение крови земли в ноябре Забавляют и дразнят меня, Разговор благовонный, дрожащий, густой С благодарно прильнувшей ко мне пустотой. Лист иссякший в подножии пня.

По лучшим стихам читатель вполне может составить своё представление о худших. Впрочем, можно и книги открыть, их у автора достаточно: «Раса брезгливых» (М., 1993, 2-е издание – 1994), «Эвридей и Орфика» (СПб., 2000), «Арии» (СПб., 2001).

Петербургский вечер поэзии, наверное, не был бы петербургским, если бы в нём не случалось вкрапления странностей. Одна из них заключалась в том, что поэтесса постоянно называла свои произведения «штуками». Возможно, что это уменьшительное от «штучный товар». Или автор считает, что в наш «заэкономичивающийся» век такой статус стихам более к лицу?..

Наталья АЛЕКСЮТИНА,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ