По принципу отражения

№ 2009 / 48, 23.02.2015

Но­вый ро­ман Ле­о­ни­да Юзе­фо­ви­ча «Жу­рав­ли и кар­ли­ки», по­лу­чив­ший на днях пре­мию «Боль­шая кни­га», за­яв­лен как аван­тюр­ный. Дей­ст­ви­тель­но, весь на­бор предъ­яв­лен: по­дар­ки судь­бы, пу­те­ше­ст­вия, по­го­ни

«Большая книга» и три миллиона рублей достались Леониду Юзефовичу







Тройка победителей: Александр Терехов, Леонид Зорин и Леонид Юзефович
Тройка победителей: Александр Терехов,
Леонид Зорин и Леонид Юзефович

Новый роман Леонида Юзефовича «Журавли и карлики», получивший на днях премию «Большая книга», заявлен как авантюрный. Действительно, весь набор предъявлен: подарки судьбы, путешествия, погони, хождение по карнизам, счастливое спасение… Но для «плутовского романа» книга слишком усложнена, перегружена и напоминает скорее литературный кубик Рубика. Вообще – очень интеллигентная книга.


Действие романа Леонида Юзефовича разворачивается сразу во многих временных плоскостях: самозваный сын Василия Шуйского Тимошка Анкудинов мечется по средневековой Европе, лжецаревич Алексей появляется в Сибири во времена гражданской войны, авантюрист Жохов промышляет в перестройку. На картинах нашего недавнего прошлого Юзефович останавливается особенно подробно, и именно в начале 1990-х его автобиографический герой – историк Шубин – пишет цикл статей о самозванцах смутных времён (напомню, Юзефович и сам некогда опубликовал книгу «Самые знаменитые самозванцы»).


Книга построена по принципу отражений: зеркально похожи друг на друга самозванцы и проходимцы разных эпох. Словами самого автора, «всему на свете находилась пара», «тайное единство мира проявляло себя в разделённых пространством и временем копиях скрытого от смертных оригинала». Самозванцы всех времён – братья. Дети лейтенанта Шмидта. Причём повторяют друг друга не только герои – даже в мелочах, в деталях, в построении фраз вдруг ощущаешь дежавю, заставляющее отлистывать страницы назад в поисках чего-то подобного…


Надо признать, что Юзефович пишет мастеровито, в его прозе есть чувство языка и приятный интеллигентный, хотя и несколько многословный юмор: «В холле одно поосыпалось, другое пооблезло, пустые ячейки образовались на большом, в полстены, мозаичном панно с долгостроем и башенными кранами. На их фоне художник изобразил золотой век советской индустрии в образе пожилого станочника, юной лаборантки и средних лет учёного, который только что расщепил мирный, вероятно, атом и держал его на ладони, показывая остальным. Все трое дружно шли в сторону женского туалета». Автор «Журавлей и карликов» умеет одной хлёсткой фразой охарактеризовать всю перестроечную эпоху: «Милиционеры шныряли мимо с таким видом, что если бы не форма, их можно было принять за карманников».


Но одной фразой Юзефович не ограничивается. Он рисует портрет эпохи скрупулёзно, упиваясь деталями. По страницам рассыпаны забытые, вышедшие из употребления вещи, словечки, анекдоты, приметы эпохи: пирожки без начинки, бомжи с ножичками, банк «Чара», шарлатанские книжки – «Целительный керосин», «Генералы о масонах», «История каннибализма в России»… Такие детальные описания были бы уместнее в мемуарах, ведь перестройка ещё слишком хорошо памятна современному читателю. Впрочем, кто знает, может быть, в светлом грядущем какой-нибудь читатель в поисках острых ощущений и заглянет с любопытством в такую книгу. Пока что-то не тянет.





Сквозной лейтмотив книги – история о войне журавлей и карликов, рассказанная ещё в «Илиаде». Юзефович в романе, пожалуй, даже слишком навязчиво повторяет её, прикладывая повсюду, как мерку, так что в итоге от разжёвывания она теряет вкус. В устах самозванца Анкудинова притча звучит так: «Те журавли и те карлики по наружному своему естеству суть пошлые журавли и карлики, а по нутряному – не таковы. Волшбой своей и чародейской силой входят они в иного человека, о чём тот человек и не ведает. Дятел дерево долбит, где мягче, и дьявол, если приметит в ком небрежение поста и молитвы, внидет и угнездится. Так же и журавли с карликами входят в иных людей и через них бьются меж собой не на живот, а на смерть. Если же тот человек, в ком сидит журавль или карлик, будет царь, король, цесарское или султаново величество, или гетман, курфюрст, дож, дюк великий или простой воевода, то с ним вместе его люди бьются до потери живота с другими людьми. Спросишь их, отколь пошла та война, и они в ответ чего только не наплетут, потому как нужно что-то сказать, а они знать не знают, что ими, бедными, журавль воюет карлика либо карлик журавля».


Аллегория, казалось бы, прозрачна. Путч 1993 года, гражданская война, Смутное время – только эпизоды. Вся история человечества – цепь непрекращающихся бессмысленных войн, и всё повторяется без конца. Это такое колесо Сансары, порочный круг, из которого не вырваться. Могут быть и другие объяснения. Например: крылатые журавли – ангелы, силы небесные, силы добра. Карлики – безобразные существа, несущие в себе зло. Как сказал Фёдор Достоевский: «Бог и дьявол борются в сердце человека». Но всё же здесь явно не христианская основа. Недаром Сара говорит Анкудинову: «Зло на земле потому лишь и способно сражаться с добром, что удерживает в себе искры изначального света. Иначе ему неоткуда было бы взять силу, ибо вся она – от Бога». Фактически это символ Инь-Ян, переложенный в слова. А самозванцы – это те самые искры света среди тьмы и пятна тьмы на белом: «Осенью среди карликов обязательно есть один журавль, заодно с ними воюющий против своих же сородичей, а среди журавлей весной – один карлик. Те и другие потому лишь и способны одолеть врага, что удерживают в себе часть его силы. Иначе никому никого победить нельзя».


Все пути в романе ведут в «самую мирную страну» Монголию, в буддийской традиции которой следует искать и истоки мыслей автора. Монголия – та же Россия, но отражённая в кривом зеркале. Она тоже пережила революцию – но без расправы над царской семьёй: Богдо-хан с женой так и доживают свои дни почётными гостями в своей стране. В перестройку в Монголии тоже воруют без удержу, но – без крови: «– А если у воров ружья? – не отставала жена.


– Это ничего, – успокоил её Баатар, – они стрелять не станут. Догонишь, отдадут по-хорошему. Мы – мирный народ».


Философия автора окрашена в восточные тона. В Монголии гибнет авантюрист Жохов, но характерно, что его смерть – фактически несчастный случай, а не убийство. Кровавой бессмыслице бытия можно противопоставить только буддийский обет «ахимса» – словечко это не раз прозвучит в романе. Эта заповедь говорит: «Щади всё живое».


К сожалению, в книге Юзефовича, как и в современной прозе в целом, нет положительных героев. Герои несколько недоразвиты, героини – жалки. Порой книга напоминает винегрет из самозванцев, «инь» и «ян», реалий ещё не забытой нами перестройки и читается без напряжённого интереса. Часто роман кажется сюжетно и интеллектуально рыхлым. Но книга Юзефовича позволяет хотя бы пройтись по историософской терминологии, порассуждать о постоянных и временных константах истории, уловить в современных российских событиях отзвуки прошлых времён. И на том спасибо.

Дарья МЕЛЬНИК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.