Свояк Низами

№ 2009 / 48, 23.02.2015

Сегодня мне очень трудно писать воспоминания о Юрии Кузнецове.
Не только потому, что я его знал как настоящего поэта, как говорил гениальный Низами, таким должен быть поэт

Сегодня мне очень трудно писать воспоминания о Юрии Кузнецове.

Не только потому, что я его знал как настоящего поэта, как говорил гениальный Низами, таким должен быть поэт:

Не каждый муж может выдержать испытание тьмы, Способна вытерпеть только вода живая.

Низами под словом «живая вода» подразумевает слияние с вечностью.

Ангелоподобные люди – у которых в душе и в теле есть искра Божья, которые творят безвозмездно. Действительно, не каждый муж способен вытерпеть испытание тьмы, как Кузнецов.

Моё новое знакомство с классиком Кузнецовым произошло в Москве летом 1996 года. Я читал и печатал его стихи ещё до нашей встречи. Литературный мир с благоволением отнёсся к этим стихам. Главный редактор журнала «Гянджлик» поэт Мамед Исмаил заново напечатал эти переводы со словами аннотации. Я никак не ожидал, что с первого дня знакомства он меня пригласит на Высшие Литературные курсы поэтической семинарии.

Радуясь, я поблагодарил его. Между нами произошёл такой разговор:

– Юрий Поликарпович, курсы продолжаются?

Он коротко ответил:

– Да конечно, конечно!

Я тогда намекнул на несоответствие моего возраста:

– Юрий Поликарпович, мои студенческие годы уже прошли.

Он, смеясь, ответил:

– Ты только приходи и увидишь, что среди твоих сокурсников есть люди старше тебя.

Получив моё согласие, мы прекратили разговор на эту тему.

С благословения Юрия Поликарповича я с 1 сентября 1997 года стал слушателем Высших Литературных курсов.

Первый день занятий

В первый день учёбы мы все ждали Кузнецова. Он важным шагом зашёл в аудиторию. По его внешнему виду было видно – сочетание офицерской выправки и поэтической мудрости.

Поздравил всех и сказал:

– Россия – наша родина, наш родной дом. Как везде, так и в Москве ощущается беспокойство. Берегите друг друга. Мы все россияне, но среди нас находится приехавший из далёкого Азербайджана наш друг, поэт Годжа Халид. Прошу уделить ему особое внимание.

По правде говоря, я был ошарашен. Шутка ли – поэт России с большой буквы, феномен, так меня представил. После слов Кузнецова, сказанных с глубокой верой и уважением ко мне, я был в центре внимания.

Моя мама – Нина Аверьяновна

Не прошло и двух дней, как на перемене ко мне подошла женщина в золотых очках бальзаковского возраста. Оказалось, что она заведующая учебной частью высших курсов. В этой сфере она работала сорок лет.

Она привела меня в свой кабинет. Сначала она рассказала о себе. Потом она много расспрашивала о родине, о жизни семьи. Она дала понять, что Кузнецов очень сердечно отзывался обо мне. «Мы все с нетерпением ожидали Вашего приезда. После развала Советского Союза вы первый иностранец, которого пригласили на Высшие Литературные курсы».

Я почувствовал, что знакомство с Юрием Кузнецовым сильно интересует самоотверженную женщину.

Закончив среднюю школу, я поступил в Политехнический институт. Со второго курса, бросив институт, пошёл в армию. Офицеры воинской части стояли в очереди за сборником стихов. Из рук в руки передавали сборник друг другу. Я заинтересовался, так как я тоже писал стихи. Несколько моих стихов уже были изданы. Офицеры говорили, что в русской поэзии появился новый талант. Кому бы в руки ни попала это книга, в первый раз прочитав эти стихи, человек запоминал их – «Сказка об атоме», «Тридцать лет» и т.д. Выпросив книгу у офицера, я прочитал её. Так началось моё знакомство с современной русской поэзией Кузнецова.

Обо всём подробно я рассказал Нине Аверьяновне. Она с улыбкой сказала:

– Ты друг гениального поэта. И в любое время обращайся ко мне, как к своей матери.

Кузнецов ещё больше вырос в моих глазах. Внешне строгая и неразговорчивая на первый взгляд женщина оказалась очень душевным человеком.

Среди друзей

Первые дни я сильно скучал. В общежитии на 7-м этаже, на улице Добролюбова, сидел в своей комнате и вспоминал, страдая, родную деревню, мать, жену, детей. Но разве можно скучать среди русских друзей?

Вскоре комната наполнилась друзьями. Дружеские прогулки, дни рождения, весёлые шутки, споры о поэзии, одним словом, русская сердечность окутала меня, и скучать было некогда.

Мне стали близкими друзьями шофёр из Оренбурга Н.Пашков, Анатолий Першин из Тамбова, Константин Паскаль из Рязани, Андрей Смолин из Вологды, В.Ермолаев из Свердловска, Александр Ананичев из Сергиева Посада.

Мы часто собирались все вместе, вели беседы о новостях в литературе, строили планы на будущее. Каждый строил свои собственные планы. Но ближайший план у всех был один – найти общий язык и подружиться с Юрием Кузнецовым.

Однажды Пашков с горечью сказал мне – мы все попали сюда ради Кузнецова, но кроме тебя, он ни с кем не общается. Кузнецов часто брал меня с собой в редакцию журнала «Современник» и беседовал со мной как с равным.

Однажды после занятий Кузнецов мне сказал:

– Жди меня недалеко от Тверского бульвара!

Увидел, что я замялся, добавил:

– Жена пригласила тебя в гости.

Не пошло десяти минут, как он появился. С доверием положив руку на плечо, сказал:

– Пошли, жена хочет с вами познакомиться.

Смеясь, добавил:

– Она из ваших, казашка.

Две дочери и жена встретили меня по-дружески. В столовой накрыли стол, и началась интересная беседа. Я спросил у Фатимы ханум:

– Знаете ли Вы происхождение Вашего имени?

Она ответила:

– Конечно, знаю. Фатима это имя жены пророка Мухамеда.

Но я исправил её ошибку:

– Фатима не жена пророка, а дочь.

Услышав это, Кузнецов рассмеялся. Не удержался от того, чтобы пошутить:

– Ты разве не знаешь о происхождении своего имени?

Тогда я спросил у Кузнецова:

– Юрий Поликарпович, Вы знаете, кто такой Низами?

А он с иронией мне:

– Ты сам мои стихи «Тень Низами» перевёл. Низами гениальный поэт Азербайджана.

Я сказал:

– Нет, Вы не знаете Низами, он Ваш родственник.

Кузнецов с удивлением посмотрел на меня.

– Как это может быть?

Я рассказал ему о кыпчакской красавице Афаг, которую послал Низами Дербендский Повелитель. Я рассказал о женитьбе Низами и Афаг. И добавил:

– Да, Юрий Поликарпович, Вы свояк Низами. Это судьба. Иначе почему Вы столько писали о нём среди стольких гениев.

Подумав, он внезапно поднял тост за это родство.

Демократичный и требовательный Кузнецов

Кузнецов был очень требовательным человеком. Но другого такого демократичного человека я не знал. Он давал нам полную свободу. Мы учились у него поэтическому мастерству. Даже пожилые слушатели многому научились у Кузнецова. Мы часами сидели и обсуждали его семинары.

Среди нас были и молодые, неопытные поэты. Иногда они беспочвенно спорили с ним. Великий поэт, как настоящий педагог, терпеливо всё объяснял им.

Однажды Кузнецов объявил:

– На очередном семинаре будем обсуждать стихи такого-то поэта. Он себя считает гением. Ничего, мы ему укажем на его место.

Мы начали готовиться к обсуждению. За один день до семинара мой «золотой друг» Анатолий Першин пришёл ко мне в кабинет. Поговорили о том, о сём. Уходя, он объяснил, что на завтрашнем обсуждении Кузнецов желает, чтобы я был активным.

На следующее утро аудитория была переполнена. Все интересовались стихами самодовольного поэта. Как всегда, улыбаясь, Кузнецов открыл семинар.

– Пожалуйста, будем свидетелями и участниками «казни», – предоставил первое слово Анатолию Першину.

До приезда на курсы он жил в деревне. Родился в образованной семье. Человек-эрудит с широкими энциклопедическими знаниями, он всё внимание привлёк к себе. У Кузнецова была к нему особая симпатия. Першин выступил коротко, но очень содержательно. Он указал на недостатки в его стихах, ограниченность его кругозора и другие пробелы. Кузнецов вдруг обратился ко мне:

– О чём думает наш азербайджанский друг?

Я начал выступление так:

– Я всегда был за традиционно написанные стихи и останусь сторонником этого. Насчёт стихов нашего молодого друга могу сказать, эти строфы больше всего похожи на перевод с какого-то языка на русский.

– Вот именно! – вскочил с места Кузнецов. После моего выступления началось бурное обсуждение. Поэт, чьи стихи обсуждали, выразил своё недовольство. Но встретился со взглядом Кузнецова:

– У них огромная традиция, а что у вас?

Этими словами закончил выступление Кузнецов. Через несколько дней на очередном семинаре наши ряды поредели – «Великий» по собственному желанию перешёл в другой семинар.

Кузнецов ненавидел самодовольных хвастунов. Он преподал нам хороший урок. В моей судьбе он сыграл важную роль. Благодаря его переводам мои стихи увидели свет в журнале «Юность». И теперь мои стихи издаются в русской печати под заголовком «Последние переводы Ю.Кузнецова».

Кузнецов, как все великие поэты, не переносил несправедливости, которая происходила в стране. Как всех великих поэтов, судьба мира очень беспокоила его. Стихи «Разрушителям мира» – художественное выражение беспокойства его души.

Его внезапная кончина потрясла меня. И сейчас не верится, что Кузнецова нет на свете.

Всего 62 года – возраст пророка. Видимо, их судьбы близки.

Но успокаивает то, что его ученики несут высоко знамя поэзии Кузнецова. Пока существует Великая Россия, поэзия Кузнецова будет жить. Поэзия Кузнецова всегда будет освещать путь человечеству.

Годжа ХАЛИД

село КИЧИК,

Щекинский район,

Республика АЗЕРБАЙДЖАН

---

Годжа Халид (Намизат Закарияев) родился в 1954 году. В 1999 году закончил Высшие литкурсы. Перевёл на азербайджанский язык стихи Тютчева, Фета, Есенина, Рубцова, Соколова, Передреева, Кузнецова. Работает в сельской школе.