Парадигма литературного авангарда

№ 2010 / 5, 23.02.2015

Ред­кий слу­чай, ког­да вы­ход обыч­ной книж­ки сти­хов мож­но на­звать со­бы­ти­ем. Фун­да­мен­таль­ность чув­ст­ву­ет­ся уже в на­зва­нии: «POESIS ПО­ЭЗИС POESIS» (греч. «по­эзия» – ποεσιζ – «Тво­ре­ние», ср. рус. «сти­хо-тво­ре­ние»)





Редкий случай, когда выход обычной книжки стихов можно назвать событием. Фундаментальность чувствуется уже в названии: «POESIS ПОЭЗИС POESIS» (греч. «поэзия» – ποεσιζ – «Творение», ср. рус. «стихо-творение»), в подзаголовке («Стихи, композиции, визуалы, серийная техника»), мало того, книга посвящена Велимиру Хлебникову.


И всё это не только громкие заявления на титуле, но глубоко концептуальные в поэтическом плане, выстраданные в жизни автора явления. Биография Сергея Бирюкова, создателя и президента Академии Зауми, в изложении сухих фактов даёт весьма скудное представление о подвижничестве (другой термин подобрать невозможно!) поэта, ставшего учёным, организатором, журналистом, редактором, учителем и… живым примером.


Созданная Бирюковым (ныне кандидатом филол. наук, доктором культурологии, преподавателем университета М.Лютера в Германии, известным исследователем русской поэзии 17–21 вв.) Академия Зауми – беспрецедентная международная организация, занимающаяся теорией и практикой литературного авангарда, к деятельности которой причастны практически все российские авторы, литераторы и исследователи, а также очень многие зарубежные, для которых значимо само слово «авангард». В последнее десятилетие (смену которого как раз знаменует выход новой книги стихов, предыдущая была издана ещё в Тамбове) Бирюков ведёт свою деятельность поистине в международном (во всяком случае, европейском – Германия, Македония, Сербия, Бельгия, Венгрия, Ирландия, Австрия, Польша, Финляндия, Голландия, Франция, а кроме того, Канада и, конечно же, Россия) масштабе. За это время он выпустил несколько теоретических книг, вышедших привычными для авангардистов скромными тиражами в Нью-Йорке, Париже, Москве… Хотя и раньше, как это ни странно, некоторые из его многочисленных работ, такие как, например, книга-миниатюра, своеобразный манифест неоавангарда «Муза зауми» (Тамбов, 1991) и учебник нетрадиционных форм стиха «Зевгма» (М.: Наука, 1994), были растиражированы в количестве нескольких тысяч экземпляров (!), в 2000-е гг. стал лауреатом нескольких международных поэтических премий и фестивалей звучащего стиха. Но это не главное.


Для нас, его учеников, участников подразделения Академии Зауми, студии «АЗ», основанной аж в 1980 году в Тамбове, главным был, как я уже сказал выше, живой пример – когда поэт говорит с тобой не со страниц книги или учебника, смотрит не с портрета, а вот он… Преподавая на филфаке тамбовского госуниверситета, Сергей Евгеньевич показал нам, что академичность может иметь несколько другой смысл – не скучные и морализаторские, долготекущие университетские часы, а встречи с живым современным искусством, наполненным драйвом, с «весёлой наукой» безо всякого нафталина. Не все писали и, как принято патетично выражаться – и, к сожалению, не только в глубинке! – «признавали заумь вообще» (хотя, на мой взгляд, сей феномен непризнания довольно странный для наших академических и студенческих кругов – сто лет ведь прошло!); если кто писал стихи привычные, классические, Бирюков и корифеи-азовцы не говорили сразу: таким тут не место, прямая тебе дорожка в «Тропинку» (тамбовская литстудия для одарённых детей)! В провинции (гениально-лапидарная миниатюра Бирюкова: «О, провинция! / Ты строга – / Гы-гы-гы! / Га-га-га!») подобных тропинок не так много, и на определённом этапе творческого профессионализма многим начинающим литераторам и филологам просто повезло, что в «городе Градове» есть такая студия «АЗ», где каждый желающий смог получить бесплатную авангардную прививку. Даже такой анархиствующий автор (по выражению К.Кедрова), как автор этих строк!..


Но главное опять не в этом, а в живом слове – в живом общении, чтении, выступлении. В этом весь Бирюков. Нельзя не согласиться с мнением критиков (вольный перевод мой): «колосистую заумь» (термин наш) Бирюкова надо один раз услышать в исполнении автора, и тогда зацепит навсегда, тогда поймёшь, что это не бессмыслица. В молодости поэт увлекался театром, его теорией, теорией музыки, был актёром (даже членом Союза театральных деятелей), и теперь любое его выступление – гвоздь программы вне конкуренции. Мне надо было побывать на многих «выступах» в Москве, Питере и др., чтобы понять, что не только в Тамбове, но и нигде никто вообще не творит ничего подобного! Чудо: в руках, в устах поэта оживает текст, оживает восприятие, происходит коннект, оживляется весь зал!.. Но это не какое-то дешёвое лицедейство или, упаси Боже, довольно распространённое сегодня эстрадное зубоскальство в угоду публике, эпатаж без намёка на катарсис. Это искусство, театр, синкретизм, драйв, Стихо-Творение, творение стихий, приручение хаоса.


В самих текстах, как можно заметить, нет никаких «крючочков», никакой партитуры, но впечатление почти как от оперы! Хотя… вот, например, одно из ранних стихотворений сборника «Кострома», в котором автор раскрывает принцип действия одного из своих излюбленных приёмов:







1. Скелет стихотворения


Ю


МА


КСТРМ


КОСТРОМАМА


О-О-А


стрым


кость


рома


КЫ


СТ


РМ







2. Оболочка стихотворения


Богиня Кострома


ОМ——————-– А


КастраМа-а-а


нет срама


а-а-гонь


горит горит


Богиня горит


говорит


солома


огонь


вода


плывёт Кострома


Костромой



В текстах Сергея Бирюкова есть всё. Это, извините за сравнение, как и поэзия хрестоматийного Пушкина, своего рода энциклопедия или хрестоматия – и не только народной жизни, но и жизни слова в этой народной, а также в академической (но не антинародной!) сферах. Мультикультурный автор, от русского фольклора до западного постиндастриала, от наива до запутанных гиперссылок, от очевидной младенцу похожести слов до выведения новых небывалых смыслов. Ну чего, казалось бы, проще:







Лаура пишет письмо Петрарке


шрифтом TimesNewRoman


в интернет-тетрадке


письмо исчезает


Петрарка пишет сонет Лауре


пальцы бегут по клавиатуре


письмо исчезает


на платье Лауры осыпаются


букв лепестки



В представлении Бирюкова, парадигма литературного авангарда начала прошлого века (теперь уже обозначенного как классический или исторический) не завершена, и попытки её завершения на протяжении всего столетья предпринимались в советской неподцензурной литературе, особенно активно в 70–80 гг., а после, в девяностые и нулевые – ещё более активно и открыто. Однако неоавангард как культурный феномен вполне маргинален, явно не имеет широкого резонанса, как его прообраз. Но, как пишут критики, «если «песни протеста» Сергея Бирюкова вызывают всемирный интерес, значит, это кому-то нужно».

Алексей А. ШЕПЕЛЁВ,
г. БРОННИЦЫ,
Московская обл.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.