Обойдёмся без вождизма

№ 2010 / 15, 23.02.2015

В этом году исполнилось 45 лет со дня возникновения СМОГа. Судьба этого литературного (и не только) течения – тема моей беседы с Владимиром Батшевым, живущим с 1995 года в Германии.

В этом году исполнилось 45 лет со дня возникновения СМОГа. Судьба этого литературного (и не только) течения – тема моей беседы с Владимиром Батшевым, живущим с 1995 года в Германии.

Владимир БАТШЕВ

– Что такое СМОГ? Кто придумал сам термин?

– Смелость мысль образ глубина или Самое молодое общество гениев – это всё придумал Губанов. Позднее известный философ В.С. Библер предложил другую расшифровку аббревиатуры: «Сила мысли, оргия гипербол».

– А чем занимался СМОГ?

– Литературным низвержением современной ему литературы. Разработкой новых путей литературы, больше всего – поэзии.

– В «Записках тунеядца» и книге «Смог. Поколение с перебитыми ногами» Вы пишете о литературной жизни Москвы в 60–80-е годы. А где ещё Вы писали о СМОГе? И планируете ли возвращаться к этой теме?

– Я писал об этом в романах «Ничтожность» и «Река Франкфурт», а также в многочисленных журнальных и газетных публикациях, посвящённых годовщинам Губанова, Кушева, СМОГа – в «Литературном европейце», «Русской мысли» и др. Сегодня, мне кажется, тема исчерпана.

– Кто были самые яркие представители СМОГа?

– Леонид Губанов, Юлия Вишневская, Борис Дубин, Александр Васютков, Наталья Шмитько, Екатерина Миловзорова, Александр Урусов, Марк Янкелевич, Игорь Голубев, Евгений Кушев – всех не перечислишь. СМОГ надо рассматривать не как одного Губанова и людей вокруг него, как хотят некоторые недоумки, а в комплексе. И не потому, что «окружение делает короля». В СМОГе не было никакого вождизма.

– Как вы познакомились с Леонидом Губановым и что это был за человек?

– Это было весной 1964 года. Меня с ним познакомил Борис Камянов. Губанов, Камянов и Шленский читали стихи в одной арбатской школе. Меня пригласила на этот вечер девушка, за которой я ухаживал. За ней также ухаживал поэт Борис Камянов. Так я познакомился с Губановым. Потом я его не видел полгода и встретил на литературном объединении при газете «Знамя строителя». Им руководил очень толерантный человек Эдмунд Иодковский. Он был именно таким руководителем лито, которым и должен быть настоящий поэт. Мы с Губановым перебросились парой фраз, стали спорить и, чтобы не мешать собравшимся, ушли. На ступенях НИКФИ (он жил рядом) Лёня два часа читал мне свои стихи. Я был раздавлен. Подобного поэтического напора я раньше не встречал. Мы стали общаться. Дело в том, что у него была пара друзей-поэтов, и у меня тоже. Он предложил объединить нашу группу и его и привлечь поэтов из МГУ. Что и было сделано. Так образовался СМОГ.

Человек он был сложный. Но если все мы были поэтами от культуры, он, единственный, был поэтом от Бога.

– Часть смогистов были чистыми литераторами, часть, такие как Тарсис и Буковский, стали видными диссидентами. И всё-таки СМОГ – это литературное течение или диссидентское?

– Ни Тарсис, ни Буковский не были смогистами. Они считались «почётными членами» – они помогали обществу, но в деятельности его никак не участвовали. И не могли.

Любое прогрессивное литературное течение становится в той или иной степени противовесом существующего. В те времена СМОГ был не просто антиподом, а настолько новым по отношению не только к Союзу писателей, но и к самому соцреализму, что не мог не встретить противодействия, в первую очередь со стороны официальных инстанций.

– Проявляла ли к вам интерес контора глубинного бурения?

– Я пишу в книге о своих подозрениях. Кончилось всё довольно грустно – общество было разогнано, на Маяковской площади было запрещено выступать, Губанова посадили на пару месяцев в психушку, меня сослали в Сибирь. После ликвидации общества на всех известных смогистах лежало табу заниматься какой-то идеологической работой, то есть работать в штатах издательств, редакций и т.п. Если кому-то удавалось, то – под псевдонимом или на незначительных местах (литконсультант в отделе писем, журналистская внештатная работа, рецензирование и т.п.). Это касается всех, кроме Алейникова, который работал в отделе поэзии издательства «Молодая гвардия» и издавал там сборники своих стишков.

– Каковы обстоятельства вашего ареста и ссылки?

– Готовился митинг в защиту арестованных Синявского и Даниэля. Он должен был состояться 5 декабря, в день принятия тогдашней конституции, на площади Пушкина. Но 2 декабря я был арестован вместе с Владимиром Буковским. После многочасового допроса на Лубянке, где я нагло провоцировал чекистов, меня отправили в «Матросскую тишину», где я пробыл 21 день. Потом отпустили. Затем меня неоднократно задерживали зимой-весной 1966 года, пока не пришли в ночь на 22 апреля 1966 года и 25 апреля в Бауманском районном суде приговорили к 5 годам ссылки.

– Как к вам относились официальные литераторы? А также модные литераторы 60-х – типа Рождественского, Вознесенского, Евтушенко и т.д.

– Плохо. Хорошо относились всего несколько человек – Л.Б. Либединская, Л.Р. Кабо, А.А. Штернберг, ещё несколько человек, которые не были в «обойме» – скажем, Александр Алшутов.

– Что из себя представлял Саша Соколов в период СМОГа, впоследствии знаменитый прозаик?

– Он тогда писал стихи под псевдонимом «Велигош». Прозу он тогда не писал.

– СМОГ возник в 1965 году, недавно, таким образом, ему исполнилось 45 лет. Какую роль сыграло объединение в общественной или литературной жизни России? Не была ли это «буря в стакане воды»?

– СМОГ как организация стал почвой для позднейшего диссиданса конца 60–70-х годов. Литературно же СМОГ показал, что свобода самовыражения – главное для литератора.

– Юрий Кублановский, один из членов СМОГа, ныне зав.отдела поэзии «Нового мира», человек вполне успешный. Как он относится к СМОГу, общаетесь ли вы по старой памяти?

– Не знаю, как он относится к СМОГу. Он очень рано отошёл от СМОГа – весной 1965 года.

Нет, не общаемся. Мы живём в разных странах. Иногда он бывает в Париже, но я ни разу не встречал его там. Вероятно, мы общаемся с разными группами в «столице мира».

– В жизни многое повторяется, в той же Москве есть похожие на СМОГ полубунтарские литературные объединения, скажем, «Осумасшедшевшие безумцы» (Мирослав Немиров, Всеволод Емелин, Андрей Родионов и др.). Поэты-бунтари, ниспровергатели основ. Это означает, что литература обязательно будет порождать дух бунтарства или что в России мало что меняется?

– И то, и другое.

Беседу вёл Евгений ДАНИЛОВ