Время сработало против писателя ещё несколько слов о Геннадии Ненашеве
№ 2010 / 16, 23.02.2015
Последние два года встретил в «Литературной России» несколько статей, в которых авторы с теплотой вспоминали писателя Геннадия Ненашева, и решил дополнить их своими краткими воспоминаниями – вместе с Геной я учился на Высших литературных курсах в 1987–89 годах.
ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ГЕННАДИИ НЕНАШЕВЕ
 |
Последние два года встретил в «Литературной России» несколько статей, в которых авторы с теплотой вспоминали писателя Геннадия Ненашева, и решил дополнить их своими краткими воспоминаниями – вместе с Геной я учился на Высших литературных курсах в 1987–89 годах.
Геннадий Ненашев… При всей своей скромности и неяркости в литературной среде он был, тем не менее, весьма харизматичной личностью. К нему тянулись коллеги и просто люди, независимо от их профессии.
Он умел смотреть прямо в глаза собеседнику. Казалось, он видит человека до самого дна, и становилось немного жутко – неужто этот невысокий мужичок с бородкой и всклокоченными волосами способен быть «ведуном»?
Демонстрировал свою закалённость: по коридору общежития часто ходил без майки, в тонких спортивных трико. Однажды застрял в лифте в одних трусах – у него была привычка провожать своих многочисленных друзей и знакомых до порога, затем он демонстративно стоял босиком на снегу. Он не простужался и гордился этим.
Как-то поздно вечером он заснул в душевой на лавке, сторож душевую закрыл на замок.
Гена проснулся уже под лавкой, совершенно голый, в полной темноте. С трудом вспомнил, где он есть, стучал в дверь, звал на помощь, но никто его не услышал. Пришлось ночевать в душе, периодически обливаясь в темноте тёплой водой, чтобы не замёрзнуть.
Плотник по профессии, он с первых же дней обучения отделал свою комнату лакированными дощечками, украсил стены резными полками.
Меня и многих других «Влкашей» он приводил в свою комнату специально, чтобы полюбовались его работой.
Ему и писателем не обязательно было быть (а писатель в нём таился большой и яркий), просто все, кто с ним общался, чувствовали, что именно Ненашев вносит в круг литературного общения неповторимую ауру.
Занятия на ВЛК он посещал редко, зато каждое его появление поднимало общий тонус, он умел шутить. На семинарах был резок и беспощаден, особенно к деталям художественной прозы.
Ненашев для меня – символ писателя из рабочего класса, который поздно взял перо, поздно начал учиться… Время работало против него и против таких, как мы, авторов, которых руководитель семинара прозы Эрнст Иванович Сафонов называл «чистыми» писателями, т.е. далёкими от социальности и политизированности литературы.
Ненашев был неповторимым устным рассказчиком, его слушали с удовольствием. Часто героем приключений был он сам. Гена умел посмеяться над собой.
Комната его постепенно превращалась в маленький «писательский клуб» на седьмом этаже, к Генке всегда можно было прийти в любое время суток. Кажется, и замка в двери у него не было.
Помню гору мусора в его комнате, чуть ли не до потолка – скопились пробки от вина, пива, скомканная бумага, консервные банки и т.д. Мы, собравшись у него в комнате, спорили по разным вопросам. Для того, чтобы взглянуть в лицо оппонента, заслонённое кучей мусора, приходилось вставать в полный рост.
Обучение подходило к концу, перед приездом жены Гена мусор убрал.
Неожиданно он явился ко мне в белоснежном костюме, ярком галстуке, в сверкающих новых туфлях. Рядом с ним была его миловидная улыбчивая жена.
Ненашев, как всегда, старался выглядеть серьёзным. По случаю приезда его супруги он пригласил меня на товарищеский ужин.
Я пришёл, было ещё несколько человек. Гена с затаённой торжественностью разливал коньяк по невесть откуда взявшимся хрустальным рюмкам – такой посуды у него прежде не водилось.
Я озирался: чистота в комнате была идеальная. И только жжёное пятно от костра на паркете напоминало о минувших оргиях.
Затем мы попрощались. Он по своей привычке долго смотрел мне в глаза, на его покрасневших глазах неожиданно выступили слёзы:
– Саня… – Он хотел сказать что-то важное. – Люби сильнее Россию, пиши о ней, ты это можешь…
Не договорив, крепко обнял меня, и ушёл в своём слегка помятом белом костюме.
Больше я его не видел.
Увы, время для Ненашева и для многих из тогдашних выпускников ВЛК пришло другое. Вслед за Ненашевым очень рано ушли из жизни мои талантливые однокурсники Владимир Славецкий и Николай Шипилов. Славецкий к тому же был из Липецка, мой земляк.
Мы с Геной забыли обменяться адресами. После приезда домой я написал ему наугад несколько писем, но, видимо, ни одно из них не дошло, ответа я от него не получил.
Вскоре я узнал из письма своего курского коллеги Бориса Агеева: Гена Ненашев умер.
Меня это сообщение поразило, мне до сих пор не хочется в это верить. Гену любили в нашем семинаре прозы, в том числе и наш незабвенный наставник Эрнст Иванович Сафонов, который также имел дар понимать человека с одного взгляда.
Смерть Ненашева подвела черту нашей литературной молодости и связанным с ней надеждам. Мы с ним не очень долго общались, но я никогда не забуду его. Мне кажется, все, кто знал Геннадия Ненашева, потеряли в его лице необыкновенного человека.
Александр ТИТОВсело КРАСНОЕ,
Липецкая обл.
В виде дождя и мокрого снега.
Удивительная, волшебная книга, она поднимает настроение. Самая лучшая книжка в мире.