Кому покровительствовал Сталин

№ 2010 / 22, 23.02.2015

Кни­га Н.В. Ов­чин­ни­ко­ва «Ака­де­мик Тро­фим Де­ни­со­вич Лы­сен­ко. Ми­чу­рин­ская би­о­ло­гия» (М.: «Луч», 2010) по ду­ху очень близ­ка кни­ге В.Н. При­ще­пен­ко «16 ми­фов о Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­не», о ко­то­рой я уже пи­сал рань­ше

«Народная история» о «народном академике»






Книга Н.В. Овчинникова «Академик Трофим Денисович Лысенко. Мичуринская биология» (М.: «Луч», 2010) по духу очень близка книге В.Н. Прищепенко «16 мифов о Великой Отечественной войне», о которой я уже писал раньше («Историческая лысенковщина», «ЛР», 2010, № 2–3). Задачи у обеих книг одинаковые: по форме – научные: разоблачение пропагандистских мифов и восстановление исторической справедливости; по существу – идеологические: апология Сталина и советского строя. У Овчинникова, правда, идеология не сверкает из всех щелей, как у Прищепенко, а усердно драпируется в одежды науки: в качестве научного редактора и рецензента приглашены два доктора сельскохозяйственных наук, в Приложении к книге приведены положительные отзывы об учении Лысенко восьми маститых учёных (в том числе двух иностранцев). Словом, вроде бы всё чин чином, и всё равно сразу, даже не открывая книгу, можно понять, что она преследует не научные (во всяком случае, не только научные), но идеологические цели: на обложке, помимо портретов самого Лысенко и Мичурина, красуется и портрет Сталина.


И в самом деле, по форме перед нами апология Лысенко, по сути же – ещё и его покровителя Сталина. Основную идею книги можно выразить так: Сталин был мудрым правителем, заботился о благе страны и потому поддерживал настоящих учёных и патриотов; Сталин поддерживал Лысенко, а его оппонентов, «морганистов-вейсманистов» (Н.И. Вавилов, Н.К. Кольцов, Н.В. Тимофеев-Ресовский и др.), не поддерживал; следовательно, Лысенко – настоящий учёный и патриот, а «морганисты-вейсманисты» – нет. Что Сталин был мудр и поддерживал только настоящих учёных – для нашего автора это, похоже, аксиома. Но вот академика Лысенко очень многие считают лжеучёным, агрессивным невеждой и шарлатаном. Если согласиться с этим, придётся признать, что в этом случае мудрость изменила Сталину – но такого, по убеждению сталинистов, быть не могло. Значит, чтобы спасти непогрешимый авторитет вождя, нужно доказать, что Лысенко – настоящий учёный и патриот, во всяком случае, более «настоящий», чем его оппоненты. Этим Овчинников и занимается в своей книге.


Так, наш автор превозносит все достижения Лысенко в биологии и агротехнике, особенно напирая на то, что «народный академик», в противоположность «морганистам-вейсманистам», ратовал-де за применение достижений науки к производству. Также Овчинников утверждает, что и теоретические разработки «мичуринской биологии» (теория стадийного развития растений, возможность направленного изменения наследственности, учение о возможности внехромосомной передачи наследственных свойств, которое якобы доказывалось фактами вегетативной гибридизации растений и т.п.) были признаны международной наукой. В подтверждение этого он ссылается на работы некоторых иностранных учёных, а также приводит в конце книги, как я уже говорил, отзывы восьми учёных о Лысенко и его учении. Насколько все эти отзывы заслуживают доверия, я не знаю – об этом пусть судят специалисты. Если верить другим источникам, современная наука весьма скептически относится к идеям Лысенко (например, о вегетативной гибридизации), хотя кое в чём и признаёт его правоту. Получается, наш автор, мягко говоря, преувеличивает достижения своего героя. О неудачах же его он говорит как-то мимоходом, а о некоторых (о которых сообщают другие источники) и вовсе умалчивает.


Умалчивает он и о том, какими средствами Лысенко боролся со своими оппонентами – например, о том, как тот превращал научные дискуссии в классовые (зато «морганистов-вейсманистов» Овчинников как раз и обвиняет в использовании вненаучных приёмов дискуссии, вроде политических обвинений и марксистской риторики). О знаменитой сессии ВАСХНИЛ в 1948 году, на которой Лысенко устроил настоящий разгром генетики, наш автор пишет, что на ней были отмечены «практические успехи мичуринцев, внедрение их достижений в народное хозяйство и отсутствие таковых у вейсманистов» и что на этой сессии «подавляющее большинство докладчиков одобрило выступление Т.Д. Лысенко». И ни слова о том, как Лысенко обеспечил себе это большинство и как он громил «вейсманистов», называя их учение «реакционно-идеалистическим». Кстати, наш автор, не раз вспоминая в своей книге призыв своего героя «цитировать не то, что говорят о Лысенко, а самого Лысенко», сам почему-то не следует этому призыву, рассказывая об этом самом, наверное, одиозном выступлении «народного академика». Наш автор мог бы напечатать его стенограмму, но он этого почему-то не делает и даже не пересказывает этого выступления хоть в нескольких словах.


Видимо, Овчинников считает все свидетельства, показывающие Лысенко не в лучшем свете, лживыми наветами «либералов», ненавидящих «народного академика» за его заслуги перед Родиной. В предисловии наш автор так и пишет: «Степень клеветы «либералов» на учёного, писателя или общественного деятеля прямо пропорциональна пользе, которую он принёс России». И наоборот: если, мол, «либералы» кого-то хвалят, значит, он враг России. Врагами России были, если верить ему, и оппоненты Лысенко, «морганисты-вейсманисты» Вавилов, Кольцов, Тимофеев-Ресовский и пр.


Вина их состоит, во-первых, в том, что они считали, что условия жизни организма не влияют на его наследственность, а если и влияют, то влияние это случайно и непредсказуемо. Эта их теория, утверждает Овчинников, научно обосновывала учение «о врождённом и неизменном превосходстве одних народов (или социальных групп) над другими», которого-де придерживается властолюбивая «либеральная интеллигенция». Теория же Мичурина и Лысенко, согласно которой условия жизни влияют на наследственность определённым образом (а значит, на наследственность можно влиять), это учение опровергала, поэтому «либералы» и ополчились против неё и её создателей.


Властолюбие «либеральной интеллигенции» – это тема для отдельного большого разговора. Но вот обвинение «морганистов-вейсманистов» в пособничестве её стремлениям, на мой взгляд, надумано. Как говорит латинская пословица, «книги имеют свою судьбу», – свою судьбу имеют и научные теории: так, Дарвин всю жизнь был глубоко верующим человеком, а между тем его теория эволюции была с восторгом принята именно атеистами. Так же и из того, что теории «морганистов-вейсманистов» играли на руку фашистам и троцкистам, вовсе не следует, что сами учёные непременно были троцкистами и фашистами.


Вавилова и Тимофеева-Ресовского Овчинников, кроме того, обвиняет и в прямом вредительстве. Если Ресовский в годы войны работал в нацистской Германии в Институте мозга, и поэтому обвинение его по крайней мере выглядит обоснованным, то о якобы вредительстве Вавилова наш автор пишет совершенно неубедительно. Он, правда, приводит выдержки из протоколов допросов Вавилова и его сотрудников, где те признают свою вину – но кто же не знает, как в НКВД умели заставлять людей признаваться в чём угодно? Тому есть масса свидетельств, игнорировать которые может только совсем уж упёртый сталинист. Да и в чём проявилось это вредительство Вавилова? Смешно сказать – в «академическом уклоне» его исследований! «Вы будете заниматься цветочками-колосочками, а кто будет поднимать урожай?» – так, если верить Овчинникову, спрашивал Сталин Вавилова за несколько месяцев до ареста учёного.


Вот так вредительство, нечего сказать! Исследования, например, физики атомного ядра тоже долгое время не давали никакой ощутимой пользы – и что же, они были вредны, от них следовало отказаться? Требовать от фундаментальной науки, вроде генетики, немедленной практической отдачи – значит не понимать, что такое фундаментальная наука и чем она отличается от прикладной, как не понимали этого, похоже, ни Сталин, ни Лысенко, ни Овчинников.


Можно ли после всего этого называть книгу Овчинникова исторической?

Максим АТЯКШЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.