Печаль раскола

№ 2010 / 25, 23.02.2015

«Они со­шлись. Вол­на и ка­мень, / Сти­хи и про­за, лёд и пла­мень…» – эти стро­ки Пуш­ки­на да­ли на­зва­ние двум то­мам ан­то­ло­гии: пер­вый про­за­и­че­с­кий том по­име­но­ван как «Лёд», вто­рой по­эти­че­с­кий – как «Пла­мень». А пред­став­ле­ны здесь те по­эты и про­за­и­ки, что по­сле рас­ко­ла еди­но­го СП СССР в на­ча­ле де­вя­но­с­тых го­дов

«Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лёд и пламень…» – эти строки Пушкина дали название двум томам антологии: первый прозаический том поименован как «Лёд», второй поэтический – как «Пламень». А представлены здесь те поэты и прозаики, что после раскола единого СП СССР в начале девяностых годов оказались в составе той половинки (или четвертинки?), что взяла себе титл, вынесенный на обложку. Другая часть известна под названием Союза писателей России. Всё это нужно теперь «простым» читателям пояснять, чтобы развеять возможные недоумения. А именно: куда подевались вдруг достаточно звонкие имена тех, кого читатель привык мыслить в первом ряду современной литературы. И если здесь среди поэтов есть, к примеру, Рейн, то почему нет Кушнера, если есть Кекова, то где Шварц, Седакова или Степанова? Есть Чухонцев, но нет его не менее одарённого ровесника Русакова. Есть Абдуллина, но нет Ахмадулиной и т.д.


Двадцатый век в России завершили (как бы окольцовывая миф о трагической судьбе русских поэтов ХХ века) молодые и много обещавшие поэты-самоубийцы – Борис Рыжий и Денис Новиков. Первый из них представлен в антологии далеко не лучшими своими стихами (как можно было умудриться их отобрать среди такой россыпи настоящих шедевров?), второго нет вовсе. Зато есть другой НовиковСергей, тоже ушедший из жизни, но дарования куда более скромного. Составители тома, кстати, Абаева, Коробов и Кублановский, который написал и предисловие, где сетует, что ныне «катастрофически подорван поэтический генофонд». И все же нельзя не заметить: дыры можно было бы залатать, если бы оба Союза для подобного предприятия объединились. Нам ведь, читателям, недосуг вникать, кто у них там в каком состоит Союзе. Но хорошо хоть и то, что, по крайней мере, дюжина поэтов этого собрания – с золотой современной полки. Кроме упомянутых Рейна, Кековой, Чухонцева, Рыжего это ещё Блажеевский, Ерёменко, Жданов, Жигулин, Кенжеев, Кобенков, Кублановский, Соколов. А вчитавшись, любитель поэзии, возможно, утвердит на ней и всё ещё остающихся несколько в тени Брусьянина, Викторова, Гонцова, Дуду, Коробова, Кравцова, Панченко, Солнцева или Чухно. А кто-то посетует, не обнаружив в подборе не менее им чтимых Гандлевского и Кривулина, Леонида Латынина и Киктенко, Олега Григорьева и Евгения Кропивницкого. Что поделать, ни один подобный изборник не обходится без изъянов, кому-то кажущихся вопиющими.


Составители «Льда» (Василенко, Евсеев, Кураев), похоже, поработали тщательно, прозаическая часть выглядит ровнее, хотя и здесь, разумеется, заметен неизбежный во всяком труде такого охвата перепад качества. Тем не менее, такие авторы (выстроенные в антологии в алфавитном порядке), как Астафьев, Битов, Варламов, Василенко, Гаврилов, Горланова, Евсеев, Киреев, Кураев, Отрошенко, Полянская, Валерий Попов (Евгения почему-то нету), Арсен Титов, где бы ни появлялись, всегда на примете; обедни они не портят и тут. Не для количества, надо полагать, но качества ради взяты и некоторые эссеисты-философы с краткими, но выразительными опытами мемуаристики – Юрий Корякин и Владимир Кантор. (Хотя опять-таки почему бы не взять тогда уж и Аннинского, и Головина, и Гиренка, и Аверинцева, и Микушевича, и Бибихина, да и многих ещё…)


Отряд блистательных эссеистов, кстати, можно было расширить за счёт ультрасовременной прозы весьма сомнительного качества. Такой, к примеру, сюрпризик: обрело тут место и нежданное воспевание гомосексуальной любви. Ничего себе русская женщина – Алиса Поникаровская (рассказ «Свадебный марш среди «Матросской Тишины»), что называется, дожили…


Собственно, «вспоминательная» струя чрезвычайно сильна в томе – как это и вообще свойственно современной прозе. И вот что показательно с точки зрения рецепции, то бишь читательского восприятия: чем проза художественно убедительнее, тем сильнее она будоражит собственные воспоминания. Вот, скажем, Владимир Кантор (рассказ «Библиофил»), почти мой однокурсник по филфаку МГУ, описывает то, что и я хорошо знал (от «психодрома» в университетском дворике до букинистического магазина в Столешниковом переулке), но его опус остаётся достаточно прохладным и проходным, хотя и любопытным очерком, не больше. А Светлана Василенко в своей классически построенной и тщательно отделанной новелле («Откуда у тебя этот шрам?») лишь мельком упоминает в самом конце сочинения о подмосковных пожарах 1972 года, но я, читатель, «разогретый» уже её убедительным письмом, немедленно погружаюсь в то столь памятное для меня лето.


Превосходно оформленное издание, на отличной бумаге. Со множеством дивных вкраплений в обоих жанрах. И всё же общее впечатление двойственное. Без «деревенщиков» и «городских» из числа былых «сорокалетних» антология выглядит какой-то колченогой. Печать раскола навевает печаль.



Антология (в двух томах). Современная русская проза. Современная русская поэзия. – М.: Союз российских писателей, 2009



Юрий АРХИПОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.