О тёплых и горячих поэтах

№ 2010 / 34, 23.02.2015

В статье «Когда совсем нет света», опубликованной в № 25 «ЛР» за этот год русский поэт Владимир Шемшученко из Санкт-Петербурга дал резкую отповедь русскому поэту из г. Кореновска Краснодарского края Николаю Зиновьеву.

В статье «Когда совсем нет света», опубликованной в № 25 «ЛР» за этот год русский поэт Владимир Шемшученко из Санкт-Петербурга дал резкую отповедь русскому поэту из г. Кореновска Краснодарского края Николаю Зиновьеву. В защиту последнего в № 26 «ЛР» выступил Роман Сенчин, но в своей статье «Остаётся плакать» он, думается, всё-таки не затронул главного – причин принципиального и глубокого мировоззренческого расхождения двух современных поэтов, живущих в России и пишущих на русском языке. Проблема подобной коренной несовместимости столь показательна и столь серьёзна для нашей культуры, что есть смысл продолжить обсуждение позиции, определившейся по линии «Шемшученко – Зиновьев».

Владимир ШЕМШУXЕНКО

Сначала попробуем разобраться, что конкретно не нравится Шемшученко в Зиновьеве? Пойдём по порядку.

Вот Шемшученко, как ему кажется, ловит Зиновьева на фразе «…А мы встали на колени – / Помолиться перед боем», нравоучительно заявляя: «Русские люди на колени становятся только перед Богом». – Так ведь и у Зиновьева то же самое – «на колени – помолиться…». – Ясно, что Богу, кому же ещё? Так что, в данном случае Шемшученко противоречит сам себе и его претензии – «не в кассу»

Шемшученко осуждает Зиновьева за «всхлипывания и стенания», которые напоминают укусы разных «кровососов» и заражены якобы «словесным энцефалитом». Но сам тут же заявляет, что «у нас и так демократия – власть сатаны». Но тогда выходит, что и вправду есть весомые основания для тревоги, и Зиновьев – прав?

Ну, подсмотрел как-то Шемшученко, что Зиновьев пьёт вино и курит (о ужас!) сигареты PARLAMENT – «фирменный знак всех плебеев и приспособленцев». А что, сам Шемшученко пьёт только квас и курит исключительно махорку? Даже если это и так, то вряд ли это может служить доказательством того, что Шемшученко больше любит Россию, чем Зиновьев.

Может быть, Шемшученко не приемлет Зиновьева по причине своеобразной творческой ревности: кто это, мол, такой появился, чтоб говорить за Россию, а ну, покажь документ! Но едва ли сам Шемшученко надеется таким образом заткнуть кому-то рот – с некоторых пор подобные обороты не в моде, да и не может он не знать пушкинских строк «…И неподкупный голос мой был голос русского народа!»

Нет, тут глубже, тут серьёзнее.

Шемшученко обвиняет Зиновьева в лукавстве и неискренности, утверждая, что за всеми зиновьевскими скорбями и печалями прячется «тонкий расчёт» – стремление протолкнуть свои стихи, всеми средствами «впарить» журналы, где они напечатаны. Но, думается, лукавит сам Шемшученко, когда поучает Зиновьева: что ты всё русских людей «по щекам, по щекам… Народ свой любить надо и жалеть». – Верно, хлещет по щекам свой народ Зиновьев, когда пишет:

Необычная эпоха, Несуразные года! У любого спросишь: «В Бога Веришь?» Сразу скажет «да». Отчего ж воров, как грязи? Да и шлюх – невпроворот. Он таким быть должен разве, Православный мой народ?

По щекам ведь хлещут тех, кто способен ещё подняться, ещё может найти в себе силы жить. Правда, может быть и такая «жалеющая» позиция: всё нормально, ты полежи, голубчик, только отходи скорее… на тот свет. Не её ли исповедует снисходительный к народу Шемшученко? Увидим позднее.

И потом, разве наши соотечественники в сегодняшнем их состоянии не заслуживает осуждения и вразумления на предмет того, что на самом деле творится вокруг под натужно-бодрые речи про модернизацию с государственных верхов и под звон колоколов в храмах, воздвигаемых повсеместно для «духовного окормления народа»:

Солнце встало. Как и надо, Голубеют небеса. Похмелённая бригада «С матом» лезет на леса. А прораб, слюнявя чёлку, Плотью чуя блудный гон, Голоногую девчонку Тащит в вахтовый вагон. Истопник глядит и злится, И от зависти томится, – Тлеет «прима» на губе. А в котле смола курится… Глянь, Господь, что тут творится. Это строят храм Тебе.

Другой пример, более доказательный. Пережили мы недавно 65-ю годовщину Великой Победы – в образе и не победы вовсе, а какой-то заунывной панихиды, с парадом натовских войск на Красной площади, с покаяниями да извинениями в сторону Запада, откуда пришла война. И про всё это уже сказал Николай Зиновьев в горьком стихотворении «Победа»:

Был день Победы взрывом счастья, В нём гасла даже боль потерь. Стучали радостно и часть Сердца людские. А теперь? Идут года, а с ними беды – Как из прорвавшейся сумы. И чем мы дальше от Победы, Тем к пораженью ближе мы.

Может, Зиновьев неправ, когда ставит страшный диагноз российскому социуму («Судьба»):

Муж погиб в Афганистане, Сын – в Чечне на поле брани. И остался в этой мгле Жутким, сумеречным светом, Вместе с нею в мире этом Внук, сидящий на игле.

Будет ли Шемшученко отрицать, что «Россию садят на иглу»? – Не думаю, ведь и сам он признает, что «у нас – власть сатаны».

Только вот отношение к теперешней ситуации у него и у Зиновьева – прямо противоположное. Зиновьев – которого Шемшученко клеймит за покорность, пассивность, юродство – рассуждает как раз весьма активно:

Дед остался на войне, А страну оставил мне. И гляжу теперь с виной, Что творят с моей страной. Не рублей идёт хищенье. Душ людских. И мне прощенье Будет, нет ли? Я не знаю. Весь народ сбивают в стаю. Кто противится – тех в стадо. Что-то делать, делать надо! Душу я свою терзаю, На другое – не дерзаю. Над страной кровавый смог… Не простят Ни дед, Ни Бог.

А у Шемшученко в № 23 «Литературной газеты» за 2010 год выходит подборка стихов под названием «На писательском фронте без перемен» (вот так: всё нормальненько, «без перемен», живём, мол, не тужим). Стихи такого рода:

Белый день. Белый снег. И бела простыня. Бел, как мел, человек. Он бледнее меня.

И прочие вирши в том же роде – этакий Бальмонт игривый, плюс Игорь Северянин в одном флаконе: в аннотации к данной подборке сказано, что по итогам тайного голосования на некоем Всероссийском поэтическом турнире Владимир Шемшученко провозглашён «королём поэтов». Без комментариев, диагноз ясен.

Вот, оказывается, в чём причина глубинного разлома по линии «Шемшученко – Зиновьев»: дело в том, что принятие позиции Зиновьева – яростное отторжение всего губительного для России, совершающегося ныне на наших глазах, – требует духовного протеста, возмущения, активности. А подобное нравственное усилие явно не по вкусу (или не под силу) тем, кто по случаю и без случая осеняет себя крестным знамением, клянется в любви к России, но больше всего на свете ценит собственное душевное спокойствие и бытовое благополучие, как Шемшученко, творческие потенции которого пробуждаются, по его же признанию, лишь когда идут «знаменитые петербургские дожди», а всё прочее время течёт настоящая жизнь, захлёстывающая нашего поэта «целиком» – «творческие командировки, работа на приусадебном участке, возня с детьми, и прочие житейские хлопоты». Именно такие «радетели за Русь», строго блюдущие душевное равновесие и нравственную чистоту русского народа, более двадцати лет назад на пару с либералами разрушили Союз – основу силы и величия России, об утрате которого не может не скорбеть ни один разумный человек и никто лучше Зиновьева не сказал:

У карты бывшего Союза, С обвальным грохотом в груди, Стою. Не плачу, не молюсь я, А просто нету сил уйти. Я глажу горы, глажу реки, Касаюсь пальцами морей. Как будто закрываю веки Несчастной Родины моей…

Спору нет, традиционщики и патриоты типа Шемшученко способны при случае погоревать об утраченном в эпоху демократии былом имперском величии, но максимум, на что они способны – ждать некоего спасительного чуда свыше, расчесывать бороды, осенять себя крестным знамением, стонать да отпевать Россию на манер Рубцова, поднятого на щит либералами за своё беспросветное уныние. (Заметим, что творчество Николая Рубцова – ещё не худший вариант подобного «патриотизма»). Потому-то активная позиция Зиновьева вызывает у них либо категорическое неприятие, как, скажем, у Николая Переяслова, либо просто бешенство, как у «местечкового патриота» В.Лихоносова, заявившего (по вызывающему доверие утверждению В.Шемшученко), что «Зиновьев – вредный, антирусский поэт».

Всем этим «духовным поводырям в лучшее будущее России» – на деле являющим собой воплощение «слепых» с картины Питера Брейгеля – всё творчество Зиновьева явно поперёк горла, ибо он заявляет:

Разгулялась бесовщина, Заколдобила наш путь. «Догорай, моя лучина!» – Так и тянет затянуть. Но махнуть на всё рукою И отправиться в кабак – Легче лёгкого, не скрою, Но теперь не будет так. Хватить ныть! Отголосили. Время бить в колокола, А иначе о России Завтра скажут: «Да, была».

Вывод. Николай Зиновьев – поэт некрасовского накала, лучший поэт современной России. Он несомненно останется в её истории (если, конечно, Россия переживёт нынешнюю смуту). А «тёплый поэт» В.Шемшученко, как и легион разного рода «патриотов», способных лишь разрушать базисные национальные ценности под вывеской «возрождения» неких исконно-традиционных начал (как это пытается, к примеру, делать сейчас Юрий Павлов и его компания, втаптывая в грязь Белинского или поднимая руку на Блока), смогут отметиться в истории лишь как оппоненты и ненавистники Николая Зиновьева.

Владимир РЫБИН,
доктор философских наук,
г.ЧЕЛЯБИНСК