Реабилитация романтизма

№ 2010 / 37, 23.02.2015

Ро­ман­тизм сы­г­рал боль­шую роль в ис­то­рии ис­кус­ст­ва. И хо­тя тра­ди­ци­он­но его гра­ни­ца­ми счи­та­ет­ся ко­нец XVIII в. – 1-я треть XIX в., су­ще­ст­ву­ет мне­ние о том, что ро­ман­тизм сво­е­об­раз­но про­дол­жил­ся и в по­зд­ней­шей ли­те­ра­ту­ре

Романтизм сыграл большую роль в истории искусства. И хотя традиционно его границами считается конец XVIII в. – 1-я треть XIX в., существует мнение о том, что романтизм своеобразно продолжился и в позднейшей литературе, и во многом жив и сейчас. За компетентным ответом на вопрос об актуальности романтизма я обратилась к известной исследовательнице этого литературного явления, судьба которой оказалась неразрывно связана с его изучением, ученице Н.А. Гуляева, в своё время создавшего научную романтиковедческую школу. Это руководитель Научно-образовательного центра комплексного изучения проблем романтизма в Тверском университете Ирина Карташова.

Ирина КАРТАШОВА

– Ирина Вячеславовна, как вы считаете, актуален ли сегодня романтизм?

– Мне думается, что мнение об актуальности романтизма находится вне всякого сомнения, потому что романтическое искусство основано на утверждении высоких духовных ценностей, на прекрасных и благородных идеалах, на представлении о совершенстве, изяществе, изысканности и утончённости мира человеческих чувств, на пронзающе-ярком ощущении красоты мира и человека, на драгоценной способности удивляться этой красоте.

В наше непростое время изучение романтизма имеет, на мой взгляд, мировоззренческое значение, оно необходимо в особенности молодым людям, вступающим в жизнь. Обращение к романтической проблематике и изучение её обогащает духовную жизнь человека, делает его более гуманным.

Вместе с тем, говоря о высокой духовности и утончённости романтизма, нельзя забывать, что романтизм – это не искусство, витающее где-то в облаках, не наивное «донкихотство». Романтики были способны очень глубоко осмыслять окружающую жизнь, ощущать её бесконечную сложность, противоречивость. Они не отрицали материального мира. Они осуждали только чрезмерную погружённость в материальную сферу, меркантильность, отказ от духовности. Романтические теоретики в своих представлениях очень гибко и очень тонко соотносили духовное и материальное, и говорили о необходимости многогранно и глобально изображать жизнь. Романтики создали в своих произведениях яркие контрасты высокого и низкого, прекрасного и безобразного.

В настоящее время ещё не вполне выяснено всё значение романтизма для развития последующей литературы. Нередко эта роль принижается или совсем исчезает, в то время как, по моему глубокому убеждению, великая классическая литература, и прежде всего русская литература второй половины XIX века, романтизму обязана очень многим. Русский реализм очень часто продолжал, развивая и переосмысляя, те замечательные начинания, которые были сделаны романтиками. Романтическое и реалистическое искусство не находятся в антагонистических отношениях, как часто считается. Романтиков и реалистов многое объединяет, и думается, что можно говорить об их союзе.

– А как вы сами пришли к романтизму?

– Я родилась в Казани. Закончила Казанский университет. Я была влюблена в литературу, и, конечно, мои инстинктивные симпатии уже в детстве оказались связаны как раз с литературой романтической. Моими любимыми писателями были М.Ю. Лермонтов, А.С. Пушкин, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский (в особенности ранний), Г.-Х. Андерсен, Ч.Диккенс… Но всё значение романтизма я осмыслила, поняла именно тогда, когда на кафедру литературы Казанского университета пришёл Н.А. Гуляев. Именно благодаря ему я вовлеклась в романтическую сферу. Хотя тема кандидатской диссертации у меня была не романтическая: творчество А.Ф. Писемского. И начала я эту тему ещё в студенческие годы. Писемский, действительно, не был романтиком и к романтизму относился достаточно иронично. Но написав эту диссертацию, и даже постаравшись там поднять какие-то «романтические вопросы», я уже полностью погрузилась в романтический мир.

Я очень люблю и ценю романтизм, его философские, эстетические, художественные достижения. Глубоко верю в его вечное существование. Ибо романтическое не исчезает и не исчезнет никогда в жизни, пока жив человек и в человеке есть душа.

– То есть вы начали с автора, который отрицал романтизм, и переосмыслили этот его взгляд?

– Писемский – очень талантливый писатель. Он большой критик действительности, сильный в социальной сфере, в сфере отрицательных интенций. Но я постаралась в диссертации показать, что некоторая сухость его как художника, отсутствие лиризма, чего-то поднимающего, зовущего, связано с тем, что он как раз не ценил достаточно романтизм.

– Он просто не понял романтизм?

– Не вполне. Хотя в позднем творчестве у него какие-то романтические отзвуки можно уловить. В более же раннем, которое я исследовала, – это творчество 40-х – 50-х годов и роман «Тысяча душ», – романтического действительно нет. Я сделала вывод, что в его реализме, при всей его критической силе и жизненной активности, есть определённая односторонность, которая связана как раз с тем, что он прошёл мимо романтизма.

Я во многом согласна с точкой зрения очень тонкого и умного критика XIX века Аполлона Григорьева, который в своей работе «О реализме и идеализме в русской литературе» писал о чём-то близком. Он противопоставлял такого писателя, как Писемский, Тургеневу. Вот Тургенев, обладающий идеальной точкой зрения на мир и вобравший в себя традиции романтизма, «приподнимающие» над действительностью, и – Писемский, который смотрит на действительность с её же точки зрения, не стремясь подняться над нею.

– Как создавалась «гуляевская романтическая школа»?

– Мне думается, что начать нужно с того, что в советское время романтизм находился где-то на обочине исследовательских интересов, хотя, несомненно, учёные им занимались. Но в центре внимания тогда были проблемы реализма и социалистического реализма. Кроме того, романтизм вызывал если не негативное, то достаточно настороженное отношение к себе, поскольку в основе его лежат идеалистические философские представления, романтизм связан с религией, а романтическая концепция мира основана на вечной неудовлетворённости, неприятии насущной действительности и жажде чего-то лучшего, совершенного. Всё это явно не укладывалось в идеологию, которая была в те времена господствующей.

Интерес к романтизму в научных кругах активизировался во второй половине 50-х годов ХХ века, после того как в 1957 году в ИМЛИ прошла дискуссия о реализме. В ходе этой дискуссии были затронуты и вопросы романтического искусства, видными учёными была высказана мысль, что романтизм в эстетическом отношении может не уступать реализму, и что романтическая литература знает замечательные художественные шедевры. После этого началась, так сказать, «реабилитация» романтизма.

Николай Александрович Гуляев, который заинтересовался романтизмом ещё ранее, – этот интерес выразился отчасти уже в его кандидатской диссертации, посвящённой Лессингу, и затем позже, в докторской диссертации, посвящённой В.Г. Белинскому и проблемам зарубежной эстетики, – был буквально вдохновлён итогами дискуссии в Институте мировой литературы. И в 1959 году Гуляев, переехав из Томского университета (где он работал на кафедре русской и зарубежной литературы) в Казанский университет, куда он был приглашён заведовать кафедрой литературы, предложил объединиться коллективу кафедры, которая была достаточно большой, вокруг одной проблемы – проблемы романтизма, его теории, истории. И его предложение было принято, можно сказать, с восторгом. Возник очень дружный, единый коллектив, который скоро приобрёл широкую известность своей горячей приверженностью романтизму и своими научными трудами. Таким образом, начало формирования «гуляевской романтической школы» следует относить к концу 1959 года. Так что вот недавно было 50-летие.

Гуляев при этом объединил проблемы научные и проблемы педагогические, потому что научные интересы кафедры непосредственно выливались в преподавательскую деятельность. Уже в Казани Н.А. Гуляев создал, собственно, единственную в нашей стране систему спецкурсов и спецсеминаров, которые обуславливали романтиковедческую подготовку студентов. Затем изучение романтизма было перенесено в Калининский (впоследствии Тверской) университет, куда он уехал сам и несколько его сотрудников.

В Тверском университете было не только продолжено изучение романтизма, издание научных сборников и научных трудов по этой проблеме, не только была усовершенствована система спецкурсов и спецсеминаров, но и началось проведение регулярных конференций по романтической проблематике, которые со временем приобретали всё более широкий размах. Первая конференция в Твери прошла в 1976 году. Вначале конференции проходили раз в два года, а в последнее время проходят чаще, почти ежегодно.

Результатами научных изысканий «гуляевской школы» являются сборники научных трудов. Вначале они имели различные названия: «Вопросы романтизма», «Проблемы романтизма», «Проблемы романтического метода и стиля», «Романтизм в русской и зарубежной литературе». В последнее время названия унифицировались, эти сборники называются «Мир романтизма». Кроме того, в Твери, следуя традициям Гуляева, который скончался в 1986 году, была образована научно-исследовательская лаборатория комплексного изучения проблем романтизма, преобразованная затем в научно-образовательный центр, который издаёт ещё и учёные записки лаборатории и центра под названием «Романтизм: Грани и судьбы». Мы выпустили 34 тома «Мира романтизма» и 9 выпусков сборника «Романтизм: Грани и судьбы».

– Каковы цели и перспективы «гуляевской школы» сейчас?

– Целью по-прежнему является всестороннее систематическое изучение романтизма в русской и зарубежной литературах. При этом нас особенно интересуют международные литературные связи эпохи романтизма. Потому что эти связи, эти контакты в романтическую эпоху обладали очень большой спецификой. Именно в эту эпоху был достигнут подлинный диалог различных национальных литератур. Романтики отвергали литературные контакты как подражание, и говорили именно о взаимосвязи, дружеском взаимообмене, о совместном создании эстетических концепций и принципов. Этот вопрос нас особенно интересует, ибо именно романтики сделали много для существования самого понятия мировой литературы. Они отвергали представление о литературе как о каком-то изолированном явлении и настаивали на дружественности, взаимовлиянии, совместности в создании литературного произведения. Это было теснейшим образом связано с их концепцией мира и человека, с особенностями романтического мироощущения. Мы стремимся изучать преломление романтизма не только в словесном искусстве, но и в других его видах, – в живописи, музыке, театре, – привлекая при этом данные философии, психологии, лингвистики, искусствознания.

Мы продолжаем связывать научные исследования и преподавание. До самого последнего времени система спецкурсов и спецсеминаров по истории и теории романтизма в Тверском университете существовала, и студенты получали достаточно всестороннее представление о романтизме в русской и зарубежной литературе. Но следует сказать, что сейчас специализация по романтизму оказалась перед очень большими трудностями. Возможно даже, что ей угрожает закрытие, ибо в Тверском университете происходит сокращение количества студентов, что отражается и на специализациях. И очень прискорбно, если под это сокращение подпадёт уникальная и единственная в нашей стране студенческая специализация по романтизму.

Беседу вела Ирина ЛОГВИНОВА,
ТВЕРЬ – МОСКВА