В случае смерти прошу уничтожить…

№ 2010 / 45, 23.02.2015

Так рас­по­ря­дил­ся 15 ян­ва­ря 1908 го­да, в са­мый раз­гар сво­ей сла­вы, Ле­о­нид Ан­д­ре­ев по по­во­ду сво­е­го днев­ни­ка, ко­то­рый он вёл с пе­ре­ры­ва­ми на про­тя­же­нии поч­ти всей сво­ей жиз­ни, на­чи­ная со сту­ден­че­с­ких лет.





Так распорядился 15 января 1908 года, в самый разгар своей славы, Леонид Андреев по поводу своего дневника, который он вёл с перерывами на протяжении почти всей своей жизни, начиная со студенческих лет. Последняя запись датирована 10 сентября 1919 года – за два дня до его неожиданной смерти. Однако дневниковые тетради Л.Андреева, по счастью, всё же были сохранены его вдовой А.И. Андреевой и сестрой Р.Н. Оль. Частично они были приобретены в 1932 году известным коллекционером и основателем «Литературного наследства» И.С. Зильберштейном, остальные впоследствии попали в разные архивохранилища, в том числе и в зарубежные.


Студенческие дневники Л.Андреева публиковались дважды в 1994–1995 годах в Санкт-Петербурге («Литературный архив» и «Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома»), дневники же последних лет жизни Андреева (1917–1919), совпавших с войнами и революциями, были опубликованы хранителем Лидского литературного архива (Великобритания) Ричардом Дэвисом.


А в данное издание, подготовленное ИМЛИ совместно с РГАЛИ и сотрудниками Пушкинского Дома, вошли дневниковые записи Л.Андреева начального периода его литературной деятельности, когда он, в 1897 году окончивший юридический факультет Московского университета, недолгое время служил помощником присяжного поверенного в Московском окружном суде. Он провёл несколько не слишком удачных защит и одновременно стал публиковать в газетах «Московский вестник» и «Курьер» судебные отчёты о разных судебных делах – как уголовных, так и гражданских (их В.А. Гиляровский однажды справедливо назвал «художественными»), а также фельетонные обозрения под заголовками «Впечатления» и «Москва. Мелочи жизни». Тогда же один за другим появились его первые рассказы, быстро принесшие ему известность, – «Баргамот и Гараська», «Защита. История одного дня», «Ангелочек», «Первый гонорар», «В Сабурове» и другие.


Но большую часть дневника Л.Андреева занимают пространные и, надо заметить, довольно скучноватые описания его многочисленных романов, любовных переживаний, ухаживаний за барышнями, особенно за «Шуточкой», Александрой Михайловной Велигорской, ставшей в 1902 году его женой и матерью его старших сыновей – Вадима и Даниила. Нельзя не отметить и того, что многие записи сделаны под явным воздействием винных паров – именно в эти годы, да и несколько раньше, начинался его алкоголизм. Кроме того, в них проявляется и та орловская провинциальность (Л.Андреев был уроженцем Орла), которая, по свидетельству современников, осталась во многом у него на всю жизнь – то, что И.А. Бунин, коротко бывший знакомым с Андреевым, не без присущей ему ядовитости определил фразой из повести Л.Н. Толстого «Фальшивый купон» – «Махин был гимназист с усами».


Но, конечно, в первую очередь при чтении этого дневника обращает на себя внимание то, что Л.Андреев был человеком глубоко и сильно чувствующим, и многие мотивы его дневниковых повествований отразились в его художественном творчестве, явились своего рода подготовительными материалами к нему. Этим-то дневник Л.Андреева наиболее ценен и интересен. Кроме того, надо отметить, что Л.Андреев был человеком с большим и острым чувством юмора, блистательно проявившимся в его великолепных письмах к самым разным лицам – как к литераторам, так и ко всем прочим. Проявлялся он, конечно, и в его рассказах, повестях, драматических сочинениях, даже в тех, которые отмечены общим мрачным и трагическим колоритом, иногда немного картонным и театральным, то, что современники окрестили «леонидандреевщиной» и о чём было написано в шуточных стихах, сочинённых на одном из заседаний телешовского кружка «Среда»: «<…> но пишет вещи мрачные, такие безысходные, что хочется повеситься от всех его поэм». В дневнике Андреева как раз преобладают мрачные настроения, юмористическая же стихия им совсем не свойственна. Не случайно во вступительной статье, написанной известным исследователем литературы Серебряного века и одним из ведущих специалистов по творчеству Л.Андреева М.В. Козьменко, дневник Л.Андреева назван «психохроникой». Это действительно своего рода стенограмма душевной и умственной жизни Л.Андреева вкупе со всевозможными – интересными и не особенно – бытовыми подробностями, характеристиками различных людей, многочисленными цитатами и аллюзиями, выдающими в Андрееве человека, с самых молодых лет очень разносторонне начитанного. И это в то время, как многие его литературные современники в пору расцвета его творчества – например, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов или Ю.И. Айхенвальд – зачастую отказывали ему в культурности, образованности, хорошем вкусе.


Наиболее же интересными в дневнике Л.Андреева представляются те страницы, где рассказывается о его литературных замыслах, первых успехах на литературном поприще, о знакомстве с Горьким, вскоре переросшем в тесную дружбу, о встречах с Чеховым – правда, о последнем в дневнике говорится очень немногословно. Встреч этих было немного. В этих же записях даются меткие и остроумные характеристики многих других окружавших Андреева в то время людей – родных и знакомых, и в них виден весь его характер – очень дисгармоничный, склонный к острым неврастеническим состояниям, всегда сильно отравлявшим ему жизнь.


Издание снабжено отменным научным аппаратом, как это и должно быть в академическом издании – обширнейшие, исчерпывающие комментарии, в которых постоянно используются неопубликованные архивные материалы. Наибольший интерес в них для читателей, на наш взгляд, представляют собой сведения и факты культурно-исторического характера, а также связанные с творческой историей различных произведений Л.Андреева – как известных, многократно публиковавшихся, так и ждущих своего часа в академическом собрании сочинений – пока что вышел только один его том. Подробные же сведения о родных, знакомых, «барышнях» Л.Андреева не кажутся нам столь же интересными и значительными. Это всё-таки прежде всего – для специалистов, и достаточно узких, кому в конечном счёте и предназначено издание.


Что касается вступительной статьи под заглавием «Дневник-роман Леонида Андреева», то в ней, нам думается, при всей её научной основательности и солидности, автор М.В. Козьменко допускает (видимо, «для пущей важности») сильный перебор квази-учёной терминологии, выглядящей несколько нарочито самоцельно.


В самом деле, буквально через каждые два слова (примерно так же, как ругающийся по-матерному человек употребляет скверные слова) здесь фигурируют «дискурсы», «интровертированность», «структурированный поток мыслей», «экзистенциальная первооснова», «архилогистика» и т.д. Всё это может даже производить комическое впечатление. Ведь, как известно, и занимаясь сугубо учёными материями, можно писать гораздо проще. И хуже от этого учёные труды никак не становятся. Но в целом же мы, конечно, признаём, что данное издание является очень заметным, существенным вкладом в современное научное «андреевоведение», вполне соответствует современному уровню филологической историко-литературной науки.



Л.Н. Андреев. Дневник. 1897–1901. – М.: Наследие, 2009.



Александр РУДНЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.