СТРАХ ПЕРЕД БУДУЩИМ
№ 2011 / 4, 23.02.2015
«К чёрту жалобы! К чёрту скорбные и погребальные песнопения! Долой жизнеописания и историю, музеи и библиотеки! Пусть мёртвые пожирают мёртвых. И пусть живые несутся в танце на краю кратера – это их последняя предсмертная пляска.
или Игра в исторические прятки
«К чёрту жалобы! К чёрту скорбные и погребальные песнопения! Долой жизнеописания и историю, музеи и библиотеки! Пусть мёртвые пожирают мёртвых. И пусть живые несутся в танце на краю кратера – это их последняя предсмертная пляска. Но – пляска!» – провозгласил Генри Миллер в «Тропике Рака». Он взывал к поиску Книги, её великой странице или хотя бы клочку, который бы мог «воскресить тело и душу». Новому слову, которое бы вывело блуждающий караван человечества в мёртвых лабиринтах истории. Избавить от клейма констататоров уходящего момента, погружённых во вчера.
Воскрешать тело и душу надо и нам сейчас.
Не так давно мне посчастливилось побывать в одном благородном собрании, где тосты и реплики за здравие свернулись во что-то заупокойное. Об актуальном, настоящем смог сказать лишь Александр Проханов, со свойственной ему кипучей энергией он не побоялся заглянуть и вперёд, говоря о нарастающем предчувствии бунта, о том, что «кончилось время застоя. Всё зашевелилось, задышало, задымило, сдвинулось со своих основ». А разве художник не должен предрекать, предчувствовать, жить многими дистанциями вперёд?!.. С ним можно спорить, но он не боится говорить о становящемся, а для этого на самом деле нужна большая смелость.
Этот пафос и молодецкий задор напугал благороднейшее собрание. Последующие выступанты стали говорить о поэтических прохановских заносах. О том, что предрекаемая картина далека от возможной реальности. И в каждой речи чувствовалась дрожь от настоящего и мистический страх перед будущим. Этот страх постепенно загнал клубок речей в нору прошлого, где можно распушить перья, говорить с восторгом и пафосом, показать свою эрудированность и глубокомысленность. Пошли рассуждения о русских культурных доминантах, о Льве Толстом, будто бы судебный процесс какой-то недавно приключился по обвинению его чуть ли не в экстремизме… Охи-вздохи – многозначительные позы и закатывание глаз. Принялись в миллионный раз решать спор: отлучили ли его от Церкви или было лишь определение Синода, поделом ему или погорячились. Бывший в употреблении нафталин избавил от страха, и этот страх уже казался недоразумением, пошлым анекдотом, рассказанным не к месту…
А я вот никак не мог отделаться от мысли: зачем нужна эта бесконечная мастурбация прошлым. Это прибежище аутичных сердец. Что с того: отлучили Толстого или нет, правильно или нет? Какая разница: почему бежал он из Ясной Поляны?! Наверное, каждый об этом при случае может задуматься и выбрать для себя вариант, но с какой стати мусолить весь этот бред, прокручивая его на заезженной пластинке бесконечное количество раз. Что даст вся эта игра в исторические прятки, ведь к урокам истории мы всё равно остаёмся глухи?!
Чего стоит весь этот сундучный скарб по сравнению с тем, что происходит в нашем настоящем, здесь и сейчас?! По сравнению с тем, что сулит нам будущее, от которого мы прячемся под кровать, забиваемся в угол с паутинами и мышиными норами?! Всё это топит корабль современности, делает его неспособным совершать манёвр.
Бессмысленное копошение в прошлом делает близорукими, не способными адекватно воспринимать настоящее. «…Горы наваленной на человека ложной вины – за неуспешность, за жизнь в совке, за сталинские репрессии и оккупацию Прибалтики – не дают им добраться до реальных собственных грехов» – это рассуждает один из героев романа Ольги Славниковой «Лёгкая голова». От чада прошлого першит в горле и слезятся глаза. Где уж тут и что тут можно разглядеть реальное?! Вот и бежим мы реальности, убывает реализм нашей жизни, и получаем мы реальность – «пластилин с изюмом», как в новой книге Виктора Пелевина.
А ведь реальных собственных грехов – бесконечное множество. Конечно, от них легче отмахнуться, не замечать, бежать. Но что от этого изменится?
Что изменится в ситуации, когда по телу страны проходят гигантские тектонические разломы, а мы их только косметически внешне ретушируем в нашем робком сознании? Что изменится, когда фактически тело страны свёртывается шагреневой кожей, а её гигантское единство всё более виртуально. Оно ещё кое-как присутствует в новостных лентах и блоках по ТВ и в Интернете, о нём что-то по инерции пишут в газетах, делают записи в Твиттере. Оно обведено единой границей на карте. Пока ещё в силе ритуал говорения о единстве, в мозгах ещё тлеют угольки широкой души и остатки имперских амбиций. А потом произойдёт всё тихо, пошло и как бы само собой. Просто из утилитарных соображений нужно будет привести всё в соответствие с реальностью. И в очередной пуще будет неспешно нарисована новая карта. Мы же все будем инфантильно предаваться ностальгии по прежним контурам. Но как заставить нас об этом думать, если боимся даже мысли. Нам проще судить историю, чем честно говорить про наше сегодня и завтра, стоя на гнилом лоскутном одеяле.
«А если рассуждать «вообще», то я очень надеюсь, что когда Сибирь станет другим, отдельным от Москвы государством (а я всерьёз уверен, что России в нынешних границах существовать очень недолго), режим пересечения границы будет безвизовым» – так высказался в одном из своих интервью журналист Олег Кашин (http://tayga.info/details/2010/12/31/~101904). Но вот как-то не вызывают отторжения эти слова, потому что отдают они реальностью, которую мы все интуитивно осознаём, но боимся себе в этом признаться. Для огромной территории, практически не освоенной и не заселённой, со смехотворным количеством жителей сценарий многочисленных алясок более чем реален. Объективно реален. Произойдёт всё это, скорее всего, само собой, естественно, бескровно и без мощных потрясений. Собственно, это понимает и власть, по мере сил подготавливая все эти процессы. Вместо освоения территорий, что всегда происходило в дореволюционный и советский период, приветствуется уход с них. Вместо развития провинциальной России вынашиваются планы её нового территориально-административного деления на двадцать крупных агломераций. Вслед за деревней будут попросту съедены малые города – скрепы большой страны.
«Самоликвидация на ментальном уровне, / Нация прыгает в пропасть с криком «чур меня» – как поёт в своей композиции «Огонь» известная омская рэп-группа «25/17».
Страшно?.. Но это реальность. Конечно, более комфортно рассуждать о Льве Толстом, пускать стрелы гневных плевков в спину Ивану Грозному, Петру, Ленину, Сталину. Мы разломали свою историю, разобрали её по гаечкам, разорили свой род. Что теперь со страной? Да попросту придёт в соответствие этому разобранному состоянию.
Что впереди? 17-й, 37-й, 41-й год, а может быть, 1453-й – время падения Второго Рима, и за ним уже поспел Третий?..
Всё, что мы сейчас наблюдаем – это признаки этой деконструкции. Та же коррупция здесь – животный рефлекс, инстинкт трюмной крысы, готовящейся к последнему походу из мест бедствия. Что можно противопоставить этому инстинкту, этому паническому рефлексу? Только когда вода будет заполнять лёгкие, в мозгу мелькнёт отблеск разума. Последний…
«Горы ложной вины» и «погребальные песнопения» – это удобный футляр. Инерция истории для нас отличное оправдание неудачам настоящего. Виртуальная яма истории засасывает и не даёт жить настоящим и обустраивать будущее.
Почему тот или иной человек совершает неблаговидные поступки, а порой ведёт себя как редкостная мразь? Да всё очень просто: гены, предки, от которых он, как яблочко от вишенки, пресловутые тёмные страницы прошлого… Ещё можно сказать, что менталитет такой, сложившийся многими веками, и с ним ничего не сделать, его уже не изменить. Здесь либо забыть, начать жизнь с чистого листа, попытаться переформатировать себя под иную культурную традицию, другую ментальную парадигму, принять новое освобождающее от старых грехов иго, либо сокрушаться о линии своей исторической судьбы, которая завела в сегодняшние тупики. Неужели нам действительно нужно снова идти в полон, чтобы стали жить настоящим для будущего, а не сползали на санях исторического фатализма неведомо куда?
Уже двадцать лет наша новая и совершенно не оформившаяся страна медитирует над своей историей. Над разрушенным историческим пространством. Эта медитация стала затяжным спиритическим сеансом, который всё более организует разрыв между прошлым и будущим, выстраивает мощный провал. Банально, но история – род, генетический код, над которым силятся вести всяческие опыты, выводят овечек долли, забывая, что нельзя рассуждать об истории всуе. Это то же самое, что мочиться на могилы своих предков.
Такая история – наше моральное алиби. В жизни нужно обстраиваться, а значит, идти на компромиссы, ломать себя под «изменчивый мир», вписываться в систему. Разговоры об истории – своеобразная сублимация. Иносказательный проговор о том, что мы не можем себе позволить сделать, высказать сейчас.
Враг наш – история – регулярно создаваемый новый-старый миф о ней, её обломки, которые мы ещё более дробим каменным топором. Погружаясь в неё, всверливаясь в неё, каждый раз мы доказываем, что у нас её не было, по крайней мере, общей. Она хаотична, темна и непредсказуема, а значит, – проклятие будущего, которое так и будет уныло брести под возом «ложной вины».
Враг наш – мифотворчество вокруг истории, в котором мы прекрасно поднаторели. Мы пытаемся судить её, оценивать, выбирать, как из ресторанного меню, что по душе. Так отчуждаемся от неё, мы её просто прекращаем воспринимать, чувствовать, как единый живой процесс.
Рассуждая об истории, мы не пытаемся погрузиться в неё, а лишь только расчленяем на свои комментарии. Спекуляция комментированием истории разрывает сознание, делает его хаотичным и эклектичным. Человек перестаёт видеть единый общий строй, а довольствуется лишь отсветами и подобиями.
История – трясина, зыбучие пески, выстраивающие миражные голограммы. История – это символико-аллегорическая система, нагружаемая нами всевозможным содержанием. И чем больше его, тем глубже мы погружаемся в её склеп, постепенно переставая вообще что-либо воспринимать. Общество же наше всё больше походит на компот конспирологических групп с особой исторической маской-паролем.
Нужно преодолеть историю, при этом любя и почитая её, чтобы воскресить единое тело и душу. Вместо истории, многочисленных её изводов – необходимо возродить ощущение историзма, живого переживания единосущия с тысячелетним путём Отечества. Историзм – константа, но в его пределах – бесконечное свободное поле для творчества, как в Троичном догмате.
Поэтому вон из исторических нор для жизни сегодня! Необходимо снять эти ветхие повязки, тем более что бродим мы по краю. Надо начинать жить сегодня и говорить о будущем. Быть может, так мы сможем смоделировать различные нерадостные сценарии и оберечь от них реальность.
Андрей РУДАЛЁВ,г. СЕВЕРОДВИНСК
Добавить комментарий