Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

№ 2011 / 4, 23.02.2015

Со­бра­лись как-то вме­с­те де­сят­ка два ода­рён­ных вы­пу­ск­ни­ков и сту­ден­тов Ли­те­ра­тур­но­го ин­сти­ту­та, со­зда­ли ин­тер­ак­тив­ную твор­че­с­кую груп­пу «ЛИ­ТИС» и вы­пу­с­ти­ли свой пер­вый ли­те­ра­тур­ный аль­ма­нах с тем же на­зва­ни­ем, при­чём на свои день­ги

СЧАСТЛИВОГО ПОЛЁТА И ПЛАВАНИЯ






Собрались как-то вместе десятка два одарённых выпускников и студентов Литературного института, создали интерактивную творческую группу «ЛИТИС» и выпустили свой первый литературный альманах с тем же названием, причём на свои деньги, без чьей-либо спонсорской помощи. Начинание получилось очень удачным, взвешенным, профессиональным. Я прочитал пилотный номер от корки до корки и могу ответственно заявить: эти авторы входят в русскую литературу всерьёз и надолго. Каждый из них имеет собственное творческое самовыражение, свой стиль. Они разные, а объединяет вот что. Об этом сказано в манифестном обращении к читателю:


«Сегодня как никогда трудно всерьёз говорить о литературе. Всё чаще раздаются голоса о том, что Великая Русская Литература – это то, что прошло, и с этим надо смириться. Нам, начинающим писателям начинающегося века, выпало в соавторы странное время – время, когда место «учителя жизни» занимает не книга, а Интернет и телевидение, массмедиа. Читать книги? Зачем, если есть «краткие пересказы 100 лучших произведений». Писать книги, тратить на это годы своей жизни? Зачем, если есть литературные «негры» и «бестселлерные» клише: пекутся авторы, пекутся «романы недели», как пирожки, тысячи книжных магазинов рекламируют их, тысячи новообращённых поклонников окололитературного «фаст-фуда» покупают, глотают и выбрасывают эти опусы в мусорное ведро, чтобы наутро купить новые… Мы берёмся доказать, что отпевать Русскую Литературу рано. Что она по-прежнему о Главном. По-прежнему исполняет важную миссию – помнить всё, правильно ставить вопросы, искать ответы. По-прежнему предъявляет высочайшие требования к писательскому мастерству. Что она не только была, но и будет – Великой».


Я не имею возможности рассказать о каждом из представленных в альманахе авторов. Но особо хотелось бы отметить щемящие душу рассказы Анастасии Черновой и Екатерины Злобиной, жёсткие этюды Анвара Бабаханова и Ирины Митрофановой, мини-пьесы Никиты Ворожищева, хроникально-художественные кадры Алексея Залесского, философские зарисовки Сергея Кромина, сказочную реальность Яна Мищенко. И что интересно: после каждого произведения следует критический взгляд на него другого автора, анализирующий достоинства и недостатки. Таким образом, альманах представляет собой некое творческое общежитие, где все ходят друг к другу в гости, спорят, обсуждают прочитанное. Вот только что меня удивило – нет поэзии. Как же так? Неужели студенты и выпускники Литиститута больше не пишут стихов? Надеюсь, что в следующих номерах этот пробел будет восполнен.


И ещё. Коллективные создатели альманаха, приглашая принять в нём участие всех желающих, твёрдо предупреждают, что категорически не принимаются: фэнтези, любовные романы, детективы и «блокбастеры», написанные по издательским клише и зацикленные на полном игнорировании реальности; тексты, в которых использована неоправданная художественными принципами ненормативная лексика, описание жестокости, порнографические сцены; тексты, поэтизирующие порок; тексты, пропагандирующие межнациональную, политическую и религиозную рознь, самоубийство, оскорбляющие человеческое достоинство; тексты, художественный уровень которых не выше школьного сочинения и не может претендовать на серьёзный разбор. Как видите, планка задана очень высокая. Соответствующая традициям русской литературы. И есть свой сайт в Сети: http://www.litis.org/.


Постскриптум. Когда-то давно, ещё в ХIХ веке, министр финансов николаевской России Егор Францевич Канкрин самоуверенно изрёк: «Навоз – это товар, а книга – это не товар». Ну, в общем-то, времена вернулись, в том смысле, что всё стало товаром, включая унавоженные книги. Как порадовался бы Канкрин, глядя на нынешнюю макулатуру. А вот книги с духовным содержанием, вроде альманаха «ЛИТИС», по-прежнему товаром не являются. Да это и не беда. У них другая шкала ценностей.




ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ КНИГА






В издательстве «Вече» вышла заключительная часть трилогии Юрия Тёшкина «Тайны земли Русской» – «От Схарии до Берии, или Ересь жидовствующих». Первые два романа назывались «Иосиф великий, или Тайный монастырь» и «Ярослав Мудрый и Русская Правда». А это произведение охватывает период от Ивана III до Сталина и наших дней. С эсхатологической точки зрения суть этой ереси проста: вместо Третьего Рима (Москвы) должен быть построен Третий Храм Соломона, где и усядется антихрист. А вкратце история такова. 1470 год. В Новгород из Киева пришёл некто Схария со своими единоверцами, под видом купцов. Может быть, они и были купцами, но в действительности – талмудисты и чернокнижники. Они принесли с собой то, что в Православии называется «ересью жидовствующих». Причём сумели обольстить и двух священников, не только мирян. Сам-то Схария со своими подельниками исчез, а ересь стала расползаться во все стороны. Иоанн III предоставил этим еретикам-священникам одному Успенский, а другому Архангельский соборы в Москве. Более того, тайно ересь стал исповедовать и митрополит Зосима, высший церковный чин на Руси. Среди светской знати в ересь впали и всесильный дьяк посольского приказа Фёдор Курицын, а также невестка Иоанна III Елена, мать наследника престола. Да и он сам тоже. Практически выходило так, что вся светская и церковная верхушка приняла эту ересь, несовместимую с христианством. Несовместимую ни по нравственным, ни по этическим, ни по мировоззренческим содержанием иудаизма и Православия. Поскольку христианство свидетельствует о милосердии Божием, дающем всем людям возможность спасения ценой добровольной жертвы, принесённой Господом Иисусом Христом, ради искупления всех грехов мира. А талмудизм утверждает иное…


Это преамбула. Книга Тёшкина – художественное произведение, в нём много вымысла, почти нереальных ситуаций, авторских фантазий, но суть схвачена верно. Ведь ересь эта грозила гибелью и государству Российскому, и даже Православной Церкви. И вот против этого-то нечестивства и восстал со святой ревностью преподобный Иосиф Волоцкий. Помогал ему в том деятельный и пламенный владыка Новгородский Геннадий. Иосифом Волоцким было написано 16 «Слов» в обличение еретиков. Судьба России в это время находилась под вопросом, висела на волоске, поскольку ересь напоминала идеологию государственного разрушения, заговора, имевшего цель изменить форму общественного бытия русского народа, его мироощущения. Но сила и мощь Слова Иосифа Волоцкого была столь велика, что чаша весов постепенно склонилась в пользу ревнителей благочестия. И, конечно, всё это произошло по милости Божией.


На соборе ересь была осуждена, архиепископ Геннадий предал еретиков публичному позору и водил их по улицам с мочальными кистями и венцами из соломы, на которых было написано: «Се есть сатаниново воинство». Публично был изобличён и митрополит Зосима и лишён главной церковной кафедры. Иосиф Волоцкий оказал значительное влияние на духовное просветление Иоанна III. Преподобный провозгласил важнейшую основу русского религиозного самосознания, написав, что Константинополь пал, наказанный за маловерие и отступничество (греки стали «последними»), и участь эта едва не постигла русских из-за ереси, которая точила Православие тридцать лет. Теперь же служение византийских императоров переходит к «государю и самодержцу всея Руси», а роль Византии – «к новому граду Константинову – Москве, и всея Русской земле». Выразил он и учение о «симфонии властей» – светской и духовной.


Но «ересь жидовствующих» в том или ином виде тлела и раньше, разгоралась ярким пламенем и много позже. Достаточно сказать, что ещё в начале пятнадцатого века некий иудей Фёдор прибыл в Московское царство, крестился и так повёл свои дела, что ему, как знающему иудейский язык, поручили перевести на славянский Псалтырь. Псалтырь этот сохранился в собрании рукописей Кирилло-Белозерского монастыря. И лишь по новейшим исследованиям он оказался иудейской молитвенной книгой «Мазахор», где нет пророчеств о Христе, как в псалмах Давида. А уж о том, что ересь эта дважды полыхала в России в двадцатом веке, и говорить нечего. О том пишет во второй части своего романа Юрий Тёшкин (вот отсюда и Берия), хотя опять же с использованием художественных средств и с долей домыслов.


Постскриптум. Информация к размышлению. В Москве, да и в других городах России, сегодня практически не найти икон с изображением преподобного Иосифа Волоцкого.




МУЗЫКА СФЕР






Сначала краткая справка об авторе. Валерий Петроченков – эмигрант, закончил аспирантуру в Колорадском и Индианском университетах, а до этого был факультет журналистики ЛГУ, блокадное детство в Ленинграде (он сын советского кадрового офицера, погибшего при обороне полуострова Ханко). Автор более десяти книг стихов, прозы и литературоведческих исследований (роман «Сыпь», сборник рассказов «Портреты и натюрморты», монография «Драма страстей Христовых (К.Р. «Царь Иудейский»)» и др. Новое его произведение называется «Экслибрис: Стихи из семи книг» (авторское издание, обложка выполнена Михаилом Шемякиным).


Теперь о самом сборнике, в котором ощутимо слышится перекличка с великой петербурженкой Ахматовой, с её принципом циклического возвращения к пережитому. Напомню, что 70 лет назад, в год, когда родился Валерий Петроченков, в свет вышел её знаменитый сборник «Из шести книг». О «верности избранным камням» писал ещё один великий петербуржец – Фёдор Михайлович Достоевский. И не случайно этот автор умеет видеть петербургское небо даже в Вашингтоне, где живёт последние тридцать лет. Перемещение в пространстве ничего не изменило в его философии и мироощущении, как у многих других эмигрантов. Он продолжает оставаться русским европейцем тургеневского типа.


Его семикнижие – это поэтическая исповедь обнажённой совести, рвущееся наружу спасительное слово, яркое и индивидуальное. В стихах, богатых внутренними рифмами, постоянно ощущается пульсирующий ритм, предельная концентрация мысли. Вся его поэзия наполнена глубоким многоуровневым смыслом. Автор сознательно не ставит даты под стихами, каждое из них живёт собственной жизнью в европейском культурном поле, перекликаясь со всем происходящим как в истории, так и в дне сегодняшнем. И сам он неотделим от координат мировой культуры. Вот лишь некоторые знаковые имена в его творчестве: Брейгель, Офелия, Жанна д’Арк, Карл Росси, Пётр I, Екатерина II, Павел I, протопоп Аввакум, Гоголь, Чехов, Пиросмани, Нестеров, Растрелли… И «избранные камни» – Саров, Радонеж, Екатеринбург, Изборск, Васильевский остров, Соловки…


Один из разделов сборника назван «Окоём». В нём особенно понимаешь, что для автора важно возвращать в современный русский язык старинные слова, столь бережно собираемые Владимиром Далем. В стихи включены «зеницы», «тать», «радение», «ни зги», «невидаль», «морок», «блажь», «стряпуха», а также и просторечья – «пялит», «взашей», «ейный» и т.д. Но Петроченков явно склонен и к созданию собственных неологизмов, подчёркивая этим глубинную связь своей поэзии с живой стихией современного русского языка – «залжепророчиться», «белоночье». Свободно соединяя в своих стихах различные языковые пласты, поэт умеет добиться изысканной звукописи, обилия рифм, метафор и созвучий, когда один и тот же слог легко проходит через несколько строк, придавая им особую музыкальность и полифонию.


Хочу остановиться на ещё одном разделе этого сборника – «Вирши». Здесь автор ненавязчиво возвращает сведущего читателя к истокам восточнославянской поэзии – к силлабике Симеона Полоцкого, Кариона Истомина, Сильвестра Медведева. Ключевые понятия этой части – Книга и Град. Недаром усердный виршеписец Симеон Полоцкий был убеждён, что «Мир есть книга». Также и Петроченков пишет: «Деревья стоят, как церемонные ветхие вирши, шевеля силлабическими губами». Его лирический герой органически чувствует себя в рамках христианской системы координат. Мы видим постоянное упоминание Господа, Святой Девы, апостола Иоанна, слышим в стихах «Божий Глас». Потому что для самого автора это неотделимо от жизни, даже в советский период он был одним из немногих воцерковлённых интеллигентов той эпохи. А одно время был секретарём настоятеля Псково-Печерского монастыря легендарного отца Алипия.


Последний раздел книги назван «Мета». Это самые трагические по настроению философские стихи. Размышления о времени и человеческом бытие, о Рае и Аиде, о том, что оставляет каждый из нас после себя на земле, возможно ли противостоять вселенской энтропии, превращающей всё живое в тлен: «Где прошёл человек – остаётся невидимый прочерк: ни имён, ни примет, ни поступков, ни взглядов, ни лиц…» И лишь невидимая мета любви и таланта, по мнению поэта, в силах помочь каждому из нас задержаться на этом свете:







Промелькнёт силуэт у заученных слов на примете.


Вздрогнет чьё-то плечо под ласкающей нежно рукой.


Вот и вся недолга, и иного не сыщешь на свете,


где разлит без границ усыпляющий вечный покой.



Постскриптум. В литературе есть всего два течения, как говорил художник Иван Билибин, тоже эмигрант: возвышающее и растлевающее душу. В мире хаоса (а он был и будет всегда), тотальной духовной деградации и утраты нравственных ценностей, торжества деструктивного эстетического канона и всеобщего приспособленчества, в страшную эпоху, когда человеческая жизнь стала разменной монетой, Валерий Петроченков остаётся верен высоким, от века данным Человеку заветам, своему неповторимому внутреннему голосу и великим традициям подлинно русской, а не псевдорусской и постсоветской, литературы. Его поэзия душу читателя возвышает и просветляет. Она пришла к нам не издалека, она всегда была здесь, с нами. И занимает своё особое место.







Только музыка сфер нас спасёт от хулы и беды.


Только ею, крылатой, оправданы, сиры и голы.


Начинают леса, вслед за ними вступают сады:


«Tantum ergo» слетает на сонные веси и долы.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.